Владимир Емельянов - Древний Шумер. Очерки культуры
Противостояние Лугальзаггеси и Саргона — первая серьезная развилка в истории Южного Двуречья. Здесь мы сталкиваемся с ситуацией выбора пути, и путь этот пролегает в противоположные стороны. Документы, дошедшие от времени Лугальзаггеси, позволяют сделать вывод о традиционности его «политической программы». Завоевав Южное Двуречье, уммийскии царь перебрался в военный центр шумеров Урук, добился, чтобы его избрали лугалем в Ниппуре, и поставил свою власть на службу общинной олигархии. Если бы на его пути не возник Саргон, можно было бы ожидать традиционного шумерского стремления к выделению своего города из числа других, иерархии «центр — провинция», «старший город — младший город», перераспределения благ в пользу общинных авторитетов и высшего храмового жречества, отношения к богам скорее родственного («отец — сын»), чем нейтрально-иерархичного («начальник — подчиненный»). То есть, даже захватив всю территорию Двуречья, Лугальзаггеси не смог бы ничего сделать для объединения страны и для обеспечения согласованного единства в работе местных ирригационных систем. В результате возникли бы недовольные, по новому кругу пошли бы междоусобные войны городских правителей и требования вернуть страну в условия изначальной справедливости, то есть ко всеобщему равенству первобытной эпохи. Шумерский путь политического развития с самого начала был как бы «закольцован»: в его истоках — борьба сильного лидера со своими соперниками за право обладания всей властью и всем имуществом; в его середине — столкновение лидера и общины, которая не хочет усиления власти одного и требует его подчинения нормам коллективизма; в его конце — приход нового лидера, который сперва поддерживает общинную справедливость, а потом начинает проявлять себя как прежний гегемон.
Совершенно иной путь был уготован Месопотамии при Саргоне, и здесь не следует, вероятно, сбрасывать со счетов его семитское происхождение. Хотя самим Саргоном оно нигде и никак не подчеркивалось (просто потому, что представления о национальности в то время не было), но объективно весьма повлияло на всю историю Двуречья при его династии. Следует заметить, что именно афразийским правителям (семитам и египтянам) в древности было свойственно стремление к унификации власти и политическому объединению страны, к обожествлению царя и жесткой иерархизации пантеона. Афразийское сознание любит единство непохожих феноменов, шумерское, напротив, предпочитает множество похожих и даже подобных друг другу вещей.
Исход этого соперничества решила военная подготовка и тактика обеих армий. Шумерское войско уже со времен Эанатума состояло из трех родов: легкой пехоты, вооруженной дротиками, боевыми палицами и булавами; тяжеловооруженной пехоты в шлемах и с длинными копьями; колесничных войск. Лук почему-то не пользовался у шумеров популярностью, хотя и был известен. Ходили шумеры сомкнутым строем, и притом как пешки в шахматах — только вперед. Их армия не была мобильной, она не умела устраивать засады, внезапно нападать, разделившись на фланги. Иначе дело обстояло в войсках Саргона. Основу его армии составляла легкая пехота, действовавшая рассыпным строем и делившаяся на лучников, копейщиков и воинов, вооруженных секирами. В боях против тяжеловооруженной шумерской пехоты, составлявшей костяк войска Лугальзаггеси, армия Саргона одерживала одну победу за другой, пока, наконец, не захватила в плен самого уммийского царя. У войска Саргона был достойный противник: на стороне Лугальзаггеси воевали 50 энси различных городов. Но захватить царя в плен не означало отлучить его от власти, и Саргон прекрасно это понимал. Власть шумерского царя должна заканчиваться там же, где началась, — в священном Ниппуре. Поэтому Лугальзаггеси в медных оковах был проведен через ниппурские «ворота Энлиля», после чего лишился власти и был отдан на суд самого Энлиля, точнее — его жрецов, скорее всего, приговоривших уммийского гегемона к смерти.
Короновавшись после этих событий в том же Ниппуре, Саргон начинает свое правление — пожалуй, самое длительное за всю историю Двуречья. Источники показывают, что он правил 55 лет и провел 34 крупные битвы. Из 55 лет правления Саргона нам известны события около 20 лет. За эти годы он совершил множество походов: на запад — в районы Сирии и Малой Азии, на восток — в область Элама. После победы над Лугальзаггеси власть Саргона простиралась от Сирии до Персидского залива; это было самое большое из существовавших до тех пор государств. Политико-идеологические нововведения Саргона сводились к следующему:
1. Замена номовой олигархии чиновниками, назначаемыми царем, создание условий для воспроизводства царской бюрократии.
