Самуэль Хук - Мифология Ближнего Востока
Однако, подобно другим мифам, этот миф прошел долгий путь трансформаций, приобретая новое значение и использование: лишь после этого он попал в руки яхвиста и был использован им в религиозных целях. Он говорит о вражде, которая существовала между оседлыми крестьянами, обрабатывавшими землю, и кочевыми племенами, которые жили на границе плодородных земель и неоднократно пытались вторгнуться в них. Миф также приобрел этиологический характер, объясняя происхождение кровной мести. Иногда высказывается предположение, что миф призван объяснить предпочтение, которое Яхве отдавал жертвоприношениям животных. Однако это предположение не является удовлетворительным, поскольку в Левитском кодексе нет упоминания о подобных предпочтениях: одинаково ценились и подношения в виде овощей, и жертвоприношения животных.
Вторая часть мифа, которая в ее нынешнем виде повествует о дальнейших приключениях Каина, берет свое начало в других источниках и представляет собой совершенно определенную традицию. Вероятно, это фрагмент древней истории кенитского клана, о котором в истории евреев содержится довольно много информации. Однако очевидно, что фрагмент истории Кенитов, который лежит в основе второй части мифа о Каине и Авеле, переплелся с другими элементами, чуждыми кенитской истории. Кениты всегда были кочевым (или полукочевым) народом и в основном жили в палатках. Однако предок Кенитов в этой части мифа выступает как строитель городов, обитатель земли, географическое местонахождение которой определить невозможно. Он предстает основателем рода, который дал начало всем росткам цивилизованной жизни. Если мы сравним генеалогию Каина, представленную яхвистом в 4: 17–18, с генеалогией варианта Ж, приведенной в 5: 1-30, то станет ясно, что эти две генеалогии идут параллельно истории о предках первого человека. Это видно из следующей таблицы.
Если сравнить эти два списка, то мы увидим, насколько близко их сходство. Во-первых, отцом Каинана в списке Ж является Энос, но это всего лишь еще одно еврейское слово для обозначения слова «мужчина» и синоним Адаму, первому человеку. Каинан – это еще одно еврейское имя Каина, так что в первоначальной форме обоих списков первый человек был отцом Каина. Далее, Ирад – это то же самое, что и Иаред; Энох появляется в обоих списках; Мехиаэлю соответствует Малелеил, а Мафусаилу Мафусала, или Мефулселах; и, наконец, Ламех появляется в обоих списках. Поэтому не подвергается сомнению тот факт, что мы имеем дело с двумя вариантами одного и того же списка и что список потомков Каина в списке Я-Э, по сути, является генеалогией первых обитателей земли, а вторая часть мифа является рассказом об истоках различных элементов ранней цивилизации.
Поэтому мы имеем дело с тремя линиями, которые последователь Яхве либо сплел воедино в связное повествование и объединил историей о рае, либо обнаружил уже соединенными в истории клана Кенитов и использовал их в собственных религиозных целях. Связи Кенитов с евреями установились, еще когда Моисей (согласно саге) женился на девушке из рода Кенитов (Книга Судей, 4: 11, где «зять» должен стать «тестем»), и это может дать объяснение, почему последователь Яхве смог найти и использовать в своем повествовании о корнях Израиля элементы кенитской истории. Следует также добавить, что фрагмент древней поэмы, помещенный в 4: 23-4, где усиливается элемент кровной мести как части законов пустыни и где говорится, что он берет свое начало в истории предков Кенитов, укрепляет нас во мнении, что именно в кенитской истории яхвист черпал материал для своего варианта мифа. Три линии, которые были таким образом сохранены, трансформированы и соединены в связное повествование, это – обрядовый миф, описывающий ритуал жертвоприношения и обрядовое наказание; этиологический миф, объясняющий происхождение кровной вражды, существующей у кочевых народов, и древнее генеалогическое древо, являющееся воплощением одного из многих вариантов происхождения цивилизации у древних семитов. Этот миф о Каине и Авеле иллюстрирует, какие изменения, возможно, претерпевает миф, такой, как, например, шумерский миф о крестьянине и пастухе, в ходе своих странствий по свету.
Следующим мифом, который последователь Яхве вплетает в свою «историю спасения», является, возможно, самый распространенный из всех мифов – миф о потопе. Мы уже рассмотрели формы этого мифа, распространенные среди шумерских, а потом и семитских завоевателей, и выяснили, что у египтян его не было, хотя у них и был миф об уничтожении человечества. Мы еще увидим, что миф о потопе не был единственной формой мифа об уничтожении человечества, известной еврейским писателям. Однако прежде, чем мы приступим к рассмотрению еврейского варианта мифа о потопе, следует упомянуть весьма важный мифологический вариант, который был использован в качестве связующего звена между мифом о Каине и Авеле и мифом о потопе.
