Владимир Муравьев - ЭХО. Предания, сказания, легенды, сказки
— Вещие сестры, — склонился перед ними Аполлон, — впервые прихожу я к вам с мольбой. Я молю вас — и тебя особенно, суровая Атропа, — когда настанет последний час Адмета, продлите нить его жизни. Он мой друг.
Атропа подняла на него свой ледяной взгляд и медленно сказала:
— Да, светлый бог, ты просишь впервые. Я согласна продлить жизнь Адмета, если кто-нибудь из людей добровольно согласится сойти вместо него в Анд, царство мертвых. Тогда я поверю, что твой Адмет действительно нужен на земле!
— Благодарю тебя, непреклонная Атропа! — ответил ей Аполлон. — В Фессалии много людей, готовых всем пожертвовать ради Адмета.
Во всей Фессалии не было четы счастливее, чем Алкеста и Адмет. Улыбка Алкесты озаряла дом, как первые лучи весеннего солнца. Любой слуга считал радостью и честью исполнить любую ее просьбу: она никогда не приказывала, а лишь просила. Закоренелые злодеи, воры, приведенные на суд царя Адмета, плакали под ее укоризненным взглядом. И во всей Фессалии воцарился мир.
Шли годы, и вот однажды Адмет был ранен на охоте клыками вепря. Из раны текла кровь, унося с собою жизненные силы, и был один-единственный способ спасти Адмета от неминуемой смерти.
Но, когда пришла беда, Адмет тщетно взывал к людям, чтобы они приняли за него смерть. Никто — ни облагодетельствованные им бедняки, ни помилованные преступники, ни юноши, ни старцы — не согласился вместо него сойти в Аид. Тогда прекрасная Алкеста тихо промолвила:
— Мне без тебя все равно не будет радости в жизни. Я согласна умереть. Слышите, боги преисподней. Я согласна!
Тотчас чудесным образом кровь остановилась, и рана Адмета затянулась.
Алкеста сама оделась в погребальные одежды и, подойдя к домашнему алтарю, сказала:
— О великие боги! В последний раз я преклоняю перед вами колени. Сегодня я должна сойти в область Аида. Защитите моих сирот, защитите моего Адмета, помогите ему преодолеть горе!
Украсив цветами алтарь богов, Алкеста в слезах упала на ложе. Горько рыдали дети, плакали слуги, Адмет в отчаянии молил жену отменить свое решение… Но было поздно! К дворцу Адмета уже приближался на своих черных крыльях Танатос, ненавистный богам и людям бог смерти.
Ему заступил дорогу Аполлон, умоляя сжалиться над красотой и юностью Алкесты.
— Отойди с дороги, Аполлон, — холодно отвечал Танатос. — Ты же сам этого просил, и уже немного времени осталось, когда неотвратимая Атропа перережет нить жизни Алкесты.
— О, я чувствую уже близость ледяного дыхания Танатоса!.. — говорила Алкеста. — Я уже слышу, кричит мне Харон, перевозчик душ умерших: «Что же ты медлишь, спеши в мою ладью». Слабею… Черная ночь покрывает мои очи… Адмет, ты был мне дороже жизни, дороже детей. Так живи же для них! Пусть им и тебе светит солнце. Но пусть не войдет к ним мачеха! Одно мне обещай — ты не введешь в свой дом другую женщину. Будь счастлив!
— Всю радость жизни ты уносишь от меня, Алкеста! О боги, возьмите мою жизнь или верните мне жену! — воскликнул Адмет.
— Прощай, мой любимый! Глаза мои уже закрываются. Прощайте, дети!
Алкеста умерла. Ее тело перенесли в гробницу. Весь город оделся в черные одежды, и вот завтра должны были состояться похороны.
Но в день накануне похорон неожиданно постучался в дверь дворца гость, давний друг Адмета — герой Геракл, великий истребитель чудовищ. Он уже совершил немало славных подвигов, победил гигантского льва в Немее, гидру в болотах Лерны, стрелокрылых птиц Стимфалид и дикого критского быка-людоеда, теперь он шел на север на свершение нового подвига.
— Привет тебе, сын Зевса! — радушно встретил его Адмет. Он приказал накрыть роскошный стол для гостя и ни словом не обмолвился о постигшем его горе.
Однако, выпив два или три кубка вина, Геракл заметил слезы на глазах виночерпия.
— Поведай мне, о чем ты плачешь? — спросил его герой.
— Эх, чужестранец, разве ты не слышал, что жена Адмета, прекрасная Алкеста, пожертвовала ради мужа своей жизнью и завтра ее похороны!
— Как, Алкеста умерла? Знай: я не чужеземец, я Геракл и друг Адмета.
Взяв лук, колчан с отравленными стрелами и свою огромную палицу, Геракл бегом устремился из дома Адмета. За то время, что осталось до похорон, он должен был опередить Танатоса и первым достичь ворот Аида. Какой-то внутренний голос шептал ему:
«Как же ты, смертный, спустишься в царство смерти? Не лучше ли оставить Адмета с его горем и уйти?»
