Неизвестен Автор - Скандинавские саги
— Скажи мне, Сигурд, что ты будешь делать, когда одержишь победу над Гундингами?
Когда я одержу победу над Гундингами, — улыбнулся Сигурд, — я поеду с тобой за сокровищами Андвари. Правда, к золоту я равнодушен, но я охотно померяюсь силой с твоим братом драконом.
— Тогда позволь и мне сопутствовать тебе в походе, — сказал Регин. В бою я не много стою, но, может быть, помогу тебе добрым советом.
— А ты не боишься, что мы сложим в этом походе свои головы? — спросил Сигурд.
— Я уже говорил однажды, что никто, кроме тебя, не может добыть «пламень реки», — возразил Регин. — Если ты погибнешь, золото для меня навсегда потеряно, а жить без него я не могу. Будь что будет, я разделю твою судьбу.
— Хорошо, — рассмеялся Сигурд, который не мог понять алчности Регина. — Если так, я согласен и беру тебя с собой.
Через несколько дней корабли датчан были спущены на воду. Украшенные флагами с изображением летящих воронов и морских ястребов и прикрепленными на носу резными фигурами медведей и волков, они вытянулись вдоль берега, готовые по первому знаку молодого вождя пуститься в плавание. На них разместилось несколько тысяч воинов, которые должны были сопровождать юношу в его походе в страну франков. Сигурд не мог взять в поход, но он все-таки нашел место для Грани на «Драконе», самом большом из своих кораблей, на котором он плыл сам вместе с Регином и полусотней отборных воинов. Гьердис и Хиальпрек пришли его провожать. Глаза бывшей королевы франков сияли: она не сомневалась в победе сына.
— Что-то говорит мне, что нам не суждено больше увидеться, — сказала она. — Но тебе предстоит совершить еще много подвигов. Только не забывай, что ты принадлежишь к роду Вольсунгов, а они никогда не отступали перед врагом, как бы силен он не был. Прощай.
— И помни мои слова, — добавил старый король. — Будь достоин своего имени.
Солнце уже клонилось к закату, когда корабли Сигурда, подхваченные свежим северным ветром, оставили берега Дании. Погода сначала благоприятствовала плаванию, но уже под вечер ветер усилился, а к ночи перешел в настоящий ураган. Регин посоветовал Сигурду спустить паруса, но тот приказал поднять их еще выше, и легкие суда датчан как птицы понеслись вперед.
— Ты погубишь нас всех! — стонал гном, закрывая от страха глаза.
— Зато мы быстрее доберемся до цели! — отвечал юноша.
Однако к утру на море разыгралась такая буря, что даже самые отважные и опытные воины из дружины Сигурда приуныли. Они убрали часть парусов, он, не смотря на это, мачты корабля гнулись, и казалось, что они вот-вот сломаются; совсем же спустить паруса молодой вождь не решался — это бы сделало его корабли игрушкой волн: идти на веслах в такую погоду было почти невозможно.
Неожиданно Сигурд услышал грохот еще более страшный, чем рев бури, и увидел прямо перед собой высокий утес, о который, клубясь и пенясь, разбивались огромные седые валы. Он уже собирался повернуть руль «Дракона», чтобы избежать этой новой опасности, но тут до него долетел чей-то голос, столь могучий и громкий, что он заглушил собой и ветер и море.
— Эй, Сигурд, не бойся и плыви ко мне!
В тот же миг море вокруг утеса успокоилось, и «Дракон» смог подойти к нему вплотную. На его вершине стоял одноглазый старик в широкополой шляпе и синем плаще, тот самый, который не так давно помог Сигурду выбрать себе жеребца.
— Привет тебе, сын Сигмунда и внук Вольсунга! — сказал он. — Я знаю, ты едешь в страну франков. Возьми и меня с собой. Ты об этом не пожалеешь!
— Охотно, — отвечал юноша. — Я рад, что снова встретился с тобой. Ведь я еще не поблагодарил тебя за оказанную мне услугу.
— Она не была последней, как не будет последней и та, которую я окажу тебе сегодня, — отвечал старик, легко перепрыгивая с утеса на корабль. Море хочет поглотить тебя и твоих людей, но я постараюсь его успокоить.
Он стал на носу «Дракона», поднял вверх руки, и Сигурд невольно вскрикнул от изумления. Ураган тут же стих, волны опали, и поверхность моря сделалась ровной, как зеркало. Старик продолжал стоять с поднятыми руками, и вот тучи внезапно раздвинулись и яркие лучи утреннего солнца осветили утомленные бессонной ночью лица датчан и весело заиграли на золоченых крыльях их шлемов. Незнакомец обернулся к Сигурду.
— Ты доволен? — спросил он.
— Да, я доволен, — отвечал тот, — но, говоря по правде, я предпочел бы этому затишью небольшой ветер: под веслами мы не скоро доберемся до берега.
