Семён Липкин - Махабхарата
Вирата возвысил наградой Баллаву,-
Пришлась ему повара удаль по нраву.
А тот, поражая врагов на арене,
Обрел от властителя много дарений.
Когда всех борцов он в стране обесславил,
Баллаву бороться Вирата заставил
То с грозными львами, то с тигром пустыни,-
И тот их на женской сражал половине.
Был взыскан и Арджуна царскою лаской
За то, что он радовал пеньем и пляской;
Был также доволен конюшим Вирата –
У Накулы лошади мчались крылато;
Была от царя Сахадеве награда
За то, что коровье умножилось стадо;
Так братья, скрывая свой облик до срока,
Служили Вирате-царю без порока.
Военачальник Кичака Сутапутра оскорбляет жену пандавов
Прошло десять месяцев службы примерной.
Была Драупади рабынею верной.
Царевна, достойная тысяч служанок,
До ночи трудилась теперь спозаранок.
Узрел ее Кичака — войска Вираты
Начальник могучий и зоркий вожатый:
На женской блистала она половине,
Подобная лотосоокой богине.
Он, бога любви пораженный стрелою.
Предстал пред сестрой, пред Судешной, с хвалою:
"Скажи мне, сестра: появилась откуда
Служанка твоя — дивпоглазое чудо?
Схожу я с ума, красотой изумленный,
Как будто вином молодым опьяненный.
Готов я, как раб, подчиняться приказам
Красавицы, властно смутившей мой разум.
Я жизнь обрету, покорясь ее власти,
Иначе умру от сжигающей страсти.
В мои дом изобильный, богатый, радушный,
Где есть колесницы, слоны и конюшни,
Ковры и каменья, рабыни и слуги,
Пускай она вступит по праву супруги!"
Затем к Драупади, служанке-царице,
Пригнел, — так шакал приближается к львице,
Со льстивою речью: "Поверь, ты прекрасна,-
Зачем же должна ты поблекнуть напрасно?
Хотя, как цветок, ты достигла расцвета,
Гирлянда цветов на тебя не надета.
Всех жен моих старых возьми ты в рабыни,-
Да стану рабом твоим верным отныне!"
Ему Драупади сказала в то утро:
"Зачем ты стремишься ко мне, Сутапутра,-
Такой неприглядной и низкой по касте?
Зачем от запретной трепещешь ты страсти?
Тебе — не жена я, люблю я другого,
И в этой любви — честной жизни основа.
Чужую жену возжелать — преступленье:
Позор обретешь и впадешь в ослепленье.
Меня охраняют мужья-полубоги.
Гандхарвы злопамятны, мстительны, строги.
Их грозная ревность тебя уничтожит,
Погибнешь — безумцу никто не поможет!
Стоишь, как дитя, у реки, и на правый
Ты с левого берега ждешь переправы,-
Пойми, неразумный: и за океаном,
И в недрах земли, и на небе туманном,-
Нигде, ни в каком ты не скроешься месте,
От их не спасешься карающей мести.
Желая меня, ты подобен мужчине,
Что, вдруг заболев, устремился к кончине.
Чтоб месяц схватить, словно глупый ребенок,
Ты высунул руку свою из пеленок!"
Отвергнутый, снова к Судешне пришел он,
Сказал: "Я желаньем пылающим полон.
Чтоб я не погиб, помоги мне, царица,
С прекрасной служанкою соединиться".
Судешна ответила, брата жалея,
А также о собственной пользе радея:
"Ты в доме своем прикажи в преизбытке
Готовить и вкусную снедь и напитки.
Пришлю Драупади, и ты без помехи
Склони ее лестью к любовной утехе".
Воитель, в свои возвратившись покои,
Питье приказал приготовить хмельное,
Зарезать баранов и коз в изобилье,-
Его повара преискусными были.
Узнав, что исполнил он дело успешно,
Сказала красивой служанке Судешна:
"Питье принеси мне от Кичаки. Стражду,
Хочу поскорей утолить свою жажду".
А та: "Не пойду. Ты ведь знаешь, царица,
К чему он, порочный и подлый, стремится.
Распутною в доме твоем я не стану,
Законным мужьям изменяющей спьяну.
Ты вспомни, внимающая славословьям,
С каким я к тебе нанималась условьем.
Нет, к Кичаке я не пойду. В исступленье
Он мне, одурев, нанесет оскорбленье.
Есть много рабынь у тебя, о благая,
Скажи, пусть пойдет к сластолюбцу другая".
