Автор неизвестен - Эпосы, мифы, легенды и сказания - Сказки и легенды Бенгалии
Царь со своим войском двинулся по главной дороге, а Маланча — за ними по тернистой боковой тропинке. От Маланчи не отставал старый тигр со своим семейством.
При приближении царя к столице громко забили барабаны, заиграла музыка, и он вошел во дворец вместе с царевичем и его молодой женой. А Маланча осталась за воротами, предаваясь печали. Тигры не захотели бросить ее в тяжелую минуту и остались с ней.
Она стояла там семь дней, плакала и пела:
«Здесь дом моего свекра — мой рай. Для меня это святое место, здесь я обрела себе мужа, тут была наша свадьба. Дом моего свекра мне дороже дома из чистого золота».
— Дядюшка, — сказала Маланча старому тигру, — мое место здесь. Не беспокойся обо мне и возвращайся в лес.
— Одно твое слово, Маланча, и мы разорвем царя, и его невестку на куски и вернем тебе Чандраманика, — повторял старый тигр.
— Ни за что на свете! — отвечала ему Маланча. — Лучше уж разорвите меня.
Тогда тигры решили на время уйти и оставить ее одну.
Не успели они скрыться из виду, как царь велел страже прогнать Маланчу прочь. Выгнали из дворца и ее мать.
Маланча с матерью остались без крова. Они стали скитаться с места на место, и у них не осталось никакой надежды. Наконец мать не выдержала:
— Что хорошего в такой жизни? Лучше мне утопиться!
И с этими словами она бросилась в пруд.
— Матушка, что ты наделала? Зачем оставила меня одну на этом свете? Я не могу сейчас последовать за тобой, ведь мои надежды еще не сбылись. Перед смертью я должна увидеться со своим свекром и своим мужем, хотя бы один раз. О я несчастная, как же я могу умереть теперь!
Но, покинутая всеми, она больше не могла выносить эту тяжелую жизнь и все-таки решила утопиться. Но к какому бы пруду она ни подходила, везде ей что-нибудь да мешало: в один пруд были набросаны колючие ветки, другой наполнен грязью, а третий охраняли царские стражники. Так и не удалось ей покончить с собой. Она и сама не знала, радоваться этому или печалиться.
«Мой свекор не хочет, чтобы я освободилась от моих печалей. Он хочет, чтобы я мучилась и дальше. Я покорюсь его воле, ведь у меня никого больше нет на этом свете», — думала она.
Ночью в крепости каждые три часа били барабаны, под бой которых Маланча незаметно пробралась во дворец. Осторожными шагами она вошла в комнату, где спал царевич со своей молодой женой.
Маланча неслышно отворила дверь и увидела опочивальню, ярко освещенную восемью светильниками, заправленными коровьим маслом. На золотом ложе, застланном расшитым золотом покрывалом, спали новобрачные — будто два цветка в лунную ночь.
Маланча постояла у дверей, осмотрелась, потом вошла в спальню и прибавила огня в светильнике. Она подошла к спящим, постояла у их изголовья, потом у ног, смотрела на новобрачных и не могла насмотреться.
Но вот послышались крики ворон, возвестившие наступление утра. Словно очнувшись, Маланча взяла со священного блюда немного зеленой травы и несколько зерен риса,[102] вырвала из своей косы два волоса, благословила новобрачных и, положив все это у ног царевича, запела:
«Будь счастлив, царевич, будь счастлива, царевна! Пусть будет все так, как просит в своих молитвах преданная мужу женщина!
Пусть светильники, освещающие этот дом, горят сотни лет, не угасая; пусть балдахин с золотыми кистями красуется над этим троном во веки веков.
О леса, деревья, земля, вода! Да пребудет над этим домом ваша защита!
Пусть башни этого дворца величаво вздымаются в небо и да не повергнет их злой неприятель!
Пусть солнце и луна всегда освещают своими золотыми лучами славный купол царского дворца!
Пусть вечно живет и процветает царевна вместе со своим мужем! Я желаю им счастья!
Я вырастила его ценой многих страданий, и теперь я счастлива. Что бы ни ожидало меня впереди — превращусь ли я в прах или в воду, стану ли птицей или презренной тварью, — это неважно. То, что я сейчас вижу, навсегда усладит мой взор!»
С этого дня Маланча стала тайно проникать в спальню новобрачных каждую ночь. И вот однажды, когда она напевала у их изголовья свою печальную песню, царевич проснулся, привстал и спрашивает:
— Что здесь происходит? Кто это поет в нашей спальне?
— Это поет тот, кто имеет право входить сюда, — негромко ответила ему Маланча. — Прости, что я разбудила тебя, царевич! Я — здешняя служанка. Не бойся ничего, спи спокойно, я сейчас ухожу.