Старик улыбнулся.
— Хорошо, я исполню твое желание, — сказал он и махнул рукой.
Сейчас же подул ровный попутный ветер, и суда датчан, снова подняв паруса, быстро понеслись к югу.
— Ты действительно велик и мудр, незнакомец, — сказал пораженный юноша. — Но вот уже второй раз ты приходишь мне на помощь, а я до сих пор не знаю твоего имени.
— Зови меня Гникар, — отвечал старик. — Хотя у меня столько же имен, сколько на земле племен и народов. Много лет живу я на свете, и мои волосы были уже белы, когда родился твой дед, славный Вольсунг.
— Я вижу, Гникар, что для тебя нет на свете тайн, так скажи мне, отомщу ли я Гундингам за смерть отца? — спросил Сигурд.
— Посмотри вверх! — усмехнулся старик.
Юноша поднял голову и увидел орла, парящего высоко в небе.
— Это вестник победы, — сказал Гникар, — так чего же ты спрашиваешь?
Он завернулся в плащ, надвинул на глаза шляпу и не произнес больше ни слова, пока они не причалили к берегу страны франков.
Больше восемнадцати лет прошло со дня битвы, которой пали Сигмунд и Гилими, и уже никто, кроме крестьян, страдавших под жестоким владычеством Гундингов, да старых воинов, не вспоминали покойного вождя франков, правившего так мудро и справедливо. В стране господствовали король Линги и его братья. Их дружины были так многочисленны, что они могли не бояться нападений врагов и поэтому все свое время проводили в пирах и забавах.
В тот же самый час, когда северный ветер принес к земле франков корабли датчан, Линги в старом замке Вольсунгов принимал многочисленных гостей. Разгоряченный выпитым медом и лестью своих придворных, рыжебородый, с огромным орлиным носом и желтоватыми кошачьими глазами король гордо сидел за столом, прислонившись широкой спиной к дубу валькирий, и слушал песню одного из бродячих скальдов, который пел о могучем богатыре Беовульфе и его замечательных подвигах.
— Я не знаю, так ли велик был этот Беовульф, — воскликнул Линги насмешлива, едва ли певец успел закончить последнее слово, — но вряд ли бы он справился с нами, Гундингами! Вольсунги тоже хвастались, что ведут свой род от самого Одина, а теперь мы сидим здесь, в их замке, и нет больше никого, кто бы мог прогнать нас отсюда.
Он еще говорил, когда снаружи послышался шум, и в зал вбежал мальчик лет пятнадцати, в грязной оборванной одежде.
— Кто ты такой, — гневно вскричал король, — и как ты смел сюда явится?
— Выслушай меня, господин! — отвечал испуганный мальчик, падая перед ним на колени. — Я пастух и сегодня, как обычно, пас свое стадо на опушке леса вблизи моря. Вдруг к берегу подошли неизвестные корабли, и высадилось много вооруженных людей, а один из них, красивый как Бальдр и могучий, как Тор, подозвал меня к себе и сказал: «Беги в замок и скажи своему господину Линги, что Сигурд, сын Сигмунда и Гьердис и внук Вольсунга, приехал сюда чтобы отомстить за своего отца и деда. Пусть король и его братья готовятся к бою, который будет для них последним!»
Кошачьи глаза Линги сузились от гнева. Он встал со своего места и взялся рукой за меч, но потом неожиданно расхохотался.
— Сын Сигмунда и Гьедрис! — воскликнул он. — Значит Гьедрис жива. Но ведь ее сыну не может быть и восемнадцати лет. И этот мальчишка смеет угрожать мне — мне, Линги из рода Гундингов! Скажи, — обратился он к пастуху, — много ли с ним воинов?
— Я не мог сосчитать их, господин, — ответил мальчик, — но знаю, что они приехали на ста кораблях.
Линги снова расхохотался.
Не слишком велика дружина у этого Сигурда, — сказал он презрительно. — Дружины его отца и деда, которые мы разбили, были куда больше. Собирайте наших воинов! — приказал он братьям. — Но не нападайте первыми. Пусть последний потомок Вольсунгов отойдет подальше от берега. Я хочу уничтожить и его и его людей до последнего человека. А ты, пастух, убирайся назад к своему стаду.
Он пнул ногой мальчика и, не обращая внимания на встревоженные лица гостей, вышел из замка и приказал подать ему коня.
Как только дружина Сигурда высадилась на берег, к нему подошел Гникар.
— Нам пора проститься, — сказал он. — Не бойся, скоро мы опять увидимся. Еще раз приду я к тебе на помощь, ну, а потом, потом придет твоя очередь, и ты придешь ко мне сам. Прощай!
И он, не оборачиваясь, быстро направился к лесу и так незаметно исчез в кустах, что юноше показалось, будто он растаял в воздухе.
