Эрика Таубе - Сказки и предания алтайских тувинцев
— Сделаешь ты это наконец?
Он ответил:
— Пока еще нет. Лучше я заберусь в свою яму.
Паавылдай Баатыр ничего этого не заметил. Он отправился на охоту, скакал по родным долинам и был счастлив. Когда он вернулся домой, мать его опять была больна.
— Что мне теперь сделать? — спросил он.
Она отвечала:
— Прямо на севере живет синий бык с рогами, достающими до неба. Говорят, его легкие и сердце очень полезны. Когда твой покойный отец приносил их, я всегда выздоравливала.
Паавылдай Баатыр отправился в путь, сокращая расстояние в месяц пути до расстояния в день и ночь, сокращая расстояние в день и ночь пути до расстояния в час. Скакал он, скакал и наконец приехал к знакомой юрте, стоявшей на пути. Переночевал он у двух женщин и дал отдохнуть своему коню. В ответ на их вопросы он рассказал им, куда едет.
— Ах, не знаю, сын мой, правда или ложь болезнь твоей матери, не проглотила ли она красную нить, спряденную из девяти пучков пряжи? — спросила старуха, и опять юноша рассердился.
— Приезжай к нам обязательно на обратном пути и остановись у нас! — велела она ему.
По дороге конь его вдруг остановился, стал мочиться кровью и тихо заржал.
— Что там такое? — спросил он. — Увидал ты мою смерть или свою смерть?
— Не видишь, что ли, прямо перед собой громады? Это лежит железный синий бык с рогами, достающими до неба!
Перед ними вздымалась синяя гора.
— Да, а что же мне теперь делать? — спросил он своего коня.
Тот ответил:
— Ну, будь что будет! Смотри, чтобы стрела твоя вонзилась прямо в основание его верхнего шейного позвонка. Но попади именно в это место!
Ну что ж, вынул он лук утром и натягивал его до вечера. Да так натягивал, что лопатки его сошлись. Словами «Обязательно попади в верхний шейный позвонок!» заклял он стрелу. Выстрелил, и не знаю уж, как это ему удалось, но синяя гора рухнула. Подошел он к ней, вырвал легкие и сердце быка и сунул их в свой мешок. Скакал он, скакал, а из мешка его капал яд. И от яда ляжки коня пожелтели, кожа на них съежилась и опалилась.
На обратном пути он опять приехал к юрте. И опять его угостили чаем, а девушка вынула тем временем ядовитые легкие и сердце и выкинула их в море. Море в этом месте сразу же высохло. Потом она положила в сумку легкие и сердце другого синего быка. Переночевав, Паавылдай приторочил легкие и сердце к седельному ремешку и продолжил свой путь.
Усталые и измученные, возвратились конь и всадник домой. А мать была свежа и бодра. Она сказала:
— О, сын мой, а я уже опять выздоровела. Я сварю что-нибудь тебе, уставшему от долгого пути.
И Паавылдай съел и выпил все, что она предложила. Привязав своего коня так, чтобы он мог отдохнуть, он велел постелить себе постель и тотчас заснул.
Когда сын заснул глубоким сном, мать разбудила Хёдээнинг Гёк Бёге словами: «Твой враг теперь стал слабее!»
Он поднялся и сел Паавылдай Баатыру на грудь. Паавылдай вскочил в страхе и скинул его. Начали они, бороться друг с другом. Но ни один из них не мог победить другого. Тогда Паавылдай крикнул:
— Подсыпьте под Хёдээнинг Гёк Бёге гороха, а под меня подсыпьте муки!
Но они насыпали горох под Паавылдая, а муку — под того, другого, так что Паавылдай поскользнулся и упал. Все трое вместе кое-как связали его. Они засунули его в уже вырытую яму и заставили дикого черного верблюда прикрыть ее камнем величиной с юрту.
«А теперь быстро обезвредить коня леопардовой масти!»— закричали они и выбежали из юрты. Конь леопардовой масти, закинув голову назад, разорвал узду и поводок, нагнув голову вперед, разорвал поводья, привязанные к седлу, и убежал.
Теперь Хёдээнинг Гёк Бёге взял мать Паавылдая в жены и дал ей имя Аны Мерген. Хара Нюдюн, черноглазую, сделал он своей дочерью, и стали они жить вместе.
Конь леопардовой масти убежал высоко в горы. Несколько дней пил он там чистую воду горных ручьев, щипал свежую горную траву и отдыхал. Набравшись сил, он полетел на небо к старшей сестре Паавылдая, на которой некогда женился сын небесного хана. Конь леопардовой масти приблизился к юрте с левой стороны и, когда наступило время сна, взрыл землю подковами и издал тихое и короткое ржание.
«Так ржал бы леопардовый конь Паавылдая, если бы ему отрезали уши и раздробили кости!» — вскричала старшая сестра, быстро накинула на плечи тон и выбежала из юрты.
— Где ты потерял своего хозяина? — спросила она еще на бегу.
