Ирландские саги - Похищение быка из Куальнге
На другой день подступило войско к холмам и скалам Конайлле Муиртемне и повелела Медб сложить ей навес из щитов, дабы не совершил Кухулин броска с высот, скал и холмов. Но в этот день не удалось ему ни поразить, ни напасть на ирландских воинов у скал и холмов Конайлле Муиртемне.
Войска четырех великих, королевств Ирландии разбили свой лагерь в провели ночь в Реде Лохе в Куальнге. Велела Медб одной из своих девушек пойти к реке и набрать воды для питья и умывания. Лохе звали эту девушку, и пошла она к реке с пятьюдесятью женщинами, надев золотую корону королевы. Увидел ее Кухулин и камнем из своей пращи натрое расколол корону и убил девушку на лугу, что зовется с тех пор Реде Лохе в Куальнге. Ибо решил Кухулин, не зная, не ведая правды, что была перед ним сама Медб.
На другой день выступило войско в дорогу и, подойдя к Глайс Круйн, вздумали ирландцы переправиться через нее, но не сумели. Глуан Карпат зовется то место, где впервые вышли они к реке, ибо сто колесниц унесла у них Глайс в море. И сказала Медб своим людям, что кто-нибудь из них должен пойти к реке и испытать ее глубину. Поднялся тогда один из воинов Медб, великий и храбрый муж по имени Уалу, взвалил на плечи тяжелый камень и направился к Глайс испытать ее глубину, но бездыханного отбросила его Глайс, и камень навалился на спину Уалу. Повелела Медб вытащить его тело, вырыть могилу и водрузить на нее камень, С той поры и зовется это место Лиа Уаланд, что в Куальнге.
Весь тот день оставался Кухулин вблизи ирландцев, призывая их помериться силами, в убил сто воинов, средь которых были Роен и Рои, два летописца Похищения.
Меж тем приказала Медб своим воинам сойтись в поединке и схватке с Кухулином, но ни один не согласился:
— Не должен наш род выставлять одного из своих, а коли б и так, все же не я пойду в бой с Кухулином, ибо не легкое это дело справиться с ним, — говорили все.
Не сумев переправиться через Глайс, двинулись воины вдоль берега реки и подошли к тому месту, где она взбирается в гору. Между рекой и горой могли бы пройти воины, если бы пожелали, но воспротивилась этому Медб, повелев рыть и копать ей дорогу сквозь гору на позор ц унижение уладам. С той поры и зовется то место Бернас Тана Бо Куальнге, ибо потом здесь прогоняли скотину.
В ту ночь войска четырех великих королевств Ирландии остановились лагерем у Белат Айлеайн. Так издавна называлось то место, что получило потом имя Глен Таил, ибо великое множество молока надоили тогда ирландцы от своей скотины. Иначе зовется то место Лиаса Лиак, из-за хлевов и загонов, построенных там ирландскими воинами.
Снова тронулись в путь войска четырех великих королевств Ирландии и подошли к Сехайр. Прежде называлась эта река Сехайр, ныне же имя ее Глас Гатлайг, ведь именно там провели ирландцы скот, связанный веревками и путами, которые потом пустили они по течению, перейдя на другой берег. Оттого и зовется река Глас Гатлайг.
Двинулись дальше войска четырех великих королевств Ирландии и вечером остановились лагерем у Друим Эн в краю Конаилле Муиртемые. Неподалеку, у Ферта и Лерга, расположился Кухулин н всю ночь размахивал своим оружием, вздымал его в воздух и тряс, так что погибли от смертного ужаса, страха, боязни сто воинов в ирландском лагере. Тогда повелела Медб одному из уладов по имени Фнаху, сын Фир Аба отправиться к Кухулину и передать условия ирландцев.
— Что же мне предложить ему? — спросил Фиаху, сын Фир Лба.
— Не трудно ответить, — молвила Медб, — воздано будет за убыль, постигшую Улад, и сам он получит награду, какую по праву присудят ирландцы. Во всякое время найдет он усладу я Круаху, меду довольно и вволю вина. Будет он принят на службу ко мне и Айлилю, что не сравнится со службой такому князьку, как его господин.
Никому не сыскать за все время похода более лживых и непотребных речей, чем эти, когда лучший ирландский король Конхобар был обозван князьком.
Между тем пошел Фиаху, сын Фир Аба поговорить с Кухулином, который первым приветствовал его.
— Верю твоим я словам, — сказал Фиаху.
— Воистину можешь им верить, — промолвил Кухулин.
— Послан я был королевой с тобой повидаться, — сказал Фиаху.
— С чем же пришел ты? — спросил Кухулин.
