Александр Афанасьев - Мифы древних славян
Поэтические представления о рождении и смерти солнца были прилагаемы и к судьбам его в течение года. Потеря солнцем плодотворной теплоты и помрачение его блеска в осенние и зимние месяцы послужили основою мифа, что светило это с окончанием летнего времени утрачивает свои силы и погибает (= гаснет). С поворотом на зиму (в июне) оно видимо стареет и начинает уступать демонам тьмы: дни сокращаются, ночи увеличиваются; одряхлевшее, оно умирает. Но при следующем повороте (в декабре), вместо старого солнца нарождается новое.
Рядом с указанным представлением о возрождении солнца было другое, совершенно аналогичное с первым, что при повороте на лето оно воскресает к новой жизни. Как слово «погаснуть» метафорически означает умереть, так выражение «возжечь пламя» должно было получить значение ожить, восстать от смерти, что и подтверждается на самом деле; ибо воскресать (вскрешати, крьснти, кресити) происходит от крес – пламя, огонь. Вновь народившееся или воскресшее светило постепенно крепнет в своих силах; божественный младенец растет и мужает и при начале весны является прекрасным и могучим юношею. С весенним солнцем нераздельно понятие молодости; народные сказания изображают его в грозовой обстановке: оно купается в живой воде дождевых потоков, очищается в блеске молний и, просветленное, несет миру дары плодородия. Когда солнце закрывается белыми = летними облаками, оно, по народному выражению, замолодело. В грозе видели его благодатное обновление: погашаемый демонами мрака (= тучами), светильник солнца снова возжигается молниеносным Перуном, разгоняющим враждебные рати нечистых духов.
У нас до сих пор в некоторых деревнях крестьяне выходят встречать новый месяц и обращаются к нему с мольбами о счастии, здоровье и урожае; иные уговариваются с священниками освящать у них на дому воду в первый воскресный день по новолунии в продолжение целого года (Черниговская губерния). Как с восходом солнца связывались добрые предвещания, а с закатом – худые, так и месяцу придано счастливое значение в период его возрастания (от рождения до полнолуния), и несчастливое – в период ущерба. Когда увидят в первый раз молодой месяц, то нарочно хватаются за карман или вынимают оттуда деньги и «кажут их месяцу» – верят, что после этого богатство станет возрастать и деньгам перевода не будет. О ребенке, родившемся в новолуние, думают, что он долговечен.
Время возрастания луны считается у наших крестьян наиболее удачным для начала работ и предприятий, а время ущерба – менее или и совсем неблагоприятным. Свиней стараются резать в полнолуние – в том убеждении, что тогда туши бывают полнее, а во время ущерба умаляются. И всякую другую скотину лучше колоть в полнолуние; на исходе же месяца она бывает худее и в костях ее меньше мозга. При стареющем месяце, а равно и в день лунного и солнечного затмения не начинают посевов. Постройку избы не советуют начинать во время лунного ущерба – не будет добра; рубить строевой лес и хворост для плетня и складывать печи должно в новолуние: тогда червь не будет точить дерева, хата будет тепла и не станет гнить. Отдел сыновей на особое житье совершается обыкновенно во время новолуния – для того, чтобы имущество нового хозяина так же прибывало и увеличивалось, как увеличивается молодой месяц.
О звездах также думают, что более яркий блеск их сулит плодородие. Ясное, звездное небо 24 декабря обещает в будущее лето изобилие ягод и грибов; на Рождество, Новый год и Крещение звезды ярким сиянием предвещают хорошее роенье пчел и урожайный год; особенно же сиянию звезд приписывают урожай гречихи и приплод овец. Есть даже поговорка: «Ярки звезды породят белые ярки (ягнята)», на создание которой оказал несомненное влияние язык. Яркий блеск звезд пророчит плодовитость (ярость – похоть): урожай ярового хлеба, счастливое роенье ярых пчел и умноженье ягнят (ярок). В половине февраля овчары окликают звезды: «Ты освети, звезда ясная, негасимым огнем белоярых овец у раба Божиего (имярек). Как по поднебесью звездам несть числа, так бы у раба Божиего (имярек) уродилось овец болей того».
Тесная связь, в какую поставил язык понятия небесного света и земного огня, выразилась в мифе о родстве этих стихий. Небо имело двух детей: Солнце и Огонь. По свидетельству Ипатьевской летописи, указанному впервые Шафариком, у Сварога (неба) был сын Дажьбог (солнце); а в Слове христолюбца сказано: «…и огневи молятся, зовут его Сварожичем». Эта отечественная форма указывает, что Огонь был также принимаем за сына Сварога.
