А. Немировский - Мифы и легенды народов мира т. 2 Ранняя Италия и Рим
Несколько позднее (VI-V вв. до н. э.) предания фиксируют появление беглеца в Италии. Впервые его направляет в Гесперию (Италию) поэт Стесихор (640-560 гг. до н. э.). Возможно, об этом говорилось и у Гекатея Милетского, ибо он название италийского города Капуи производит от имени деда Энея Каписа. Согласно другому раннему греческому историку, Гелланику, Эней, после побега во Фракию и основания там Энеи, затем вместе с Одиссеем прибывает в Италию и закладывает в Лации город Рому (Рим), получивший название по имени троянки Ромы, убедившей троянских женщин сжечь корабли, чтобы прекратить скитания и остаться на этой земле. Сходную версию мы находим у историка и географа V в. до н. э. Дамаста Сигейского и сицилийского историка V в. до н. э. Антиоха Сиракузского. Авторы VI-V вв. не могли черпать информацию о передвижении троянцев на Запад в малоазийской мифологической традиции. Получить ее они могли лишь из местной негреческой традиции. А что такая традиция существовала, можно считать установленным фактом, по крайней мере, для двух городов – фракийской Энеи, где на одной из первых монет города, отчеканенной в VI в. до н. э., изображен Эней, несущий на плечах своего отца Анхиза, и Лавинии в Италии, где раскопан героон Энея, постройка которого восходит ко второй четверти VII – началу VI вв. до н. э.
Для V-IV вв. до н. э. можно наблюдать сосуществование противоречащих друг другу версий – гомеровской, поддерживаемой в основном историками Троады (Деметрием из Скепсиса, Агафоклом из Кизика), и различных вариантов размещения Энея во Фракии, в Аркадии и доводящих его до Италии. И лишь с III в. до н. э. с ростом могущества Рима версия об Энее в Италии становится преобладающей, и ее разработка, весьма основательная уже у историка III в. до н. э. Тимея, становится все подробней и подробней. Именно у Тимея, видимо, впервые появляется пророчица, предсказывающая Энею, что он прибудет в страну, где ему предстоит основать тридцать городов, и что там Эней посетит спасенных из Трои богов, там будет хранить вынесенные из горящей Трои святыни. Воспринятая через Тимея первыми римскими поэтами и историками, эта версия обрастает красочными подробностями и вбирает в себя первоначально существовавшие легенды, входящие в цикл сказаний о скитальцах Антеноре, Диомеде и др. Эта версия становится настолько общепризнанной, что эпирский царь Пирр, по словам Павсания, обосновал справедливость вступления в войну с Римом тем, что он потомок врага троянцев гомеровского Энея.
Греческая легенда о Гесперии как цели странствий Энея была воспринята латинскими авторами и разработана ими с позиций современности. Автор поэмы о Первой Пунической войне современник Второй Пунической войны римский поэт Гней Невий, возможно, впервые вводит рассказ об Энее в землях Карфагена, развивая столь актуальную для его времени тему извечной вражды римлян и карфагенян, поводом которой объявляется разрыв между прародителем Энеем и основательницей Карфагена финикиянкой Дидоной. Младший современник Невия Квинт Энний в своем героическом эпосе начинает повествование о Риме с гибели старца Приама, разрушения Трои и бегства Энея.
Первый из римских историков Фабий Пиктор (III в. до н. э.), писавший на греческом языке, устраняет более чем трехвековую хронологическую лакуну между падением Трои и основанием Рима, вводя длинный ряд потомков Энея, царствовавших в построенной его сыном Асканием Альбе Лонге, месте рождения Ромула и Рема.
Официальное признание родства римлян с троянцами обусловило Энею почетное место в «Началах» – первом написанном по-латыни историческом труде Катона Старшего (II в. до н. э.). Насколько можно судить по позднему комментарию Сервия к «Энеиде», Катон вводит пророчество Анхиза, направляющего Энея в Италию. Разбив укрепленный лагерь на месте, названном Троей, герой закладывает город на холме, который избрала предназначенная для жертвоприношения свинья. Местный царь Латин не только соглашается передать чужеземцам земли, лежащие вокруг этого холма, но и предлагает Энею в жены свою дочь Лавинию, невесту царя рутулов Турна. Оскорбленный жених объявляет войну пришельцам, но, потерпев поражение, бежит к правителю этрусского города Церы (Агилла) Мезенцию и втягивает его в войну с троянцами. Убив Турна в новом сражении, Эней исчезает после окончания битвы, и войну завершает его сын Асканий (Юл), побеждающий Мезенция в единоборстве. В построенном отцом Лавинии он, однако, не остается и тридцать лет спустя основывает новый город, знаменитую Альбу Лонгу.
