Джон Стейнбек - Легенды о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола
Мэлори решает проблему просто — все описываемые события он помещает во «время оно». Просто случились когда-то, а когда, неизвестно. В результате получается очень любопытный временной пласт, и мне надо как-то со всем этим разбираться. Начать с того, что точно оценивать временные интервалы в прошлом научились совсем недавно. Раньше со временем обращались очень вольно. Скажем, Юлий Цезарь выводил свою родословную от Венеры и говорил об этом как о совсем недавнем событии. Прошлое в изображении Геродота напоминает фотографию с равномерной освещенностью. Если верить Мэлори, то Галахад является потомком Иосифа Аримафейского в восьмом колене; в то время, как сэр Ланселот происходит от Господа нашего Иисуса Христа в седьмом колене. Совершенно непонятно, как все это согласуется. Поймите меня правильно: я не собираюсь никого поучать и занудствовать, просто пытаюсь понять, что же мне-то со всем этим делать. Я открыт для дискуссии. Попробуйте мне объяснить, и вполне возможно, что я переменю свое мнение. Собственно, выбор у меня невелик. Либо привязаться к какой-то конкретной эпохе и все детали подгоняют под нее — но это мне не очень нравится, так как противоречит моей концепции о вневременном характере артуровского мифа. Либо же я должен поступать так же, как многие писатели до меня, и опираться на сложносоставное полотно под названием «время оно». Это именно то, как большинство людей рассматривают прошлое. При таком подходе свайные деревни древних кимров и тосканский купец вполне могут существовать (и действовать) одновременно, поскольку и то, и другое принадлежит необъятному прошлому. Удобно. Но в этом случае мне строго противопоказано вводить в повествование все, что может быть истолковано как «сейчас» — по сути, это единственный обязательный к исполнению запрет. Вот это уже неприятно, ведь я же как раз и мыслил привнести в роман современные общечеловеческие проблемы! Как поступал в такой ситуации Мэлори? Да очень просто: он, не задумываясь, обременял своих героев, людей «прошлого», проблемами пятнадцатого столетия. Значит, я могу делать то же самое? Мне бы очень хотелось все это обсудить с Вами. Возможно, я не прав. Прежде всего в том, что воспринимаю артуровские легенды как назидательные притчи. Эзоп, как известно, вкладывал свои мудрые и высоконравственные изречения в уста животных. Почему же я не могу точно так же поступить с рыцарями? Ведь я намереваюсь писать не о «прошлом», а о «настоящем» — и в этом мы абсолютно схожи с Мэлори. Странно получается, если сделать выбор в пользу конкретной исторической эпохи, тогда все поднимаемые в романе проблемы превращаются в их проблемы. Однако же если использовать огромное, бесформенное и безразмерное «время оно», то у меня есть шанс протащить туда «наши» современные проблемы. Вы вообще следите за моей мыслью? Понимаете, о чем я? Как вы считаете, насколько это законно? Я чувствую, что в своей вступительной статье мне неминуемо придется разбираться со всем этим. Впрочем, до публикации у нас еще есть время, и мы сможем все обсудить при личной встрече.
ЭРО
Сомерсет, 22 августа 1959 г.
Все эти истории никак не желают складываться воедино. И Вы это понимаете не хуже меня. Книга не выходит цельной. Так всегда бывает: рано или поздно наступает момент, когда вся информация накоплена, все приготовления сделаны, и из-под пера автора должна появиться на свет книга — единая, цельная. Это моя работа, никто не может сделать ее вместо меня. Книга должна превратиться в единое целое, но пока этого не произошло. Тогда у меня появляются мысли: а зачем я сижу здесь? Ведь грызть в бессилии ногти можно где угодно — хоть в моей нью-йоркской комнате. И вот что я надумал. Раз уж мне не пишется, буду смотреть. Чем бесплодно рефлексировать, лучше уж использовать оставшееся время для накопления полезных сведений. Мы рассчитываем отправиться домой на «Фландрии», где-то в районе 15 октября (если, конечно, удастся зарезервировать места). Последние полторы — две недели планируем провести в Лондоне, там тоже есть куча мест, которые я хотел бы посмотреть. Надеюсь пополнить свою копилку впечатлений, откуда позже буду черпать. Мне гораздо легче описывать места, которые я видел собственными глазами. До сентября мы будем потихоньку исследовать окрестности. Потом, когда летняя толчея на дорогах спадет, поедем куда-нибудь подальше. Только мы вдвоем, я не могу путешествовать в компании. Чувствую, когда вернусь домой, и вовсе затворюсь в четырех стенах. Недаром же писательство называют самой одинокой профессией в мире. Может, тогда мне удастся привести книгу в нужное состояние. Кто знает? Повторюсь: всегда наступает момент, после которого уже никто не поможет — ты сам должен родить книгу. Зато, как только это случится, все снова поменяется.