Судешна: "Поскольку ты послана мною,
Ступай к нему в дом со спокойной душою".
Сказала и кубок дала ей из злата.
Пошла Драупади, волненьем объята.
Решила: "Пойду, ибо верность-охрана:
Мужьям пятерым я верна постоянно".
И Солнцу — светящему Сурье — взмолилась,
И Сурья послал слабой женщине милость:
Он ракшаса дал ей, — да станет ей стражем,
Незримой преградою проискам вражьим!
Увидев красавицу, тонкую в стане,
Подобную робкой, испуганной лани,
Был Кичака счастлив, — бесстыжий, лукавый,-
Как лодку увидевший у переправы.
Сказал: "Госпожа и владычица счастья!
И шкуры степных антилоп, и запястья,
И серьги получишь ты, и ожерелья,
А также вино для любви и веселья!
Ты вместе со мною взойди госпожою
На ложе, что устлано пышной парчою".
А та: "Утолить свою жажду желая,
Царица велит, чтоб напиток взяла я".
А Кичака: "Так по тебе я тоскую!
К царице отправлю служанку другую".
Он обнял ее, но она, вырываясь,
Толкнула бесчестного, намереваясь
Найти у Юдхиштхиры-мужа спасенье.
Но только собранья достигла в смятенье,
За косу схватил ее Кичака дикий,
Ударил ногой на глазах у владыки.
Но ракшас, — ей данная Солнцем охрана,-
Как вихрь, повалил сластолюбца нежданно,
И тот без сознанья упал, опозорен,
Свалился, как ствол, что подрублен под корень.
Пред взором Юдхиштхиры и Бхимасены
Ударил красавицу воин презренный,
И жаждал Бхима, разъяренный, расплаты,-
Хотел он убить полководца Вираты,
Но в страхе, что узнаны будут скитальцы,
Юдхиштхира пальцами сжал его пальцы.
Тогда, на супругов подавленных глядя,
Сказала Вирате, в слезах, Драупади,
Мужьям предана и душой справедлива,-
Казалось, что оком сжигал ее Шива:
"Жену храбрецов, перед кем супостаты
Дрожат, — он ударил ногою, проклятый!
Жену повелителей, правящих мудро,-
Ногою ударил меня Сутапутра!
Жену гордецов с тетивою тугою,-
Ударил меня Сутапутра ногою!
Жену благородных и чистых, как утро,-
Ударил ногою меня Сутапутра!
Жену ратоборцев, опасных вселенной,
Ударил ногой Сутапутра презренный!
Но где же отныне для слабых защита?
Где витязей гордая удаль сокрыта?
Мужчины они, может быть, только с виду,
Коль женщины терпят позор и обиду!
Где ярость сердец правосудных и гневных,-
Иль, может быть, каждый бессилен, как евнух?
Где видано, чтоб оставались спокойны
Мужья, если бьет их жену недостойный?
Как терпит Вирата бесчестье такое,-
Чтоб мне наносили, безвинной, побои?
О царь, не как царь ты ведешь себя ныне,
В стране у тебя правды нет и в помине,
Такого, как Кичака, в доме взлелеяв,
Как видно, ты ценишь одних лишь злодеев.
Ни ты, и ни Кичака, и ни вельможи
Твои — на достойных судей не похожи!
О царь, справедливым ты станешь едва ли,
Стерпев, чтоб меня при тебе избивали.
Так пусть Сутапутры поступок позорный
Осудит и каждый судья, и придворный!"
Вирата: "Не зная причин вашей ссоры,
Свершу ли я суд справедливый и скорый?"
Но поняли знатные слуги Вираты,
Что в Кичаке — дело, что он — виноватый.
Сказали придворные о Драупади:
"Подобна, прекрасная, высшей награде
Тому, кто женат на такой длинноокой,
Пленительной телом и мыслью высокой".
Юдхиштхира потом покрылся: "Уйди ты
К царице, — жене приказал он, сердитый,-
Ведь витязей жены, шагая сквозь беды,
Совместно с мужьями достигнут победы.
Я мыслю: не время теперь для волненья.
Мужья твои, видно, такого же мненья,-
Недаром, не гневаясь и не печалясь,
Гандхарвы на помощь к тебе не примчались.
Не знаешь ты времени гнева и злости,
Мешаешь ты людям, играющим, в кости,
Вбежала сюда, как плясунья-певица,-
Ступай-ка, гандхарвов сердить не годится".
В ответ — Драупади: "Бессилье их зная,
Мужьям своим все ж пребываю верна я.
Так слабы они, что страшат их злодеи,
