Сборник - Поэзия и проза Древнего Востока
полнящих серебром домы свои.
Там кончается ярость злых,
там отдыхает, кто утомлен;
узники в кругу своем не знают тревог,
не слышат голоса палача;
малый и великий там равны,
пред господином волен раб.
На что Он дает страдальцу свет
и жизнь тому, кто душой удручен,
кто хочет смерти, и нет ее,
кто рад бы добыть ее, как клад,
до восторга бы возликовал
и восхитился, обретя гроб,–
мужу, чей путь скрыт,
кому поставил преграду Бог?
Вместо хлеба моего мне вздохи мои,
и льются, как воды, стоны мои,
ведь чего я ужасался, постигло меня,
и чего я боялся, приходит ко мне.
Нет мне затишья, и нет мне покоя,
и нет мне мира,
но пришла смута!»
Глава 4
И ответствовал Элифаз из Теманы, и сказал:
«Попытаешь слово – тебе досадишь;
но в чьих силах сдержать речь?
Бывало, многих ты вразумлял,
возвращал ослабевшей длани мощь,
поднимало падшего слово твое,
и колено дрожащее ты укреплял.
А дошло до тебя – и ты без сил,
коснулось тебя – и ты смущен?
Не страх ли Божий – надежда твоя,
не праведность ли твоя – упованье твое?
Припомни: когда чистый погиб
и где справедливый был стерт?
Насколько я видел, пахарь беды
и сеятель зол пожнут посев.
От дуновенья Божья сгинут они,
истают от дыханья гнева Его.
Глас льва, и рычащего зык,
и зубы львят исчезнут;
и погиб без добычи ярый лев,
и рассеяны отродья львицы.
И прокралось слово ко мне -
лишь отзвук до уха дошел -
при раздумьях от видений, в ночи,
когда сон людей бывает глубок;
схватил меня страх, и дрожь
кости мои сотрясла,
и овеял лицо мое дух,
и дыбом поднялись власы.
И стал пред очами зрак,-
не распознать вида его,-
лишь повеяло, и слышу слова?
«Человек ли пред Богом прав,
перед Творцом своим чист ли муж?
Вот, не верит Он и Слугам Своим,
и в Ангелах обличает порок.
Что сказать о тех, чей дом
из глины и стоит на пыли?
Их раздавят, как моль,
к вечеру их рассекут,
они сгинут – не приметит никто.
Исторгается у шатра их червь,
и не в мудрости умирают они».
Глава 5
Взывай же! Кто даст ответ?
Кого из Святых призовешь?
Так, глупца убивает гнев,
и неискусного губит пыл.
Я видел: возрастал глупец,
но вдруг иссохла пажить его;
нет счастья его сынам,
у врат их бьют, не поможет никто,
и жатву их алчный пожрал,
и снопы их бедность берет,
скудость съедает добро.
Не из праха растет беда,
и не из почвы восстает скорбь;
но рожден человек страдать,
как искры – возлетать ввысь[870].
Но я бы к Силе Божьей воззвал
и Богу вверил бы дело мое,
Творящему скрытое от ума
и дивные без меры дела,
Дающему дождь на лицо земли,
Посылающему воды на лицо полей,
Возвышающему тех, кто пал -
и спасаются те, кто скорбят,-
Разрушающему умысел хитрецов,
так что руки их затеянного не совершат,
Уловляющему лукавцев в их же сеть,-
и умысел мудрых посрамлен:
среди бела дня найдет на них мрак,
и в полдень собьются они с пути;
Бог избавляет от меча, и от лжи,
и от рук насильников того, кто нищ,-
и немощному надежда есть,
и злоба затворяет свои уста.
Так,
блажен, кого обличит Бог,
и наказанья от Крепкого[871] не отвергай!
Ибо Он уязвит, и Он исцелит,
Он бьет, и врачуют руки Его.
В шести бедах спасет тебя,
и в седьмой не коснется тебя зло;
в голод избавит от смерти тебя
и на войне – от силы меча.
От злого языка будешь укрыт,
не убоишься прихода нужды.
Нужде и гладу посмеешься ты,
и зверя земли не страшись:
ибо с камнями поля у тебя союз,
и зверь поля в мире с тобой.
И узнаешь, что дом твой цел,
оглядишь двор твой – и ущерба ни в чем,
и узнаешь, что обильно потомство твое,
и отпрыски твои, как трава земли.
Созрев до конца, сойдешь ты в гроб,
как сноп, что собран во время свое.
Ибо вот,
мы это испытали, и верно все;
услышь и ты и заметь для себя!»
Глава 6
И ответил Иов, и сказал:
«Если бы взвесить скорбь мою
и боль мою положить на весы!
Тяжелее она, чем песок морей;
оттого и дики слова мои!
Ибо стрелы Крепкого настигли меня,
и дух мой ядом их напоен,
и ужасы Божьи мне грозят.