Как бы то ни было, идея насчет накопления информации кажется мне хорошей. Я бы хотел осмотреть все побережье — от Бристольского залива до Лендс-Энд. Я так много узнал об озерах и ничего не знаю о приливах. А они очень важны.
Недавно звонил Джеральд Уэллсли и сообщил, что его близкий друг сэр Филип Антробус — тот самый, которому принадлежит Стоунхедж и аббатство Эймсбери (если помните, там умерла Гвиневера) — с радостью пустит нас в свои владения, как только мы получим ответ на свой запрос. Вот тоже интересное имя — Антробус. Я заглянул в Оксфордский словарь, там никаких сведений о его происхождении нет, говорится только, что, скорее всего, это не английское имя. Как только доберусь к Алексу Баркли, обязательно загляну в «Книгу пэров» Берка. Может, это просто испорченное греческое «антропос», что переводится как «человек»? Действительно, не похоже ни на одну британскую фамилию. Ну, так или иначе, мы собираемся туда на следующей неделе. Меня очень интересует комплекс Солсбери. Это, наверное, древнейший на всем острове центр расселения людей. Возможно, сэр Филип достанет мне пропуск в Стоунхедж. Мне хотелось бы посмотреть вблизи, как специалисты из министерства общественных работ будут поднимать упавшие камни. Очень любопытно, что там под ними. А ну как скрещенные топоры? Обязательно возьму с собой свои великолепные очки, чтобы хорошенько все рассмотреть. У меня в планах также знакомство с Олд-Сарум. Опробую свой особый метод: я заметил, если глядишь на что-то исподволь, прищурившись, все предстает в своем истинном свете. Как-то недавно Элейн отправилась в Лондон, а я целый день провел на вершине Кэдбери — бродил в одиночку по канавам. И внезапно до меня дошло, почему Карлион располагался именно там (хотя я нигде об этом и не читал). Все дело в приливах! Если поймать волну прилива в устье Уска, можно дойти на лодке прямо до самого Карлиона. И тоже самое справедливо для отливов. Помните, я говорил, что подобные вещи очень важны. Мне очень многое открылось о Камелоте, пока я исследовал его окрестности. Информация из серии «как это было».
ЧЕЙЗУ
Сомерсет, 27 августа 1959 г.
Сегодня утром отправил девятое по счету письмо в таможенное управление и в акцизное управление. И все насчет шариковых ручек. Оказывается, у меня на руках должна быть лицензия на импорт, четыре письма, заполненные формы и еще три письма. Всего-навсего! Я сказал им, что, если они не могут доставить эти проклятые ручки, то пусть конфискуют их и выбросят в океан. Просто черт знает что такое! Только свяжись с каким-нибудь государственным учреждением, и неприятности тебе обеспечены. Пожалуй, стоит написать об этом в «Панч».
Вчера ездили в Эймсбери. Целый день провели в обществе Антробуса, который владеет аббатством, а до недавнего времени владел и Стоунхенджем. Он провел нас по местности. От древней церкви ничего не осталось — одни предположения.
В отношении их семейной традиции я выяснил следующее: фамилия Эймсбери или Элмсбери восходит еще к Амброзию Аврелию. Оказывается, здешние места были родовыми владениями королевской семьи, а значит, и короля Артура. Поэтому и Гвиневеру похоронили здесь. В церкви нам продемонстрировали старинный бюст — предположительно самого Амброзия Аврелия. Однако, внимательно приглядевшись, я обнаружил у него на голове венок флер-де-лиса. Антробусы очаровательные люди. Сэру Филипу уже восемьдесят три, хотя больше шестидесяти не дашь. Я поинтересовался происхождением его необычного имени. Выяснилось, что их род из Чешира, издавна был обладателем баронского титула. Сам сэр Филип считает, что их имя французского происхождения. Он очень удивился и заинтересовался, когда я высказался относительно греческого слова «антропос». Почему бы, собственно, и нет? Если Эль Греко жил в Испании, а Зенон в Греции, то отчего бы Антропосу не поселиться в Англии? Его порадовала эта идея.
Сегодня решили съездить в Гластонбери, понаблюдать за раскопками. На следующей неделе отправляемся на юг — собираемся проехать по всему Корнуоллу, поднабраться впечатлений. Будем отсутствовать неделю-полторы. Дело в том, что я недоволен своей работой, очень недоволен. Может, в ходе поездки появятся какие-то свежие идеи, и дело стронется с места. Не знаю.