Конь леопардовой масти ответил:
— Они все вместе обошли моего хозяина и бросили его под землю, в яму.
Заплакала старшая сестра. Она дала коню отдохнуть два-три дня, а потом полетела на нем на землю.
Когда они приблизились к месту, где стояла юрта, то увидели там только голую черную землю. Но из-под земли неслись слабые человечьи стоны. Старшая сестра подбежала и крикнула:
— Это пришла я, твоя единственная старшая сестра, которая живет у Гурмусту! — С этими словами она вылила через щель в яму целебное зелье, и к Паавылдаю возвратилась жизнь.
— Дорогие, не стойте так близко от меня! Отойдите на расстояние половины дня пути, я взовьюсь, как страшный черный жеребец! — крикнул он. Так он и сделал, но не хватило ему силы сдвинуть камень.
И тогда он крикнул:
— Ну а теперь отойдите на расстояние целого дня пути. Если я не смогу взвиться, как взвивается дикий черный молодой верблюд, мне вообще не одолеть этот камень.
Взвился он трижды. И тогда черный камень величиной с юрту отлетел на расстояние половины дня пути, и, только когда он упал, старшая сестра отправила коня в обратный путь. Встретились они в этой безлюдной местности и были счастливы. Старшая сестра взяла Паавылдая с собой на небо к Гурмусту. Она привезла его в свою юрту, накормила и дала ему отдохнуть. Ему подавали лучшие кушанья и самые верные целебные зелья, и за семь дней он пришел в себя.
«Ну, теперь-то уж я найду свою землю и своих людей! Отправлюсь-ка я, пожалуй!» — сказал Паавылдай Баатыр. Он дунул легонько на своего коня леопардовой масти, и тот превратился в кремешок, засунул его в свое огниво и был готов отправиться в путь. Старшая сестра спустила его в нижний мир и оставила там. Тут они и попрощались.
— Твой пузырь полон желчи, твои легкие слишком спешат! Ты плохо владеешь собой! Дай мне увидеть мою младшую сестру и мать, не убивай их! — уговаривала его старшая сестра.
Он бежал, бежал и достиг наконец границ земли Хёдээнинг Гёк Бёге. Тут он обернулся лысым мальчиком в жалком тоне из сорочьих шкурок, стал всюду прислушиваться да выведывать. Некоторые из людей говорили ему, что были прежде подданными Паавылдай Мергена. А еще он узнал, что завтра будет свадьба принцессы Хара Нюдюн.
Лысый мальчик сказал:
— Если я пойду завтра на пир, обратят ли они вообще внимание на такого человека, как я?
И еще он спросил:
— Где пастух у Хёдээнинг Гёк Бёге? Хотел бы я хоть раз досыта напиться коровьего молока!
Пастухом был старик, живший в шалаше из коры. Когда Паавылдай пришел к нему, тот пас стада, сидя на необъезженном синем быке.
— Вообще-то я пастух Паавылдай Мергена, — сказал он.
Стало поздно, и Паавылдай заночевал у старика.
— Здесь столько коров и быков, дедушка, дайте мне теленка- двухлетка! Ведь это принадлежит какому-то хану? Кто заметит, что чего-то недостает? — уговаривал он.
И так как от него не было покоя, они закололи теленка-двух- летка и съели его. Но только старик отвел глаза, как лысый заколол быка Хёдээнинг Гёк Бёге и насаживал его уже на вертел. Старика обуял страх, но мальчик его успокоил. Съев все мясо и выпив мясной отвар, он улегся. Ночью старик вдруг проснулся, и ему показалось, что он видит десять раз переплетенную крест-накрест косу Паавылдай Мергена и что рядом с ним лежит и спит сам Паавылдай Баатыр, который мог бы одним пинком ноги разнести убогий корьевой шалаш.
Старик испугался, забрался под свой тон и стал размышлять. А когда через некоторое время опять взглянул туда, он действительно увидел Паавылдая.
Но утром там опять оказался вчерашний лысый в жалком тоне из сорочьих шкурок на плечах. Он спросил, когда начнется праздник, и старик ответил ему и назвал место, где живет хан. Мальчик пошел, старик поглядел ему вслед и увидел удаляющегося Паавылдая. Сидя на коне леопардовой масти, он пустил его рысью.
Когда он приехал, праздник уже начался. Борцы уже кончили борьбу, и как раз пришло время стрелять из лука. Он пошел к месту, где готовились к стрельбе, и спросил, можно ли и ему принять участие. Одни сказали — можно, другие стали смеяться над ним. Так как не оказалось ни одного человека, силы которого хватило бы на то, чтобы натянуть желто-пятнистый лук Паавылдая, стали стрелять из лука Гечилбей Баатыра.
— Велик этот праздник, и игры — на все ханство, можно и мне принять участие? — спросил мальчик в тоне из сорочьих шкурок. Люди смеялись. А он все-таки пошел к Хёдээнинг Гёк Бёге и попросил у него разрешения, сказав при этом:
