Ирландские саги - Похищение быка из Куальнге
Потом достославный герой взял боевое оружие для схватки, сраженья и битвы. Из боевого оружия для битвы взял он свой меч светлоликий с рукоятью из кости и к нему восемь малых мечей; пятирогое взял он копье и к нему восемь маленьких копий; взял он свой деил клисс и восемь маленьких дротиков; взял он изогнутый щит темно-красный — в шишку его поместился б кабан — с краем заточенным, острым, разящим, что волос легко разрубал на воде, столь был заточен, разящ он и остр, и к нему еще восемь щитов. Когда пускал юноша в ход прием лезвия, равно искусно сражался / мечом он, копьем и щитом. Затем водрузил он гребенчатый шлем свой для боя, сражения и схватки — клич боевой стоголосый раздался оттуда и отразился протяжно в каждом углу и изгибе. То разом вскричали демоны и оборотни, духи земли и воздуха, что куда бы не шел Кухулин, витали вокруг него и над ним, предвещая кровавую гибель героев и воинов. Поверх всего облачился Кухулин в заговоренное платье из Тир Тайрнгире, что досталось ему от Мананнана, сына Лера, правителя Тир на Сорха.
Тут в первый раз исказился Кухулин, став многоликим, ужасным, неузнаваемым, диким. Вздрогнули бедра его, словно тростник на течении, иль дерево в потоке, задрожало нутро его, каждый сустав, каждый член. Под оболочкою кожи чудовищно выгнулось тело, так что ступни, колени и голени повернулись назад, а пятки, икры и ляжки очутились впереди. Сухожилия икр стянулись впереди голени, и каждый могучий округлый их узел был не меньше кулака воина. У затылка сошлись мышцы головы и любой из их непомерных, бессчетных, могучих, увесистых круглых бугров был подобен голове месячного ребенка.
Меж тем обратилось лицо его в красную вмятину. Внутрь втянул он один глаз, да так, что и дикому журавлю не изловчиться бы вытащить его из черепа на щеку. Выпал наружу другой глаз Кухулина, а рот дико искривился. От челюсти оттянул он щеку и за ней показалась глотка, в которой до самого рта перекатывались легкие и печень Кухулина. Верхним небом нанес он львиный удар по нижнему, и каждый поток огненно-красных клочьев, хлынувший из горла в рот, в ширину был не менее шкуры трехлетней овцы. Громовые удары сердца о ребра можно было принять за рычание пса или грозного льва, что. напал на медведя. Факелы богинь войны, ядовитые тучи и огненные искры виднелись в воздухе и в облаках над его головой, да кипение грозного гнева, поднимавшееся над Кухулином.
Словно ветви боярышника, которыми заделывают дыру в изгороди, свились волосы на голове юноши. Если бы клонящуюся под тяжестью плодов благородную яблоню потрясли над его головой, ни одно яблоко не упало бы наземь, наколовшись на его грозно топорщащиеся волосы. Геройское сияние исходило со лба Кухулина, длинное и широкое, будто точильный камень воина. Будто мачта огромного корабля был высокий, прямой, крепкий, могучий и длинный поток темной крови, что вздымался над его макушкой и расходился магическим темным туманом, словно над домом струящийся дым, когда зимним вечером останавливается там король.
Так исказившись, поднялся Кухулин на свою боевую колесницу, усеянную железными остриями, тонкими острыми лезвиями, крючками, колючками, геройскими остриями; запорами, гвоздями, что были на ее оглоблях, ремнях, петлях и узлах.
Потом проделал он громовой прием ста, да громовой прием двухсот, да громовой прием трехсот, да громовой прием четырехсот, а на громовом приеме пятисот остановился, ибо считал, что не меньше того поразит в первой схватке и первом сражении с войсками четырех королевств Ирландии. Так и пустился он в путь на поиски врагов и, мощно правя колесницей, издалека объехал кругом войска четырех великих королевств Ирландии. Глубоко врезались в землю железные колеса его колесницы, и вровень с ними подымались насыпи, скалы, валуны и кучи камней, что могли бы сойти за валы или крепость. И потому воинственно объехал он вокруг войск четырёх великих королевств Ирландии, что не желал упустить их, пока не напавши, не отомстит он за гибель юношей Улада.
В самый центр войска врубился Кухулин и окружил его огромным валом трупов. Натиск врага на врагов он обрушил на войско, и обезглавленные тела ирландцев теснились вокруг Кухулина шея к шее, пята к пяте. Так трижды объехал он вокруг войска, оставляя за собой полосу шириной в шесть трупов, так что трое ногами упирались в шеи троих.
Называется эта повесть в Похищении Сесрех Бреслиге, и это одна из трех битв, что случились в то время, — Сесрех Бреслиге, Имслиге Гленнамнахт, да сражение при Гайрех и Ил-гайрех. Но лишь в первой битве настигла погибель равно лошадей и собак и людей. Иные говорят, что Луг, сын Этлена сражался там вместе с Кухулином.