— Сказать, что воздано будет за убыль, постигшую Улад, а сам ты получишь награду, какую по праву присудят ирландцы. Во всякое время найдешь ты усладу в Круаху, меду довольно и вволю вина. Будешь ты принят на службу к Айлилю и Медб, что не сравнится со службой такому князьку, как твой господии.
— Вот уж нет, — отвечал на это Кухулин, — не променяю я брата моей матери на другого короля!
— Тогда приходи ранним утром назавтра к Глен Фохайне на встречу с Медб и Фергусом, — сказал Фиаху.
На другой день рано утром направился Кухулин к Глен Фохайне повидаться с Медб я Фергусом. Оглядела Медб Кухулина и про себя посмеялась над ним, ибо решила, что видит лишь мальчика.
— Это и есть знаменитый Кухулин? — спросила она и, обращаясь к Фергусу, пропела:
— Если мне и впрямь лицезреть довелось
Того, кто зовется доблестный Нес,
Не найдется среди ирландских мужей
Бойца, который был бы сильней
— Тот, кто по Маг Муиртемне летит
На колеснице, молод на вид,
Но никто из рожденных но земле ходить
Не в силах в бою его победить.
— Передай условия наши бойцу:
(Отвергнуть их — лишь безумцу к лицу)
Получит половину и жен, и коров,
Коль в битве не будет слишком суров.
— Пес Кузнеца искусен и смел.
Пораженье — отнюдь не его удел.
Никому никогда не уступит он,
Как бы ни был соперник хитер и силен!
— Поговори сам с Кухулином, о Фергус! — молвила Медб.
— Нет, — отвечал Фергус, — лучше уж ты говори с ним, ибо близко стоишь от него в этой узкой долине.
Тогда обратилась Медб к Кухулину в пропела:
— О Кухулин прославленный! Пощади!
Свою пращу от нас отведи!
Совсем затопил нас битвы поток,
Губителен, зол, кровав и жесток.
— О Медб из Мур мак Магах! Пойми
Не хочу я трусом прослыть меж людьми.
Ни за что не дозволю тебе, пока
Я жив, увести из Куальнге быка.
— Прими же участие в нашей судьбе!
О прославленный пес из Куальнге, тебе
Половину коров и женщин дадим,
Ибо ты устрашил нас мечом своим.
— Доблестны были, кто мной убит!
Уладам по праву я крепкий щит!
Будет меж нами мир навсегда,
Коль всех жен отдадите и все стада!
— Грозные воины сражены тобой,
Но зря ты тешишься похвальбой:
Устрашимся ль, богатства боясь потерять,
Одного, когда под началом рать?!
— О дочь Эохайда! В споре таком
Тот победит, кто силен языком.
Я воин и лучше сказать не мог.
От этой беседы какой тебе прок?
— О сын Дейхтре! Не услышишь от вас
Упрека за то, что сказал сейчас.
Но наши условия, о Пес Кузнеца
И для славнейшего почетны бойца!
Вот, что случилось после той песни: что ни сулили ему, от всего отказался Кухулин. Так и расстались они в той долине, разгневанные друг на друга.
Три дня и три ночи стояли лагерем войска четырех великих королевств Ирландии у Друим Эн в Конайлле Муиртемне. Но на сей раз не расставляли ирландцы шатров и палаток, не готовили яства и кушанья, и не звучала у них музыка или иные напевы. И каждую ночь до рассветного часа убивал Кухулин по сто ирландских воинов.
— Не надолго хватит нашего войска, — молвила Медб, — коли и дальше каждую ночь будет Кухулин губить сто ирландцев. Отчего бы не предложить ему условия и не договориться с ним?
— Какие же это условия? — спросил Айлиль.
— Пусть заберет он нашу молочную скотину, да пленников, что рождены в неволе и, укротив свою пращу, даст ирландцам хотя бы поспать.
— Кто ж передаст ему эти условия? — спросил Айлиль.
— Кто же, как не гонец Мак Рот, — сказала Медб.
Но отказался Мак Рот, ибо не ведал пути а не знал, где разыскать Кухулина.
— Спроси у Фергуса, — сказала Медб Мак Роту, — похоже, что он знает.
— Воистину и я ничего не знаю, — промолвил Фергус, — но думается мне, что он где-то между Фохайн и морем, наедине с ветром и солнцем после бессонной ночи, когда в одиночку разил и крушил он врагов.
Правдой были слова Фергуса.
Много снега выпало той ночью, и оттого казались все королевства Ирландии бескрайним белым простором. Скинул с себя Кухулин двадцать семь рубах, навощенных и твердых, что ремнями и веревками привязывал он к телу, дабы не помутиться в уме от приступов ярости. Велик был воинский пыл Кухулина и такой жар шел от его тела, что растаял снег на тридцать шагов вокруг, н невмоготу стало вознице сидеть близ него, ибо велики были ярость и пыл воина, и страшный жар испускало его тело.