Мы уже указывали, что генеалогическое древо десяти поколений от Адама до Ноя является вариантом списка потомков Каина, приведенного в главе 4. Однако в первом списке имеются две отличительные черты, на которые стоит обратить внимание. Мы видели, как жреческий автор использует в окончательном варианте Книги Бытия то, что мы называем версией Я-Э, добавляя к ней собственные детали. Здесь он добавляет к истории о Каине и Авеле генеалогический список, который содержит десять имен вместо восьми (в списке Я-Э) и приписывает десяти именам чрезвычайно длинную жизнь, за исключением Эноха, у всех них была жизнь длиной в тысячу лет. Чтобы объяснить этот феномен, мы должны обратиться к тем ранним шумерским источникам, которые были известны редакторам еврейских мифов о творении.
Вавилонский жрец по имени Бероз, который жил при правлении Александра Великого, написал на очень плохом греческом пересказ древней истории Вавилона. При этом доказано, что он пользовался древними списками шумерских царей. Было обнаружено два таких списка в шумерском городе Ларса, в одном из которых восемь имен, а в другом – десять. Оба заканчиваются именем Зиусудры (или Утнапиштима в аккадской версии), героя мифа о потопе. Судя по обоим спискам, цари, правившие до потопа, находились у власти невероятное количество лет – от двадцати до семидесяти. В конце списка царей Ларса писец приписал следующее: «Наступил потоп. После потопа царство спустилось с небес. После того как Зиусудра и его жена стали бессмертными и переселились в Дилмун, царство оказалось без законного наследника престола, и поскольку нормальная жизнь не представлялась возможной без царской власти, то она была ниспослана с самих небес». Вполне возможно, что за этими странными цифрами стоят некие астрологические или культовые причины, однако в данном случае они не являются предметом нашего исследования. Нас интересует связь между списками шумерских царей и генеалогическим древом, приведенным в Книге Бытия. Во-первых, и в том и в другом случае мы имеем дело со списками, в которых упомянуто десять имен (до потопа); во-вторых, в каждом списке упомянутым в них правителям отведена ненормально долгая жизнь; в-третьих, седьмой человек в каждом списке отмечен схожими качествами. Седьмой царь в шумерской истории считался обладающим особой мудростью во всем, что касалось отношений с богами и первым человеком на земле, которого обожествили. Седьмое имя в списке Ж – Энох, о котором сказано, что «он шел с Богом», и которого, как сказано в более поздней еврейской истории, взяли на небеса до того, как он закончил свой земной путь. Возможно, это чистое совпадение, что в одном из списков Ларсы – восемь имен, а во втором – десять, точно так же, как в списке Я-Э восемь имен, а в списке Ж – десять. Однако остальные совпадающие элементы слишком бросаются в глаза, чтобы быть случайными. Трудно не предположить, что служитель церкви предварил свой рассказ о потопе списком десяти патриархов, проживших небывало длинные жизни, потому что к тому времени этот элемент вавилонской мифологии уже стал частью истории его собственного народа.
Было высказано предположение, что невероятные числа и даты, приведенные в списках шумерских царей, являются продуктом астрологических расчетов, чего не было в еврейской литературе до появления апокалиптических текстов. Однако более правдоподобной причиной появления столь невероятных цифр в церковной генеалогии представляется то, что они должны полностью соответствовать церковной хронологии, которая отвела определенное количество лет периоду от сотворения мира до основания Храма Соломонова. Этот период был разделен на эпохи, первая из которых, от сотворения до потопа, составляла 1656 лет.
В вавилонском мифе о потопе боги решили уничтожить человечество по довольно абсурдной причине: якобы люди стали производить столько шума, что мешали богам спать по ночам. Древним мифотворцам даже в голову не пришло изобрести сколько бы то ни было нравственный повод для такого сурового решения. Однако для еврейского писателя миф о потопе, созданный в традициях его народа, как показывают различные поэтические и пророческие элементы, стал ужасным событием, катастрофой, вызванной восстанием человека против Бога. Он стал эпизодом «истории о спасении», потому что спасенному предстояло выполнить божественный план воссоздания жизни на земле. По этой причине любой другой мифологический материал используется как некое вступление к мифу о потопе, чтобы показать, насколько испорченным стало к тому моменту человечество. В главе 6: 1–4 мы видим фрагмент мифологического материала, изначально никак не связанного с мифом о потопе, но использованного яхвистом, чтобы показать растущее неповиновение законам и агрессивность человечества, что и заставило Яхве уничтожить его. Миф о союзе между божественными существами и смертными, в результате которого на свет появились полубоги или герои, мы находим в древних шумерских и вавилонских источниках, чье влияние на ханаанскую мифологию проявляется в угаритских текстах. Мы уже заметили это влияние на примере еврейских мифов о творении, а греческая мифология является доказательством его распространения уже на раннем этапе.