— Служанка? Что-то раньше я тебя здесь не видел. Скажи лучше правду, не то я возьму меч!
И он запел:
«Служанка? Нет, это неправда! Твое лицо я видел в саду, когда жил у цветочницы. Если ты служанка, почему я тогда испытываю непонятную радость при встрече с тобой, почему так бьется мое сердце? Я смутно помню твои нежные руки, взрастившие меня. Служанка? Нет, скажи это кому-нибудь другому, кто не знает тебя. А я тебя знаю, так скажи мне сейчас правду, кем ты доводишься мне».
— Взгляни на окно, царевич! Оно уже окрасилось в розовый цвет зари. Сегодня я не могу тебе ничего сказать, мне пора уходить.
И только Маланча повернулась, чтобы уйти, как Чандраманик схватил ее за конец сари.
— Я не отпущу тебя до тех пор, пока ты мне не откроешь своей тайны, — сказал он.
Маланча низко склонила голову и промолвила:
— Ты не должен так поступать со мной, царевич!
На шум прибежали служанки, стражники и даже сам царь.
— Ты кто такая? — строго спросил царь Маланчу.
— Отец, это дочь котвала, — ответил сын.
— Дочь котвала?! — изумленно переспросил царь.
— Да, — отвечал царевич, — она заслуживает лучшего обращения.
— Скажи ей, чтобы поскорее убиралась отсюда тем же путем, каким пришла, и никогда больше здесь не появлялась, — приказал царь.
Маланча ушла, ничего не сказав. После этого на дворец стали обрушиваться бедствия: одна за другой падали башни. Несчастья продолжались двенадцать лет. У царевича за это время родилось семь детей, и все они умерли.
«Все несчастья из-за этой ведьмы Маланчи», — думал царь.
Однажды, возвращаясь вместе со своей свитой домой, царь вдруг увидел: по обе стороны дороги распустились цветы. Слышалась нежная мелодия флейты. Царь взглянул на стены дворца и увидел, что все восемь башен снова стоят на своих местах, будто они никогда и не падали. Семеро его внуков вернулись из царства смерти и окружили царя.
— Что произошло? — спросил царь.
— Это все сделала дочь котвала, — отвечал царевич. — Как видишь, она может все разрушать и все восстанавливать.
— Не верю! — воскликнул царь. — Если она может возвращать жизнь мертвым, пусть она вернет жизнь своим отцу и матери.
Не успел царь войти в зал собраний, а навстречу ему котвал:
— Приветствую тебя, царь царей!
А на женской половине дворца к царице подошла жена котвала и сказала:
— Столько лет мы жили с тобой рядом, сестрица! Вот я и надумала повидаться с тобой.
Царь не знал, что и думать, все смешалось у него в голове. Наконец он решил отправиться на охоту, чтобы прийти в себя на свежем воздухе.
В лесу царь заблудился, и всех его приближенных разорвали тигры. Он долго бродил в одиночестве и чуть не умер от жажды, пока не увидел наконец высохший водоем.
На берегу стояла молодая красивая женщина с кувшином в руках.
— Нет ли у тебя в кувшине воды, красавица? — еле выговорил царь. — Ты спасешь меня от смерти, если дашь мне напиться.
— У меня в кувшине молоко, — ответила ему женщина,
— Молоком нельзя утолить жажду! Может быть, у тебя найдется хоть капля воды?
Женщина улыбнулась и вдоволь напоила царя водой из своего кувшина.
— Кто бы ты ни была, красавица, да украсишь ты своим присутствием дом твоего свекра. Ты вернула мне жизнь, когда я умирал от жажды. Да сопутствует тебе счастье всю твою жизнь, — сказал ей царь на прощание.
Женщина опустила кувшин на землю, прикоснулась к ступням царя и запела:
«Я сегодня так счастлива, что и сказать не могу, о мой свекор! Я впервые в жизни услышала от тебя ласковые слова. Если суждено мне сегодня умереть, я умру счастливой, мой отец! Позволь мне прикоснуться к пыли на твоих ногах».
— Так это ты дочь котвала Маланча? — спросил царь.
Низко ей поклонившись и подняв соединенные руки ко лбу,[103] царь промолвил:
— Пойдем со мной во дворец, милая невестка!
Радуясь его словам, Маланча запела:
«Этот темный лес теперь мне будто родной дом, будто рай. Здесь услышала я ласковые слова от моего свекра. Я получила то, чего так долго желала. Жизнь во дворце меня теперь не манит. Здесь, на этом священном месте, на земле, которой касались твои башмаки, я построю себе хижину и буду в ней жить до самой смерти».
Глаза царя наполнились слезами.
