Максим Александров - Шаманской тропой. Введение в мифическую космографию

ТАБЛИЦА 9
<…>

Он слыхал о горах, чьё имя – Машу,
Как только к этим горам подошёл он,
Что восход и закат стерегут ежедневно,
Наверху металла небес достигают,
Внизу – преисподней их грудь достигает, —
Люди-скорпионы стерегут их ворота: Грозен их вид, их взоры – гибель, Их мерцающий блеск повергает горы — При восходе и закате Солнца они охраняют Солнце, — Как только их Гильгамеш увидел — Ужас и страх его лицо помрачили. С духом собрался, направился к ним он; Человек-скорпион жене своей крикнул
«Тот, кто подходит к нам, – плоть богов – его тело!»
Человеку-скорпиону жена отвечает:
«На две трети он бог, на одну – человек он!»
Человек-скорпион Гильгамешу крикнул, Потомку богов вещает слово: «Почему идёшь ты путём далёким, Какою дорогой меня достиг ты, Реки переплыл, где трудна переправа?
Зачем ты пришёл, хочу узнать я, Куда путь твой лежит, хочу узнать я!»
Гильгамеш ему вещает, человеку-скорпиону…
К Утнапишти, отцу моему, иду я поспешно, К тому, кто, выжив, в собранье богов был принят
и жизнь обрёл в нём!
Я спрошу у него о жизни и смерти!“
Человек-скорпион уста открыл и молвит, вещает он Гильгамешу: „Никогда, Гильгамеш, не бывало дороги, Не ходил никто ещё ходом горным: На двенадцать поприщ простирается внутрь он: Темнота густа, не видно света — При восходе Солнца закрывают ворота, При заходе Солнца открывают ворота, При заходе Солнца опять закрывают ворота. Выводят оттуда только Шамаша боги, Опаляет живущих он сияньем — Ты же – как ты сможешь пройти тем ходом?
Ты войдешь и больше оттуда не выйдешь!“
Гильгамеш ему вещает, человеку-скорпиону: „В тоске моей плоти, в печали сердца

И в жар и в стужу, в темноте и во мраке,
Во вздохах и плаче, – вперёд пойду я!
Теперь открой мне ворота в горы!»
Человек-скорпион уста открыл и молвит, вещает он Гильгамешу: «Иди, Гильгамеш, путём своим трудным, Горы Машу ты да минуешь, Леса и горы да пройдёшь отважно, Да вернёшься обратно благополучно!
Ворота гор для тебя открыты». Гильгамеш, когда услышал это, Человеку-скорпиону был послушен, По дороге Шамаша стопы он направил. Первое поприще уже прошёл он — Темнота густа, не видно света, Ни вперёд, ни назад нельзя ему видеть. Второе поприще уже прошёл он — Темнота густа, не видно света, Ни вперёд, ни назад нельзя ему видеть. Третье поприще пройдя, он вспять обратился. С духом собрался, вперёд зашагал он. Четвёртое поприще уже прошёл он — Темнота густа, не видно света, Ни вперёд, ни назад нельзя ему видеть. Пятое поприще уже прошёл он — Темнота густа, не видно света, Ни вперёд, ни назад нельзя ему видеть. Шестое поприще уже прошёл он — Темнота густа, не видно света, Ни вперёд, ни назад нельзя ему видеть, Седьмое поприще пройдя – он прислушался к мраку: Темнота густа, не видно света, Ни вперёд, ни назад нельзя ему видеть. Восьмое поприще пройдя, – в темноту он крикнул: Темнота густа, не видно света, Ни вперёд, ни назад нельзя ему видеть. На девятом поприще холодок он почуял, — Дыхание ветра его лица коснулось, — Темнота густа, не видно света, Ни вперёд, ни назад нельзя ему видеть, На десятом поприще стал выход близок, — Но, как десять поприщ, поприще это. На одиннадцатом поприще пред рассветом брезжит, На двенадцатом поприще свет появился, Поспешил он, рощу из каменьев увидев: Сердолик плоды приносит

Гроздьями увешан, на вид приятен.
Лазурит растёт листвою —
Плодоносит тоже, на вид забавен.
Гильгамеш, проходя по саду каменьев,
Очи поднял на это чудо.

