Олег Ивик - История загробного мира
Но не исключено, что добросердечная валькирия имела в виду уже погибших слуг, – ранее в песне упоминались мертвые служанки, которые, судя по всему, пали случайными жертвами при убийстве Сигурда.
Хотя служанки Брюнхильд и оказались несговорчивыми, известно, что женщины нередко отправлялись в загробный мир скандинавов добровольно. Ахмед Ибн Фадлан, арабский дипломат десятого века, подробно описывает похороны знатного норманна:
«Если умрет главарь, то его семья скажет его девушкам и его отрокам: “Кто из вас умрет вместе с ним?” Говорит кто-либо из них: “Я”. И если он сказал это, то [это] уже обязательно, – ему уже нельзя обратиться вспять. И если бы он захотел этого, то этого не допустили бы. Большинство из тех, кто это делает, – девушки. И вот когда умер тот муж, о котором я упомянул раньше, то сказали его девушкам: “Кто умрет вместе с ним?” И сказала одна из них: “Я”. Итак, ее поручили двум девушкам, чтобы они охраняли ее и были бы с нею, куда бы она ни пошла, настолько, что они иногда [даже] мыли ей ноги своими руками. И они [родственники] принялись за его дело, – за кройку для него одежд и устройство того, что ему нужно».
Далее Ибн Фадлан подробнейшим образом описывает процесс похорон и сопутствующих жертвоприношений. Покойного поместили во временной могиле, а родственники и друзья тем временем снаряжали корабль для отправки усопшего в последний путь. Корабль поставили на специальный помост, на палубу внесли скамью и покрыли ее стегаными матрацами, подушками и византийской парчой. Рядом с кораблем соорудили нечто вроде ворот, которые вели в загробный мир. Попасть в него через эти ворота было затруднительно, но зато через них можно было туда заглянуть.
В день похорон покойного нарядили в парадную одежду и внесли на корабль. С ним положили его оружие, закололи собак, коней, коров, кур… Девушку трижды подняли над воротами, ведущими в загробный мир, и дали ей возможность разглядеть, что же там происходит.
«Она сказала в первый раз, когда ее подняли: “Вот я вижу своего отца и свою мать”, – и сказала во второй раз: “Вот все мои умершие родственники, сидящие”, – и сказала в третий раз: “Вот я вижу своего господина, сидящим в саду, а сад красив, зелен, и с ним мужи и отроки, и вот он зовет меня, – так ведите же меня к нему”».
Судя по всему, обитатели Валгаллы и Хель не требовали верности от своих спутниц. По крайней мере, друзья и родственники покойного, которые поочередно совокуплялись с обреченной девушкой, утверждали, что делают это из любви и дружбы к усопшему, о чем и просили ему сообщить.
Для описания дальнейших событий предоставим слово Ибн Фадлану:
«После этого та группа [людей], которые перед тем уже сочетались с девушкой, делают свои руки устланной дорогой для девушки, чтобы девушка, поставив ноги на ладони их рук, прошла на корабль. Но они [еще] не ввели ее в шалаш. Пришли мужи, [неся] с собою щиты и палки, а ей подали кубком набиз (алкогольный напиток. – О.И). Она же запела над ним и выпила его. И сказал мне переводчик, что она этим прощается со своими подругами. Потом ей был подан другой кубок, она же взяла его и долго тянула песню, в то время как старуха торопила ее выпить его и войти в палатку, в которой [находился] ее господин.
И я увидел, что она растерялась, захотела войти в шалаш, но всунула свою голову между ним и кораблем. Тогда старуха схватила ее голову и всунула ее [голову] в шалаш, и вошла вместе с ней, а мужи начали ударять палками по щитам, чтобы не был слышен звук ее крика, вследствие чего обеспокоились бы другие девушки и перестали бы стремиться к смерти вместе со своими господами. Затем вошли в шалаш шесть мужей из [числа] родственников ее мужа и все [до одного] сочетались с девушкой в присутствии умершего. Затем, как только они покончили с осуществлением [своих] прав любви, уложили ее рядом с ее господином. Двое схватили обе ее ноги, двое обе ее руки, пришла старуха, называемая ангел смерти, наложила ей на шею веревку с расходящимися концами и дала ее двум [мужам], чтобы они ее тянули, и приступила [к делу], имея [в руке] огромный кинжал с широким лезвием. Итак, она начала втыкать его между ее ребрами и вынимать его, в то время как оба мужа душили ее веревкой, пока она не умерла.