Ревет ли дикий осел на траве,
и мычит ли бык над кормом своим,
и пресное ли без соли едят,
и есть ли вкус в белке яйца?
Да, чем гнушается душа моя,
то дано мне в тошную пищу мою!
О, когда бы сбылась просьба моя
и надежду мою исполнил Бог!
Соизволил бы Он сокрушить меня,
простер бы руку Свою сразить меня!
Тогда была бы отрада мне,
и я веселился бы средь муки злой!
Ибо слов Святого не предал я.
Что моя сила, чтоб терпеть и ждать,
и что моя цель, чтобы длить жизнь?
Разве твердость камней – твердость моя
и разве из меди плоть моя?
Не ушла ли помощь моя от меня
и разве осталась опора мне?
Кто друга своего не жалеет в беде,
тот оставляет пред Крепким страх.
Ненадежны братья мои, как поток
и как вешние воды, что скоро сойдут.
Ручьи мутнеют от талого льда
и принимают в себя снег,-
но в летнее время пропадают они
и в жару исчезают с лица земли.
Люди отходят от пути своего,
заходят в пустыню и гибнут там:
караваны из Темы ищут ручей,
путники из Савы уповают на него,
но посрамлены они в надежде своей,
приходят на место и терпят стыд.
Вот что стали вы для меня!
Увидели ужас, и страх вас взял.
Что я, прошу: «Дайте мне,
и заплатите за меня от ваших щедрот»?
Говорю ли: «Вырвите из рук врага,
из рук злодеев искупите меня»?
Вы наставьте меня, и я замолчу;
и в чем я неправ, скажите мне!
Разве обидит правдивая речь?
Но что укоризна одного из вас?
Думаете ли словами вершить суд,
а слова отчаявшегося – ничто?
Вы мечете жребий о сироте,
и друга своего продаете вы.
Ныне соизвольте вглядеться в меня:
что же, лгу ли я вам в лицо?
Отступитесь, да не будет зла,
отступитесь же – ведь я прав!
Разве на языке моем ложь,
не распознаёт худого моя гортань?
Глава 7
Не повинность ли несет человек на земле,
и не срок ли наемника – срок его?
Как раб, что изнывает по тени ночной,
и наемник, что ждет платы своей,
так и я принял месяцы зла,
и ночи скорби отсчитаны мне.
Ложась, думаю: «Скорей бы встать!» -
и ворочаюсь от вечера до утра.
В червях и язвах тело мое,
и на коже моей струп и гной.
Мелькают мои дни, как ткацкий челнок,
и без упованья спешат к концу.
Вспомни, что дуновение – жизнь моя;
уж не видать счастья глазам моим!
Видящий больше не увидит меня:
воззрят Твои очи, а меня – нет.
Редеет облако, уходит оно:
так сошедший долу не выйдет вспять.
В дом свой не вернется он,
и место его не вспомнит о нем.
Потому не удержу я уст моих,
и в утеснении духа моего скажу,
и пожалуюсь в удручении души моей!
Разве я пучина и разве я змий[872],
что ты приставляешь ко мне дозор?
Чуть помыслю: «Утешит меня постель моя,
и подымет мою горесть ложе мое»,-
как Ты снами ужасаешь меня
и наводишь на меня морок ночной!
Не дышать хотела бы моя душа;
лучше смерть, чем моя боль!
Довольно с меня! Не вечно мне жить.
Отступи от– меня! Мои дни – вздох.
Что есть человек, что Ты отличил его,
занимаешь им мысли Твои,
каждое утро вспоминаешь о нем,
испытуешь его каждый миг?[873]
Когда отведешь Ты от меня взор,
отпустишь меня сглотнуть слюну?
Пусть я погрешил,-
Тебе что я сделал, Соглядатай мой?
Зачем Ты поставил меня, как цель для стрел,
и сам для себя я в тягость стал?
Почему Ты не простишь мой грех
и не взглянешь мимо вины моей?
Ибо ныне во прах ложусь я:
будешь искать меня, а меня – нет».
Глава 8
И отвечал Билдад из Шуаха, и сказал:
«Долго ты будешь говорить так?
Шумный ветер – твои слова!
Ужели суд Свой извращает Бог
и Крепкий извращает правду Свою?
Погрешили пред Ним сыны твои,
и во власть вины их предал Он их.
Но если взыскуешь Бога ты
и с мольбою Крепкого призовешь
и если чист и праведен ты,-
Он нынче же встанет над тобой
и умирит место твоей правоты;
и если начало твое мало,
то велик будет твой конец!
Расспроси-ка старинных людей
и вникни в то, что дознали отцы;
ведь вчерашние мы, у нас знанья – нет,
ибо наши дни на земле – тень.
Не поучат ли они, не вразумят ли тебя,
из сердца своего не извлекут ли слова?
«Растет ли тростник, где топи нет,
и встает ли камыш, где нет воды?
Еще он свеж, не созрел для ножа,