ТАБЛИЦА 10

Сидури – хозяйка богов, что живёт на обрыве у моря,
Живёт она и брагой их угощает:
Ей дали кувшин, ей дали золотую чашу, —
Покрывалом покрыта, незрима людям.
Гильгамеш приближается к её жилищу,
<…>
Гильгамеш ей вещает, хозяйке: «Теперь, хозяйка, – где путь к Утнапишти?
Каков его признак, – дай его мне ты, Дай же ты мне пути того признак: Если возможно – переправлюсь морем, Если нельзя – побегу пустыней!»
Хозяйка ему вещает, Гильгамешу: «Никогда, Гильгамеш, не бывало переправы

И не мог переправиться морем никто, здесь бывавший издревле, —
Шамаш-герой переправится морем, — Кроме Шамаша, кто это может?
Трудна переправа, тяжела дорога, Глубоки воды смерти, что её преграждают. А что, Гильгамеш, переправившись морем, — Вод смерти достигнув, – ты будешь делать?
Есть, Гильгамеш, Уршанаби, корабельщик Утнапишти, У него есть идолы, в лесу он ловит змея; Найди его и с ним повидайся, Если возможно – с ним переправься, Если нельзя, то вспять обратися»

<…>
Гильгамеш и Уршанаби шагнули в лодку,
Столкнули лодку на волны и на ней поплыли.
Путь шести недель за три дня совершили,
И вступил Уршанаби в воды смерти.139

Раз Урасима-рыбак,
Ловлей рыбы увлечён —
Кацуо и тай, —
Семь ночей не возвращался
На село домой,
Переплыв границу моря
На челне своём.
Дочь морского божества
Водяных долин
Неожиданно он вдруг
Встретил на пути.
Все поведали друг другу
И судьбу свою
Клятвой навсегда скрепили,
В вечную страну уйдя…
Во дворец владыки дна
Водяных долин,
В ослепительный чертог,
В глубину глубин
Парой юною вошли,
За руки держась,
И остались жить, забыв
Горе, старость, смерть.
И могли бы вечно жить
В светлой стороне,
Но из мира суеты
Странен человек!
Раз, беседуя с любимой,
Так промолвил он:
«Ненадолго бы вернуться
Мне в мой дом родной!
Матери, отцу поведать
О своей судьбе,
А назавтра я пришёл бы
Вновь к тебе сюда».
Слыша эту речь его,
Молвила в ответ она:
«Только в вечную страну141
Ты вернись ко мне!
Если хочешь, как теперь
Вечно жить со мной,
Этот ларчик мой возьми,
Но не открывай».
Так внушала рыбаку,
Поглядела вслед…
И вот прибыл в край родной
Юноша-рыбак.
Он взглянул на дом, а дома —
Смотрит, – нет как нет,
Поглядел он на селенье —
И селенья нет.
И так странно показалось
Всё это ему, —
Ведь всего назад три года
Он покинул дом!
Нет ни кровли, ни ограды
Нету ничего, —
Не открыть ли этот ларчик,
Может, в нём секрет?
Может, всё ещё вернётся,
Дом увидит он?
И свой ларчик драгоценный
Приоткрыл слегка.
Струйкой облачко тотчас же
Вышло из него
И поплыло белой дымкой
В вечную страну.
Он бежал и звал обратно,
Рукавом махал…
Повалился, застонал он,
Корчась на земле!
И внезапно стала гаснуть
Юная душа,
И легли морщины вдруг
На его чело,
Чёрный волос вдруг покрыла
Сразу седина,
Все движенья постепенно
Стали замирать…
Наконец и эту жизнь
Смерть взяла себе!
Так погиб Урасима
Из Мидзуноэ, И лишь место
Где родился,
Видно вдалеке…