Автор неизвестен - Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов

Желаньем петь я вдохновен
О том, как горем я согбен:
Не к милым доннам в Лимузен —
В изгнанье мне пора уйти!

Уйду, а сыну суждена —
Как знать! — с соседями война.
Рука уже занесена,
Неотвратимая почти...

Феод свой вновь не обрету,
Но родичем тебя я чту,
Фолькон Анжерский,— Пуату,
А с ним и сына защити!

Коли Фолькон не защитит
Или король не охранит,—
Анжу с Гасконью налетит,
У этих верность не в чести!

Тогда от сына самого —
Ума и доблести его —
Зависеть будет, кто—кого!
Мужай, дитя мое, расти!

А я в содеянных грехах
Пред всеми каюсь. Жалкий прах,
В молитвах и в простых словах
Взываю ко Христу: прости! 

Я ради наслаждений жил,
Но бог предел мне положил,
А груз грехов, что я свершил,
Мне тяжек стал к концу пути.

Забыв и рыцарство и власть —
Все, что вкушал я прежде всласть,
Готов к стопам творца припасть:
Лица, господь, не отврати!

Прошу я каждого из тех,
Кто помнит мой веселый смех,
Роскошества моих утех:
Когда умру, мой прах почти!

Отныне мне не даст утех
Ни беличий, ни куний мех.
Мой графский горностай, прости! 

Ненастью наступил черед,
Нагих садов печален вид,
И редко птица запоет,
И стих мой жалобно звенит.
Да, в плен любовь меня взяла,
Но счастье не дала познать.

Любви напрасно сердце ждет,
И грудь мою тоска щемит!
Что более всего влечет,
То менее всего сулит,—
А мы за ним, не помня зла,
Опять стремимся и опять.

Затмила мне весь женский род
Та, что в душе моей царит.
При ней и слово с уст нейдет,
Меня смущенье цепенит,
А без нее на сердце мгла.
Безумец я, ни дать ни взять!

Всей прелестью своих красот
Меня другая не пленит,—
И если тьма на мир падет,
Его мне Донна осветит.
Дай бог дожить, чтоб снизошла
Она моей утехой стать! 

Ни жив ни мертв я. Не грызет
Меня болезнь, а грудь болит.
Любовь — единый мой оплот,
Но от меия мой жребий скрыт,—
Лишь Донна бы сказать могла,
В нем гибель или благодать.

Наступит ночь, иль день придет,
Дрожу я, все во мне горит.
Страшусь открыться ей: вот-вот
Отказом буду я убит.
Чтоб все не разорить дотла,
Одно мне остается — ждать.

Мне б лучше сгинуть наперед,
Пока я не был с толку сбит.
Как улыбался нежный рот!
Как был заманчив Донны вид!
Затем ли стала мне мила,
Чтоб смертью за любовь воздать?

Томленье и мечты полет
Меня, безумца, веселит,
А Донна пусть меня клянет,
В глаза и за глаза бранит,—
За мукой радость бы пришла,
Лишь стоит Донне пожелать.

Я счастлив и среди невзгод,
Разлука ль, встреча ль предстоит
Всё от нее: велит — и вот
Уже я прост иль сановит,
Речь холодна или тепла,
Готов я ждать иль прочь бежать.

Увы! А ведь она могла
Меня давно своим назвать!

Да, Серкамои, хоть доля зла,
Но долг твой — Донну прославлять 

Встретил пастушку вчера я,
Здесь, у ограды блуждая.
Бойкая, хоть и простая,
Мне повстречалась девица.
Шубка на ней меховая
И кацавейка цветная,
Чепчик — от ветра прикрыться.

К ней обратился тогда я:
— Милочка! Буря какая
Нынче взметается злая!
— Дон! — отвечала девица.—
Право, здорова всегда я.
Сроду простуды не зная,—
Буря пускай себе злится!

— Милочка! Лишь за цветами
Шел я. но вдруг, будто в раме,
Вижу вас между кустами.
Как хороши вы, девица!
Скучно одной тут часами,
Да и не справитесь сами —
Стадо у вас разбежится!

— Дон! Не одними словами,
Надо служить и делами
Донне, восславленной вами.
Право,— сказала девица,—
Столько забот со стадами!
С вами пустыми речами
Тешиться мне не годится.

