Элис Вернер - Мифы народов Африки
Обзор книги Элис Вернер - Мифы народов Африки
Элис Вернер
Мифы народов Африки
От автора
Большинство читателей, наверное, полагает, что в Африке с ее неразвитой письменностью и примитивными религиозными представлениями вряд ли может существовать то, что можно назвать мифологией, или же усомнится в том, что материала на эту тему хватит на целую книгу.
Должна признаться, что до того, как приступить к работе над этой книгой, я и представления не имела об огромном объеме материала, доступного для изучения. Большая его часть содержится в немецких периодических изданиях, которые подчас трудно раздобыть. Нехватка времени и ограниченные человеческие возможности помешали мне в полной мере использовать этот материал. Можно лишь надеяться, что если мне самой и не удалось в достаточной степени развить тему, то другие исследователи обнаружат в моей работе полезную информацию, которая поможет им сделать это. Впрочем, при благоприятном стечении обстоятельств я намереваюсь более углубленно изучить некоторые темы, которые в этой книге обрисованы лишь в общих чертах, – например, распространение в Африке мифа о Хамелеоне, историй об оборотнях, о пожирателе (например, о Холумолумо у басуто и различные его вариации) и другие.
Я не стремилась выдвинуть какие-либо теории или проводить какие-то параллели с фольклором других континентов, хотя очевидные сравнения напрашиваются сами собой. Прошу считать любые намеки на теоретизирование – вроде рассуждений о том, что сходство не обязательно предполагает заимствование, – ненамеренными.
Уже написав главу «Мифы о происхождении Смерти», я обнаружила среди своих бумаг рассказ племени дурума о Хамелеоне. История эта показалась мне весьма любопытной. Дурума – одно из так называемых племен ньика, живущих на некотором удалении от Момбасы, по соседству с племенем рабаи на востоке и диго на юго-западе. И сейчас еще племена эти в достаточной степени не изучены. История о Хамелеоне звучит так.
После сотворения человека Хамелеона и Ящерицу спросили, какая, по их мнению, участь должна его ожидать. Хамелеон ответил: «Я хотел бы, чтобы люди жили вечно», а Ящерица сказала: «Удел людей – смерть». Чтобы разрешить спор, Хамелеон и Ящерица должны были бежать наперегонки до стула (чити). Исполниться должно было желание победителя. Как и можно было предвидеть, победила Ящерица. С тех пор Хамелеон передвигается медленно, словно грустя о том, что не смог спасти людей от смерти. В данном случае любопытно отметить упоминание о стуле, поскольку этот незатейливый предмет присутствует и в историях о Хамелеоне, встречающихся в фольклоре Восточной и Западной Африки. Впрочем, до сих пор, насколько мне известно, фольклористы не уделяли этому моменту должного внимания. Приведенная выше история может являться самобытной вариацией легенды о состязании между Псом и Черепахой, где победа присуждалась тому, кто первым добежит до стула вождя. Пес уже мнит себя победителем, но хитрая Черепаха приходит первой: она хватается за хвост Пса и в последний момент спрыгивает с него.
Автор хотел бы выразить искреннюю признательность всем, кто внес свой вклад в создание этой книги.
Элис Вернер
Введение
Изучение мифологии целого континента – задача не из легких, но в случае с Африкой она несколько упрощается. Редкий автор не упоминает об однородности континента. В самом деле, если мы сравним его безбрежные равнины и плоскогорья с территорией Европы или Азии, то не сможем представить себе Африку разделенной на страны, населенные разными народами. Это ощущение усилится, если мы ограничим наше исследование Африки югом Сахары, что мы практически и вынуждены сделать на страницах этой книги. Таким образом, из поля нашего зрения выпадает Египет и (за исключением нескольких упоминаний) мусульманская культура некоторых африканских государств. Весь интересующий нас район (территория, простирающаяся от Кабо-Верде до мыса Гвардафуй) населен черной расой. Поскольку для обычного европейца все африканцы на одно лицо, то он полагает, будто и характеры у них схожи. Однако белый человек, долгое время проживший среди «черных» людей (впрочем, в буквальном смысле этого слова действительно «черных» сравнительно немного), легко различает личность и тип[1]. В любом случае обитатели африканского континента разнятся между собой. Здесь проживают не только чернокожие африканцы, но и высокие, светлокожие народы галла, сомали и фульбе с их хамитскими языками; готтентоты (предположение Моффата о родстве готтентотов с хамитами полностью подтвердилось), а также низкорослые светлолицые бушмены, возможно оказавшие большое влияние на готтентотов, и многие другие. Кроме того, существует явное различие между языками африканцев – стоит сравнить моносиллабические, грамматически неизменяемые языки Золотого Берега[2] и верховьев Нила и симметрично развитую грамматическую структуру языков банту. Если же внимательно взглянуть на сами языки банту, можно обнаружить, что и они, в свою очередь, распадаются на подгруппы. Эли Шаглен, говоря о специалисте, который не слишком продвинулся в своих изысканиях, отмечал: «Материал, над которым он трудился, состоял из нескольких томов об южноафриканских племенах, и автор попал в ловушку распространенного заблуждения: он считал, будто все, что ему стало известно о нескольких южноафриканских племенах, справедливо будет распространить не только на все народы банту, но и вообще на всех африканцев. Именно этому стремлению к необоснованным обобщениям мы обязаны теми неточностями и противоречивыми гипотезами, которыми полны книги и статьи, посвященные Африке».