В I в. до н. э. энциклопедически образованный ученый Теренций Варрон вносит в развитие легенды об Энее новые черты, наделяя, к тому же, героя благочестием, которого столь не хватало в эпоху ожесточенных гражданских войн. Добавляется и та деталь, что во время четырехлетних странствий (срока вдвое большего, чем называли предшественники Варрона) путь герою указывает звезда его матери Венера.
Этот круг был использован Вергилием, превратившим столкновение пришельцев с народами Лация в эпопею, участниками которой становится вся Италия, в том числе и этруски, помогающие троянцам, вопреки всей предшествующей традиции.
Бегство
Co старцем Анхизом на плечах {7} Эней торопливо покидал пылающую Трою. Рядом, вцепившись в его руку, семенил маленький Асканий {8}. Сзади, озаряемые время от времени прорезающими мрак головнями, молча брели провожатые с суровыми, словно вырезанными из камня лицами. Словно бы они не слышали грохота рушащихся зданий. Словно бы их не трогал торжествующий рев победителей.
Беглецам ничто не угрожало. Любящий взгляд божественной матери Энея Венеры вывел их за городские ворота, помог пройти по горной тропе, причудливо петляющей по кручам. Но вот уже небо начало светлеть, и звезда Венеры скрылась с глаз. Беглецов принял Антандр, маленький городок, раскинувшийся под громадой Иды фригийской {9}. Их ждали суда, пригодные для дальнего плавания.
Бережно опустив на землю родителя, передав друзьям, ожидавшим на берегу, падающего от усталости Аскания, Эней принял из рук спутников священные изображения богов-хранителей Трои {10}. Прижав их с молитвой к груди, он поднялся по сходням на палубу самого большого из кораблей.
С кормы приветственно махал рукой широкоплечий муж с густой копной седеющих волос над загорелым лицом.
– Палинур! Ты на месте! – удовлетворенно воскликнул Эней. – И, судя по этому, корабли готовы к плаванию.
– Готовы! – повторил кормчий. – Все двадцать, как один {11}. Часть их мы построили, а часть наняли. Дай знак, и «Колесница Кибелы» оторвется от берега, а за нею – «Кит», «Сцилла» и все другие в порядке, какой им предписан.
Повернувшись, Эней перевел взгляд на высоко вскинутый корабельный нос. Верхнюю его часть украшала вздыбленная в прыжке деревянная фигура льва. От хвоста до гривы он был того же песчаного цвета, что и звери, которые в великий день торжества в честь матери богов Кибелы с ревом влекут ее золотую колесницу. Тот, кто искусно вырезал и раскрасил изображение, сумел передать не только мощь посвященного богине животного, но и его покорность владычице гор и лесов.
– Знак к отплытию даст старший! – проговорил Эней, направляясь к мачте.
И сразу же затих топот ног. В тишине разнесся голос Анхиза:
– В путь! К новой Трое!
Гребцы налегли на весла. Плеснула пена. Послышался скрип трущихся о борт якорных камней. Незаметно между берегом и кормой возникла полоса воды. Ширясь с каждым мгновением, отделила она беглецов от поверженной врагом родины, от милых отчих домов, от храмов, от старых и свежих могил. Обратив к восходящему светилу мокрые от слез лица, троянцы прощались с навсегда удалявшимся берегом.
Эней с Анхизом и Асканием (античная статуэтка из терракоты).
– Не печальтесь, друзья! – утешал Эней спутников. – Назло нашим недругам воздвигнем мы новую Трою, прекраснее и могущественнее той, которую боги не дали нам защитить. Будет у нас с вами, у наших детей и внуков новый надежный кров, а у пенатов – убежище.
– А на какой земле будет наша новая Троя? – полюбопытствовал кто-то.
– И долго ли до нее добираться?
– Не ведаю… – отозвал Эней, устремив взгляд в небо.
– Это известно лишь той, кто сохранила нам жизнь. Отдадимся ее воле и своей вере в удачу.
И, словно бы желая подбодрить изгнанников, боги низвели с неба попутный ветер. Расправили морщины и бодро захлопали паруса. Асканий, воспользовавшись моментом, забрался по веревочной лестнице в корзину на верхушке мачты. Ему не терпелось увидеть землю, о которой говорил отец. Но, куда ни глянь, всюду расстилалась всхолмленная морская равнина.
С круч Иды, невидимая для глаз, за отплытием наблюдала сама матерь богов Кибела. Ведь это она не пожалела для Энея выращенных ею отборных корабельных сосен. А теперь она хотела знать, удалось ли троянцам уйти от своих недругов.