Никто не знает и не упомнит, много ли пало в той битве простых воинов, да того и не исчислить; памятны лишь имена их вождей. Вот они: двое по имени Круайд, двое по имени Калад, двое по имени Кир, двое по имени Киар, двое по имени Эйкел, трое по имени Кромм, трое по имени Кур, трое по имени Комбирге, четверо по имени Феохар, четверо по имени Фурахар, четверо по имени Кае, четверо по имени Фота, пятеро по имени Каур, пятеро по имени Керман, пятеро по имени Кобтах, шестеро по имени Саксан, шестеро по имени Дауйт, шестеро по имени Дайре, семь по имени Рохайд, семь по имени Ронан, семь по имени Руртех, восемь по имени Рохлад, восемь по имени Рохтад, восемь по имени Рипнах, восемь по имени Мулах, девять по имени Дайгит, девять по имели Дайре, девять по имени Дамах, ` десять по имени Фиак, десять по имени Фиаха, десять по имени Фейдлимид. Шестнадцать раз по двадцать королей поразил Кухулин у Бреслех Мор на Маг Муиртемие и без счета собак, лошадей, женщин, детей, мальчиков и простого народа, ибо и одному из троих ирландцев не удалось ускользнуть без разбитого глаза, бедра, головы иль какой-то иной вековечной отметины.
Назавтра отправился Кухулин оглядеть войско и самому показаться ирландским женщинам, девушкам, девочкам, филидам и прочим искусным людям в облике дивном и кротком, ибо не почитал он достойным и славным тот темный магический образ, который явил он им ночью. Вот и отправился он показаться ирландцам в облике дивном и кротком.
Воистину прекрасен был юноша, что появился тогда перед войском, Кухулин, сын Суалтайма. Трех цветов были его волосы — черные у кожи, кроваво-красные посередине, а сверху, словно корона, были они золотые. Чудно лежали они тремя кольцами у затылка и будто золотая нить был каждый из этих волос, золотистых, прекрасных, невиданно дивных цветов, что длинными прядями падали сзади на плечи. Сто сверкающих золотом красных спиралей пламенели на его шее, сто нитей драгоценных камней обвивали голову. Четыре ямочки было У него на щеках — желтая с зеленой, да голубая с красной. По семь драгоценных каменьев сверкали в его королевских очах. Семь пальцев было на каждой его ноге, семь на каждой руке и всякий был цепок, как коготь ежа или ястреба.
Потом облачился Кухулин в платье собраний и празднеств. Надел он свой плащ с бахромой, что ниспадал пятью складками, дивный, пурпурный, сработанный ладно. Белая брошь светлого серебра, изукрашенная золотом, скрепляла тот плащ на белоснежной груди; словно глядя ца яркий светильник, глаз бы людской не стерпел ее блеска. Тело его прикрывала рубаха из шелка с расцвеченной кромкой, тесьмой, бахромою из золота, серебра и светлой бронзы, что спадала до темно-красного боевого передника из королевской ткани. Диковинный щит был при нем темно-красный, с кромкой из чистейшего белого серебра. Изукрашенный меч с костяной рукоятью нес он на левом боку. Подле него в колеснице лежало копье с наконечником серым, да кинжал для схватки с подвесками и заклепками светлой бронзы. Девять голов держал Кухулин в одной руке, да десять в другой и потрясал ими в знак своего бесстрашия и доблести. Скрыла свое лицо Медб за заслоном щитов, опасаясь удара Кухулина.
Принялись тогда ирландские женщины просить воинов поднять их к плечам на настил из щитов, дабы могли они поглядеть на Кухулина. Странен им был его дивный и кроткий облик после магического злокозненного видения, представшего прошлой ночью.
Меж тем глядя па свою жену, охватила Дубтаха Доел Улад злоба, великая зависть и радость, и стал он склонять ирландцев предать и погубить Кухулина, устроив ему со всех сторон засаду. Молвил он:
— Искаженный грядет! Быть беде! Будут мертвецы валяться везде! Под стенания жен коршуны во дворах Будут когтить окровавленный прах! Побоища вы не видали страшней; Будет для могил не хватать камней! Воин, от ярости сошедший с ума, Беспощаден к застигнутым на склоне холма! Вижу безумца страшный улов: На подушках колесницы девять голов Вижу победителя бесценный трофей: Десять голов ирландских мужей. Жен ваших вижу: стеная, они Бродят по полю великой резни. Вижу королеву: горем сражена, От побоища взор отвращает она. Совет мой: в засаде стоять должна Дружина, надвое разделена, Чтобы покончить, с разных напав сторон, С тем, чей лик яростью искажен.