В то же время многолетнее изучение африканского фольклора породило убеждение в том, что обе группы африканского народа – бантуязычная и говорящая на суданских языках – имеют много сходных обычаев и верований. Некоторые из них развились независимо друг от друга[3], другие появились в результате заимствования, но я уверена, что большая часть фольклора – это плод оригинального племенного мышления. Об этом мы постоянно будем вспоминать при изучении мифологии. Но это далеко не все. Мы обнаружим, что негрские племена и банту имеют некоторые общие звенья с племенем галла, масаи и другими хамитскими или квазихамитскими народностями (я не говорю здесь об элементах, привнесенных арабами или европейцами в современный период истории Африки). Некоторые любопытные проблемы смешения культур связаны с легендами и сказками, созданными в Средиземноморье и распространившимися на юг континента через скотоводов-кочевников, которых Ван Рибеек встретил у мыса Доброй Надежды. Народ хауса, чьи лингвистические и расовые корни долгое время представляли загадку, очевидно, испытал влияние с двух сторон – со стороны чернокожих коренных племен, от которых хауса по большей части и произошли, и пришедших позже хамитских земледельческих племен. Здесь я хотела бы отметить, что использую слово «коренные» в абсолютно условном смысле и не собираюсь высказываться на этот счет. Точно так же я не пытаюсь обсуждать здесь наболевший расовый вопрос. Что именно подразумевается под словом «раса», мне совершенно неясно, специалисты также не могут прийти к единому мнению. Я очень сомневаюсь, что существуют какие-либо четкие различия между народами банту и другими (суданскими) африканцами[4], в любом случае решение этой проблемы не входит в мою задачу.
Предположим, что в Африке существует так называемый общий фонд исходных идей. Возьмем для примера зулусское слово инката и обозначаемый им предмет. Слово это встречается в языке ньянджа и звучит как нката, в суахили как кхата (с придыхательным «к»), в чвана – кхаре, а у гереро – онгата. Первоначальное значение этого слова – виток, петля; обычно оно означает скрученную из травы подушечку, используемую при переноске тяжелого груза на голове. Однако зулусское слово инката имеет и другое, менее распространенное значение. Инката эзве (свиток земли) или инката йомузи (свиток клана) означают «символ единства народа», а также талисман, призванный обеспечить это единство и личную безопасность вождя. Это свиток, или подушка из травы, в которой спрятаны могущественные «амулеты», изготовленные в соответствии с особыми ритуалами профессиональными знахарями (изинньянга). На этой подушке восседает вождь во время своей инаугурации. В остальное время подушку прячут в хижине супруги вождя. Мне неизвестно, везде ли инката имеет то же ритуальное значение. В ряде случаев специалистам не удалось зафиксировать употребление этого слова. Это может означать, что оно либо вышло из употребления, либо ускользнуло от внимания исследователей. Последнее представляется наиболее вероятным, поскольку слово это относится к самым сокровенным верованиям и обычаям народа. Однако в Уганде, например, инката означает не только головную подушку носильщика, но и сплетенные из травы кольца, которые помещались под крышу строящегося дома. При возведении дома для первой жены короля эти свитки следовало положить под кровлю с особыми церемониями. На Золотом Берегу головная подушка, называемая на языке тви экар, связана с преемственностью власти вождя, она также фигурирует в некоторых магических церемониях народа ибибио (Калабар), описанных Эймори Тальботом.
