Владимир Емельянов - Древний Шумер. Очерки культуры
Возвращение Нинурты в свой город после битвы прославляется в другом гимне, известном под названием «Возвращение Нинурты в Ниппур». Победив Асага, герой боится сразу вступать на землю своего города. Перед его мощью дрожат не только горы, но и божественные сородичи. Неслучайно главный советник Нуску умоляет его не вгонять в столбняк Ануннаков и не пугать Энлиля в его жилище. Страшная сила Нинурты-победителя мастерски передается через три феномена: блеск, покрывающий храм Энлиля; содрогание Неба и Земли при восшествии героя на колесницу; тень, падающая от простертой руки героя. Кроме того, возвращаясь в свой город, герой невольно разрушает дорогу, по которой идет.
Государь, словно потоп, сметя,
Нинурта, крепость враждебной страны разгромив, словно потоп, сметя,
Как буря, взревел в основании Неба.
Когда же свой путь по слову Энлиля он в Экур направил,
Герой богов дорогу страны разгромил.
Поскольку он к Ниппуру не приближался,
Нуску, главный советник Энлиля, направился встретить его,
И так он владыку Нинурту приветствовал:
«Государь мой! Совершенный герой! К себе прислушайся!
Нинурта! Совершенный герой! К себе прислушайся!
Блеск твой храм Энлиля, как одеяние, покрывает!
Когда в колесницу свою, чей скрип сладкозвучен,
Стопу ты поставишь — Небо с Землей содрогаются!
Когда руку поднимешь — тень простирается!
Ануннаков, великих богов, в столбняк не вгоняй'
Отца своего в жилище его не пугай!
Энлиля, отца своего, в жилище его не пугай!
Ануннаков в их Убшукинне до паники не доводи!
Отца своего силой геройства подарками одари!
Энлиля, отца своего, силой геройства подарками одари!
Государь мой! Обруч небесный! Первый среди богов!
Хранящий печать Энлиля, имеющий силу Экура,
Герой! В горы, что ты умертвил,
Кроме тебя, никого отец не пошлет!
Нинурта! В горы, что ты умертвил,
Кроме тебя, Энлиль никого не пошлет!»
Не успело слово сойти с его уст,
Как Нинурта в суму плеть и кнут положил,
Булаву, оружие битвы, с краю привесил,
В храм Энлиля вступил.
Быков захваченных он к храму направил,
Коров захваченных, быкам подобно, [к храму направил].
После того как Нинурта немного остыл и успокоился, он торжественно вступил в Ниппур с трофеями для отцовского храма и предъявил права на царство:
«Пусть Энлиль силу геройства моего водой омоет!
Пусть яростную силу — дубину мою — священной водой окропит!
Пусть в тронном зале священное место для меня установит!
Пусть мою колесницу небесную на „великое место“ поставит!
Пусть пленных героев моих, как быков бодливых, навяжет!
Пусть пленных царей моих, как свету Солнца, заставит он мне поклониться!
Могучий, Потоп Энлиля, в горах соперника не имеющий, — я!
Нинурта я, (и) к имени моему пусть их он склонит!
Сильный львиноголовый, которого мощью своей
Энлиль породил, — я!
Вихрь небесный, обруч богов,
Избранный Аном для власти великой, — я!
Булава, разящая высокие горы, для царственности предназначенная, — я!
Могучая сила битвы, вдохновляемая Инанной, — я!
Герой, определенный Энки, для ярости сражения назначенный, — я!
Пусть царственность моя до пределов земных и небесных сияет!
Сильнейший из богов — я! Ужас великий пусть мне он дарует!
Пусть Ниппур, любимый мой город, Ану подобно шею поднимет!
Пусть мой город — первейший над городами братьев моих!
Пусть мой храм — высочайший над храмами братьев моих!
Пусть земля моего города — колодец с пресной водой для Страны!
Пусть Ануннаки — братья мои — склонятся передо мною!
Пусть их быстрокрылые птицы в моем городе гнезда совьют!
Пусть странники их под сенью моей отдохнут!»
Получив от отца право на царство, Нинурта завершает свой праздник обрядом священного брака со своей невестой Нин-Нибру, определяя благую судьбу для земного царя.
Все свои подвиги Нинурта совершает с помощью МЕ, данных ему богами Энлилем и Энки. Эти МЕ хочет отнять у него Асаг, желающий власти над Шумером. Второй вариант новогоднего текста — гимн «Энки и устройство мира» — также связан с божественными МЕ. Здесь говорится, что в начале мира бог Ан передал МЕ Энлилю, тот отдал их Энки, а уже Энки решил распределить их по всему миру. Бог мудрости садится в ладью и начинает свое длительное путешествие по разным городам и странам. Он посещает главные города Шумера — Ниппур и Ур, наносит удары по враждебному Эламу, дает основы жизни острову Дильмун (совр. Бахрейн), оказывает благодеяние Магану и Мелуххе (что это за местности, до сих пор точно неизвестно). Посетив чужие страны, Энки оплодотворяет реки Тигр и Евфрат и наделяет МЕ подчиненных ему богов. Они получают из его рук власть над строительством, ткачеством, пастырством, земледелием, рыболовством. Исполнив свою миссию, Энки коронуется на царство, получая одновременно атрибуты военного вождя и жреца. Когда все МЕ уже распределены, неожиданно появляется богиня Инанна, которая обвиняет Энки в том, что он не дал ей ее долю. Энки удивляется, поскольку хорошо знает о том, что Инанна уже давно владеет некоторым числом МЕ. Тем не менее он находит то, что можно ей поручить, — человеческие эмоции и музыкальные инструменты, которые эти эмоции вызывают. К сожалению, конец текста разбит, поэтому мы не можем сказать, приняла ли Инанна эти дары Энки.