Но тут же Геракл вспомнил вещий сон, который он увидел еще в юности. Ему тогда приснилось, что он стоит на распутье дорог. По одной дороге к нему приближается стройная, скромная женщина в длинной белой одежде, по другой — пестро и роскошно одетая, с подкрашенными щеками и губами, с подведенными глазами.
«Геракл, избери мой путь и будешь жить спокойно и весело. Ты не должен будешь трудиться и станешь думать только о вкусных блюдах и винах, о красавицах… Мое имя Нега», — сказала пестро и роскошно одетая женщина.
«А я тебя зову на путь борьбы, путь мудрости и силы, — сказала другая. — Но они даются лишь в трудах. Яства и вина приедятся, а в тебе достаточно сил, чтобы прославиться по всей Элладе».
И тут на ее голове вдруг появился шлем, в руках щит и копье, и Геракл узнал Афину.
Тогда же он твердо решил идти ее путем, и вот семь подвигов он уже совершил.
У самого южного мыса Тенар, за рощей черных тополей, был вход в подземное царство Аида. Геракл сошел под землю и по дороге мертвых пришел к огромным медным воротам. Размахнувшись изо всей силы палицей, Геракл ударил в ворота. Раздался тяжелый гул, как раскат грома. После третьего удара со звоном распались засовы ворот и створки распахнулись. Вот герой уже на берегу адской реки Ахеронта. Седой перевозчик Харон удивленно взглянул на него:
— Ты, живой, как попал ты в царство мертвых? Убирайся вон!
— Я выполняю волю отца моего — Зевса и иду к самому Аиду. Молчи и вези.
Миновал Геракл реку забвения Лету, и другие реки подземного мира — морозный Коцит и пылающий Пирифлегетон. Он видел много теней своих земных знакомых. Мимо него промчался, не узнавая, старый друг кентавр Хирон.
И вот уже виден подземный дворец Аида. Но как только он приблизился к нему, навстречу вышли сторукие исполины, стражи дворца.
— Дорогу! — крикнул Геракл. — Именем Зевса сын его приказывает вам: дайте дорогу!
В огромном чертоге, где черные скалы стояли словно колонны, при дымном багровом свете подземных огней восседали на каменных престолах владыка подземного мира и царства мертвых Аид, в тяжелом золотом венце, и его жена Персефона.
— Привет тебе, племянник, — любезно сказал грозный Аид. — Гул разбитых медных ворот достиг и до нашего слуха. Пока ты здесь — ты гость. Приказывай!
— Нет, я всего лишь человек и не смею приказывать богам. Ворота и сторукие стражи уступили не мне, а воле Зевса, моего отца и твоего брата. А я только прошу оказать милость и вернуть Алкесту моему другу Адмету. Она добровольно раньше своего срока сошла в твое царство мертвых.
В это время сверху спустился на своих черных крыльях Танатос, неся на руках тело Алкесты.
Аид рассмеялся:
— Хорошо, Геракл! Если победишь Танатоса, возьмешь Алкесту, а если нет — не взыщи! Ты еще не бессмертен! И стрелы твои здесь бессильны.
Танатос повернул к Гераклу свое бескровное, неподвижное лицо. Взгляд его леденил кровь. Но Геракл, не глядя ему в лицо, бросился вперед и обхватил его могучими руками, как когда-то Немейского льва. Танатос дышал на него холодом и смрадом смерти, но Геракл жал все сильнее и вдруг, заведя ему руки назад, связал их своим поясом.
— Ты победил, Геракл! — сказал Аид. — Ты первый из людей победил смерть! Бери Алкесту.
…Адмет, вернувшись после похорон жены, сидел погруженный в глубокую скорбь, не принимая пищи и посыпав голову пеплом очага.
И вдруг в его спальню входит Геракл, ведя за руку женщину под густым покрывалом.
— Прими эту женщину, Адмет. Она досталась мне после тяжкого боя.
— Никогда никакая женщина не войдет в мои покои! — ответил Адмет.
— А ты все-таки прими ее!
— Отведи ее к кому-нибудь другому. Она, как видно, стройна и хороша собой, но именно поэтому я не могу ее принять.
— Возьми ее за руку, Адмет, так я приказываю тебе, твой друг».
Взяв за руку женщину, Адмет почувствовал волнение — рука была слишком знакомая. Геракл отбросил покрывало. Адмет оцепенел от удивления.
— Геракл, кто это? Призрак Алкесты?
— Нет, она сама! Я добыл ее в бою со смертью.
— Но почему она молчит? Почему бледна?
— Она еще посвящена подземным богам и будет молчать еще три дня. А потом все будет как прежде. Только за эти три дня принеси искупительные жертвы владыкам царства Аида. Теперь же прощай, Адмет! Другой долг призывает меня. Всегда блюди закон гостеприимства, заповеданный Зевсом, и будь здоров и счастлив!