2. Создание массовой армии, набираемой из свободных общинников-земледельцев.
3. Благоприятствование развитию торговли и ростовщичества, покровительство людям этих профессий.
4. Сращивание жреческой и царской власти путем выдвижения своих родственников и приближенных на высшие жреческие должности в шумерских храмах, а также через пользование храмовой землей.
5. Введение единой системы мер и весов (в серебре и зерне ячменя) и попытка введения единого календаря.
6. В области искусства появляется невиданный доселе жанр — скульптурный портрет правителя, что свидетельствует о тенденции к прославлению личности в эпоху Саргонидов.
По словам И. М. Дьяконова, «победа Аккада для Месопотамии означала централизм, укрепление политического и экономического единства страны, рациональное использование ирригационных систем, подчинение храмовых хозяйств царскому хозяйству, уничтожение традиционной олигархии, связанной с местными общинами и храмами, и выдвижение на первый план новой знати из предводителей царского войска и царской бюрократии» '. Но она была совершенно невыносима для старой шумерской аристократии, которая занимала в системе саргоновского государства подчиненное и контролируемое царскими людьми положение. Кроме того, приход Саргона и его династии к власти в Шумере, несомненно, означал и радикальные изменения в социальной структуре, связанные с переменой в мироощущении. Если, как уже говорилось выше, классическое шумерское общество предпочитало земледельческие и ремесленные ценности (мировой порядок, вечное возвращение, красоту и совершенство), то саргоновская идеология была связана с ценностями воинского сословия (единоначалие, подвиги и героизм) и торгово-ростовщического (свободная инициатива, договор, отношения купли-продажи, ответственность за нарушение обязательств). Системы ценностей двух этносов и исторических эпох оказались весьма различными. Поэтому неудивительно, что, как сообщают тексты предсказаний, «в старости его (Саргона. — В. Е.) все страны возмутились против него и осадили его в Аккаде. Но Саргон вышел (из города), нанес им поражение, учинил им разгром…» В этих же источниках имеются сведения о народном восстании против Саргона и о том, что ему пришлось прятаться от восставших во рву. Правда, источниками саргоновского времени эти сведения не подтверждаются, и не исключено, что они являются позднейшими измышлениями шумерских жрецов, желавших показать, что Саргон был наказан богами за свою гордыню.
Преемники Саргона — цари Римуш, Маништусу, Нарам-Суэн, Шаркалишарри и еще несколько менее известных потомков — продолжали ту же политику по сращиванию жречества с царской бюрократией, умалению власти шумерской общинной олигархии и укреплению власти Аккада над сопредельными странами востока и запада. Некоторые из царей (как, например, Римуш) пытались делать это радикальными средствами, убивая сотни и тысячи шумерских общинных лидеров. Но другие, и прежде всего Нарам-Суэн, пытались хотя бы формально сотрудничать с ними. Благодаря своим воинским подвигам на востоке и западе страны, гибкости своей внутренней политики и тому особому вниманию, которое он уделял старым шумерским храмам, Нарам-Суэн официально получил от богов Шумера и граждан своего города титул городского бога и даже собственный храм. Впрочем, и его не пощадила поздняя традиция, приписавшая строителю нескольких ниппурских храмов страшное культовое преступление — разрушение и осквернение храма Энлиля в Ниппуре.
Никто из преемников Саргона не умер своей смертью — все они погибли в результате различных заговоров. Вообще, положение Саргонидов в Шумере может быть оценено двойственно. С точки зрения политико-экономической, положительный характер нововведений вряд ли оспорим. С точки зрения идеологической, так же мало оспорим факт несовместимости двух столь различных мироощущений. Жителей шумерских городов должно было раздражать постоянное желание семитских царей представлять себя героями, равняться с богами и даже ставить себя выше их. Известны имена собственные, популярные в то время: Шаррумкенили — «Саргон мой бог», Римушили — «Римуш мой бог». Известны и тексты, сравнивающие Саргона с героем Гильгамешем, к которому шумерская словесность испытывала сложные чувства по тем же причинам (жаждал подвигов, желал своего полного обожествления и личного бессмертия). Одним словом, идеология Саргонидов не вписывалась в традиционные представления шумеров о месте человека в мире. Поэтому события, последовавшие за правлением Нарам-Суэна, должны были восприниматься многими жителями Южного Двуречья как справедливое наказание аккадских «титанов» за гордыню и самонадеянность. Позднейшая традиция показывает, что именно так и произошло.