Как мы можем видеть, все новогодние тексты отличаются несколькими основными чертами. Во-первых, они обязательно связаны с раздачей МЕ и определением судеб мира; во-вторых, с восстановлением порядка, который был нарушен вследствие временной узурпации власти злыми силами. Герой, восстановивший порядок, коронуется на царство и вступает в священный брак в пределах своего города.
В этот же период в Уруке происходит священный брак страстной богини Инанны и пастуха Думузи — событие, отраженное в десятках любовных песнопений и царских гимнов, но нигде в шумерской словесности подробно не описанное. Любовные песни, связанные со священным браком, построены довольно просто. Их запевка содержит некую фабулу, связанную либо с ожиданием возлюбленного и любовным томлением невесты, либо с таким же желанием жениха, либо с соревнованием между претендентами на руку и сердце Инанны. Во второй части описываются прелести юной Инанны и ее соитие с Думузи. В колофоне подчеркивается, что эта песня или диалог посвящены Инанне и исполняются под аккомпанемент ударных инструментов или под флейту.
Уникальным с точки зрения композиции и содержания является диалог, условно названный «Спор земледельца и скотовода». Текст составлен в жанре диалога-спора (адаман-ду-га), хорошо известного в шумерской школе и призванного выяснить наибольшую практическую пригодность одной из спорящих сторон. Композиция такого спора всегда одинакова. Два предмета или существа (мотыга и плуг, пальма и тамариск, зима и лето, рыба и птица) заявляют друг перед другом о своем превосходстве. Они выдвигают все новые и новые аргументы в подтверждение своей правоты и никак не могут прийти к согласию. Тогда перед ними возникает фигура третейского судьи, который разрешает спор. В конце текста поется славословие в честь победителя. Наш текст существенно отличается от этого канона несколькими чертами. Во-первых, славословие в нем поют не победителю и не третейскому судье, а предмету спора. Во-вторых, он является не литературной компиляцией, а записью сценки с участием нескольких действующих лиц, появление которых в действии предварительно не оговаривается, то есть это буквально зафиксированное (как бы застенографированное) ритуальное действо. В-третьих, он имеет сюжет — брачный спор пастуха Думузи и земледельца Энкимду за руку и сердце богини Инанны.
Разговор. Сестре он молвит,
Уту сестре молвит:
«Иннин! „Трава пряденья“ прелесть излучает,
Инанна! „Трава пряденья“ прелесть излучает!
Зерно в борозде прелесть [излуча]ет!
Сестрица! Знатное льняное одеянье прелесть источает!
Инанна! Знатное льняное одеянье прелесть источает!
Царь [. . . . . . . . .]!
Иннин! „Траву пряденья“ принесу тебе!
Инанна! „Траву пряденья“ принесу тебе!»
«Братец! Когда „траву пряденья“ ты мне принесешь,
Кто для меня ее отобьет?
Стебли ее для меня кто отобьет?»
«Сестрица моя! Того, кто отобьет, я тебе приведу!
Инанна! Того, кто отобьет, я тебе приведу!»
«Братец! Когда приведешь ты того, кто отобьет,
Кто для меня их спрядет?
Кто для меня их спрядет?
Стебли ее — кто для меня их спрядет?»
«Сестрица моя! Того, кто спрядет, я тебе приведу!
Инанна! Того, кто спрядет, я тебе приведу!»
«Братец! Когда приведешь ты того, кто спрядет,
Кто для меня их раздвоит? Кто для меня их раздвоит?
Стебли эти — кто для меня их раздвоит?»
«Сестрица моя! Того, кто раздвоит, я тебе приведу!
Инанна! Того, кто раздвоит, я тебе приведу!»
Далее несколько непонятных технологических терминов.
«Братец! Когда приведешь ты того, кто окрасит (?),
Кто ляжет со мною? Кто ляжет со мною?»
«С тобою да ляжет, с тобою да ляжет
С тобою супруг твой воистину ляжет!
Ама-ушумгаль-анна с тобою да ляжет!
Приятель Энлиля с тобою да ляжет!
Отпрыск праведного лона с тобою да ляжет!
Семя престола с тобою да ляжет!»
«О нет! Человек моего сердца, человек моего сердца,
Человек, о котором мне сердце сказало,
Без лопаты зерно он в груды сгребает!