Потом явился ближайший родственник умершего, взял палку и зажег ее у огня…»
Корабль и всех тех, кто на нем находился, сожгли. Трудно сказать, куда отправились умершие, в Валгаллу или в Хель. Судя по тому, что пишет Ибн Фадлан, покойный норманн умер не в битве (автор не умолчал бы об этом), а в своей постели. Это означает, что вход в Валгаллу был для него и его спутницы закрыт и они могли рассчитывать в лучшем случае на более или менее достойное место в преисподней. Однако обилие ценностей, взятых ими с собой, и радость девушки, которая, по словам Ибн Фадлана, в преддверии похорон «каждый день пила и пела, веселясь, радуясь будущему», дают основания думать, что жизнь в преисподней тоже может быть не лишена земных радостей. И будь то Нифльхейм или Валгалла, присутствовавшие на похоронах называли это место раем. Один из них сказал Ибн Фадлану:
«Вы, арабы, глупы… Действительно, вы берете самого любимого вами из людей и самого уважаемого вами и оставляете его в прахе, и едят его насекомые и черви, а мы сжигаем его во мгновение ока, так что он немедленно и тотчас входит в рай».
Тем не менее в основном раем считалась Валгалла, и воинов, умерших своей смертью или погибших, но не в битве, в нее, как правило, не пускали. Есть основание думать, что они все-таки попадали во владения Хель. Недаром сам Один (который, как пишет Снорри Стурлусон в «Круге земном», до того, как стал богом, был земным правителем и воином), умирая от болезни, «велел пометить себя острием копья», видимо, в надежде, что это приравняет его к павшим в битве. А в «Старшей Эдде» прямо говорится о том, что в Валгалле Хрофт (одно из имен Одина) «собирает воинов храбрых, павших в бою».
С другой стороны, в «Младшей Эдде» этот вопрос решается иначе. Рассказывая о Всеотце Одине, тот же Снорри сообщает:
«…Он создал человека и дал ему душу, которая будет жить вечно и никогда не умрет, хоть тело и станет прахом или пеплом. И все люди, достойные и праведные, будут жить с ним в месте, что зовется Гимле (Защита от огня. – О.И) или Вингольв (Обитель блаженства. – О.И.). А дурные люди пойдут в Хель, а оттуда в Нифльхель. Это внизу, в девятом мире».
Впрочем, Снорри был христианином и мог не вполне разбираться в тонкостях языческого загробного судопроизводства. Более того, писания его вообще плохо согласуются друг с другом. Так, несколькими страницами раньше автор «Младшей Эдды», противореча сам себе, категорически заявляет, что первые люди, Адам и Ева, были созданы не Одином, а «Всемогущим Господом». А ведь любому, самому необразованному норманну было известно, что прародители человечества, Аск и Эмбла – бледные, безголосые и бездыханные, – были найдены тремя асами – Одином, Хёниром и Лодуром – на берегу моря, где асы и вдохнули в них жизнь.
Таким образом, вопрос о том, кто же все-таки попадал в Валгаллу – только павшие воины или праведники вообще, остается в какой-то мере открытым.
Возможно, он каждый раз решался индивидуально, ведь недаром боги вершили свой суд, сидя у корней Иггдрасиля.
В целом есть основания думать, что, вопреки Снорри, те праведники, которые не умели владеть мечом, в Валгаллу не попадали. Дело в том, что Один собирал свое небесное войско не для вознаграждения праведников, а для того, чтобы готовиться к Рагнарёку – последней, решающей битве с великанами-йотунами и чудовищами (в том числе змеем Ермунгандом и волком Фенриром). Моральный облик загробных воинов – эйнхериев – должен был волновать Отца дружин в последнюю очередь, важнее было их умение владеть мечом. Зачастую Один целенаправленно организовывал гибель лучших воителей в битвах – чтобы те попадали в Валгаллу в расцвете сил и доблести.
Естественно, даже отборным воинам следует постоянно поддерживать форму, и в Валгалле проходили каждодневные учения:
Эйнхерии все
Рубятся вечно
В чертоге у Одина.
В схватки вступают,
а кончив сражение,
мирно пируют.
Общая вместимость Валгаллы известна, в «Старшей Эдде» говорится:
Пять сотен дверей
и сорок еще
в Валгалле, верно;
восемьсот воинов
выйдут из каждой
для схватки с Волком.
Несложный подсчет показывает, что к началу Рагнарёка Валгалла должна вмещать 432 000 человек.
Как известно, приток населения в Валгаллу и Хель стал ослабевать в девятом веке, с началом христианизации Германии Карлом Великим (мы пренебрегаем христианизацией германских племен, переселившихся в Римскую империю в четвертом – пятом веках, поскольку переселение это проходило на фоне демографического взрыва в самой Германии). С окончательной победой христианства в Скандинавии (в двенадцатом веке) население Валгаллы стабилизировалось. Если принять (очень условно), что Валгалла стала функционировать к началу первого тысячелетия, то время ее активного заселения можно принять равным одному тысячелетию.