Отождествляя земной огонь с небесным светом, фантазия усвоила за ним то же самое уподобление глазу. Народная загадка «Днем спит, ночью глядит» означает «огонь от свечи». Болотные (блуждающие) огни белорусы представляют одноглазыми малютками: глазки их сверкают, как огонек. Наоборот, другие предания, уже приведенные выше, рассказывают о глазах, которые светят в ночной тьме и производят пожары.
Уподобление небесного света блеску металлов повело к созданию разнообразных мифических представлений. Всех светлых богов своих человек наделил золотыми и серебряными атрибутами, потому что боги эти обитали на небесах и олицетворяли собою блестящие светила и сверкающие молниями облака. Эпитеты «золотой» и «серебряный» остаются за ними при всех превращениях: примет ли божество образ быка – оно является туром – золотые рога; если обернется конем – то непременно златогривым и златохвостым, если вепрем – то с золотою и серебряной щетиною, если птицею – то с золотыми перьями (жар-птицею) и т. д.
В этом отождествлении неиссякаемого богатства солнечного света, каждое утро вновь возрождающегося на востоке, с золотом кроется основание веры в «неразменный червонец», который сколько ни трать – он все цел. Аналогичное с этим поверьем предание о «неисчерпаемом кошельке (или кошельке-самотресе), из которого сколько ни бери, он все полон золотом, объясняется из поэтического представления тучи, закрывающей небесные светила и рассыпающей золотистые молнии, сумкою или мешком.
Народные сказки, изображая блаженную страну весны, говорят о садах с золотыми яблоками, об источниках, текущих серебром и золотом, о дворцах медном, серебряном и золотом, хранящих несметные сокровища. По славянским преданиям, Солнце живет на востоке в золотых палатах; на праздник Купалы оно выезжает на небесный свод на трех конях: серебряном, золотом и бриллиантовом. Красная девица Зоря, по свидетельству заговоров, восседает на золотом стуле, держа в руках серебряное блюдо (= солнце); древние греки давали ей название златотронной.
К месяцу русские заговоры обращают такое воззвание: «Месяц, месяц-серебряные рожки, золотые твои ножки!» По выражению песни, «у младого месяца перво-золоты рога». На основании внешнего сходства в оконечностях молодого, серповидного месяца фантазия признала его золотые ноги или рога, – точно так же, как в лучах, бросаемых восходящим солнцем, усматривала она простираемые из мрака руки, которыми дневное светило силится захватить небо.
Как золото и серебро служили для обозначения небесных светил и молнии, так, с другой стороны, этим металлам были придаваемы свойства, принадлежащие свету и огню. «Не все то золото, що ся светить», – говорит пословица, приписывая золоту способность светить. Народная загадка спрашивает: «Что горит без пламени?» – и отвечает: золото или деньги; другие загадки прибегают к той же метафоре: «Чернец-молодец по колена в золоти стоить» – горшок в жару; «Полна коробочка золотых воробышков» – горячие уголья в печке; «Сидит курочка на золотых яичках, а хвост деревянный» – сковорода на горячих угольях и сковородник; «Вышла туторья из подполья, зачала золото загребать» – помело и жар в печи; «Колокольня нова, колокольня бела, под маковкой черно, маковка золота» или «Горенка нова, головка черна, шапочка золоченая» – зажженная свеча; «На улице анбар, в анбаре сундук, в сундуке синь плат, в синем плату золото» – дом, печь и огонь.
В одной из русских сказок копейка, заработанная долгою и трудною службою, горит пламенем, так что от нее можно зажечь свечу; в другой сказке черт дает человеку кулек жару, а потом в кульке оказывается чистое золото. Наоборот, в других народных рассказах деньги, полученные от нечистого, превращаются в уголья.
И немцы, и славяне равно убеждены, что клады, заключающие в себе золото, серебро, деньги и разные драгоценности, испускают от себя огненный блеск; на том месте, где зарыт под землею клад, всегда горит огонек или свеча. Рассказывают, что многие, которым удалось находить клад, решались брать себе золото, но вместо денег приносили домой одни уголья. Собственно, предания о кладах составляют обломки древних мифических сказаний о небесных светилах, скрываемых нечистою силою в темных пещерах облаков и туманов; но с течением времени, когда народ утратил живое понимание метафорического языка, когда мысль уже не угадывала под золотом и серебром блестящих светил неба, а под темными пещерами – туч, предания эти были низведены на землю и получили значение действительных фактов. Так было и со множеством других верований; небесная корова заменилась простою буренкою, ведьма-туча – деревенскою бабою и т. д.