Зерно в закромах его постоянно!
Землепашец — зерно его в грудах несметных!
Пастух же в загоны овец загоняет».
Восемь строк разбито.
Братец ее, юноша Уту,
К светлой Инанне обращает слово:
«Сестрица моя! Пастух да возьмет тебя в жены!
Дева Инанна! Почему ты не хочешь?
Масло его превосходно, молоко его превосходно!
Все, что рука пастуха производит, — прекрасно!
Инанна! Пастух да возьмет тебя в жены!
Увешанная камнями — почему ты не хочешь?
Масло его превосходно, с ним вместе есть его будешь!
Полог царей — почему ты не хочешь?»
«Меня? Никогда пастух не возьмет меня в жены!
Одеяньем новым никогда не покроет!
Чтобы [. . . . . .] — не промолвлю ни слова!
Деву — меня — да возьмет землепашец!
Землепашец, растящий обильные травы,
Землепашец, растящий обильные злаки!»
Четырнадцать строк разбито.
«Землепашец меня, землепашец меня — в чем превосходит?
Энкимду, хозяин канав и борозд,
Чем — землепашец — меня превосходит?
Если он даст мне муки своей черной —
Дам землепашцу овец своих черных.
Если он даст мне муки своей белой —
Дам землепашцу овец своих белых.
Если он даст мне лучшего пива —
Дам землепашцу молока я густого.
Если он даст мне сладкого пива —
Дам землепашцу моей простокваши.
Если он даст мне цеженого пива —
Дам землепашцу молока я парного (?).
Если он даст мне легкого пива —
Молока землепашцу дам с целебной травою.
Если он даст мне плодов своих сладких —
Дам землепашцу молоко итирда.
Если он даст мне хлебов своих вкусных —
Дам землепашцу сыров я сладчайших.
Если он даст мне мелкой фасоли —
Дам землепашцу я сыров своих мелких.
Больше, чем съест, больше, чем выпьет,
Масла дам я ему в избытке!
Молока дам я ему в избытке!
Чем землепашец меня превосходит?»
Просияли, просияли, края увлажненной земли просияли,
Пастух по увлажненной земле […],
Пастух по увлажненной земле овец провел,
К пастуху, по увлажненной земле овец проведшему,
К пастуху землепашец подходит,
Землепашец Энкимду подходит,
К Думузи хозяин канав подходит,
В степи пастух спор с ним заводит,
Пастух Думузи в степи спор с ним заводит.
«Нам с тобой, пастух, нам с тобой пастух, нам с тобой —
К чему нам сражаться?
Твои овцы на увлажненной земле пусть кормятся!
Твои овцы по нивам моим пусть проходят!
На хлебных полях Урука пусть зерно подъедают!
Твои ягнята, твои козлята из канала Исуругаль пусть пьют воду!»
«Я — пастух, и на моей свадьбе
Пусть землепашец станет мне другом!
Землепашец Энкимду — другом, землепашец — другом
Воистину пусть мне станет!»
«Я принесу тебе пшеницы! Я принесу тебе фасоли!
Чечевицы, бирунна тебе принесу я!
Дева! Все, что тебе приносить полагается, —
Дева Инанна! — шегин, гусаль я тебе принесу!»
Спор пастуха с землепашцем.
Дева Инанна! Хвала тебе сладка!
Для исполнения.
Перед нами нестандартная, неканоническая версия священного брака. Во всех известных нам циклах свадебно-обрядовых песен в честь Инанны и Думузи последний считается предопределенным женихом Инанны. Нигде более она не выбирает себе пару, тем более не отвергает кандидатуру Думузи. Стало быть, прав первый издатель текста Я. Ван Дейк, утверждавший, что подобная история могла разыгрываться перед каким-либо правителем III династии Ура и иметь светский характер (хотя и восходящий к ритуальному канону раннединастического священного брака). Об этом же говорит и отсутствие космогонического зачина, который заменен народной песней о тканье льняной одежды. Песня эта замаскирована под диалог между Уту и Инанной — братом и сестрой. В целом вся часть, связанная с процессом тканья, таит в себе намек на брачные отношения. Расцветшая «трава пряденья» (скорее всего, лен) — женская прелесть Инанны — должна подвергнуться различным действиям со стороны ее жениха. И отсюда, как мы видим, прямо следует вопрос о женихе: «Кто ляжет со мною? Кто ляжет со мною?» Брат советует сестре выбрать Думузи, мотивируя свой совет святостью этого божества и его близостью к богам, а также изобилием молочных продуктов в хозяйстве Думузи. Здесь нужно особо оговорить тот факт, что в шумерском пантеоне Уту почитался еще и как бог справедливого суда, — это значит, что его совет продиктован заботой об истине. Инанна ведет себя как капризная и довольно прагматичная женщина. Она предпочитает земледельца Энкимду, потому что «зерно в закромах его постоянно», то есть Инанна в своем выборе руководствуется соображениями только материального плана. Уту возмущается, но упрямая сестра стоит на своем, и решение этого спора теперь возможно только через поединок между претендентами.