— Милочка, честное слово,
Не от виллана простого,
А от сеньора младого
Мать родила вас, девица!
Сердце любить вас готово,
Око все снова и снова
Смотрит — и не наглядится.

— Дон! Нет селенья такого,
Где б не трудились сурово
Ради куска трудового.
Право.— сказала девица,—
Всякий день, кроме седьмого —
Дня воскресенья святого,
Должен и рыцарь трудиться.

— Милочка, феи успели
Вас одарить с колыбели,—
Но непонятно ужели
Вам, дорогая девица,
Как бы вы похорошели,
Если б с собою велели
Рядышком мне приютиться!

— Дон! Те хвалы, что вы пели,
Слушала я еле-еле,—
Так они мне надоели!
Право,— сказала девица,—
Что бы вы там ни хотели,
Видно, судьба пустомеле
В замок ни с чем воротиться!

— Милочка, самой пугливой,
Даже и самой строптивой
Можно привыкнуть на диво
К ласкам любовным, девица;
Судя по речи игривой,
Мы бы любовью счастливой
С вами могли насладиться.

— Дон! Говорите вы льстиво,
Как я мила и красива,
Что же, я буду правдива:
Право,— сказала девица,—
Честь берегу я стыдливо,
Чтоб из-за радости лживой
Вечным стыдом не покрыться.

— Милочка! Божье творенье
Ищет везде наслажденья,
И рождены, без сомненья,
Мы друг для друга, девица!
Вас призываю под сень я,—
Дайте же без промедленья
Сладкому делу свершиться!

— Дон! Лишь дурак от рожденья
Легкой любви развлеченья
Ищет у всех в нетерпенье.
Ровню пусть любит девица.
Исстари общее мненье:
Если душа в запустенье,
В ней лишь безумство плодится.

— Милочка! Вы загляденье!
Полно же без сожаленья
Так над любовью глумиться.
— Дон! Нам велит Провиденье:
Глупым — ловить наслажденье,
Мудрым — к блаженству стремиться! 

В саду, у самого ручья,
Где плещет на траву струя,
Там, средь густых дерев снуя,
Сбирал я белые цветы.
Звенела песенка моя.
И вдруг — девица, вижу я,
Идет тропинкою одна.

Стройна, бела, то дочь была
Владельца замка и села.
И я подумал, что мила
Ей песня птиц, что в ней мечты
Рождает утренняя мгла,
Где песенка моя текла,—
Но тут заплакала она.

Глаза девицы слез полны,
И вздохи тяжкие слышны:
Христос! К тебе нестись должны
Мои рыданья,— это ты
Послал мне горе с вышины.
Где мира лучшие сыны?
Не за тебя ль идет война?

Туда ушел и милый мой,
Красавец с доблестной душой.
О нем вздыхаю я с тоской,
И дни безрадостно-пусты,—
Проклятье проповеди той,
Что вел Людовик, сам не свой!
Во всем, во всем его вина!

И вдоль по берегу тотчас
Я поспешил на грустный глас
И молвил: — Слезы скорбных глаз —
Враги цветущей красоты.
Поверьте, бог утешит вас!
Он шлет весну в урочный час, —
И к вам придет души весна!

— Сеньор,— она тогда в ответ,—
Господь прольет, сомненья нет,
На грешных милосердный свет
Небесной, вечной чистоты,—
Но сердцу дорог здешний свет,
А он любовью не согрет,
И с другом я разлучена. 

В час. когда разлив потока
Серебром струи блестит,
И цветет шиповник скромный,
И раскаты соловья
Вдаль плывут волной широкой
По безлюдью рощи темной,
Пусть мои звучат напевы!

От тоски по вас, далекой,
Сердце бедное болит.
Утешения никчемны,
Коль не увлечет меня
В сад, во мрак его глубокий,
Или же в покой укромный
Нежный ваш призыв,— но где вы?!

Взор заманчивый и томный
Сарацинки помню я.
Взор еврейки черноокой,—
Всё Далекая затмит!
В муке счастье найдено мной:
Есть для страсти одинокой
Манны сладостной посевы.

Хоть мечтою неуемной
Страсть томит, тоску струя,
И без отдыха и срока
Боль жестокую дарит,
Шип вонзая вероломный,—
Но приемлю дар жестокий
Я без жалобы и гнева.

В песне этой незаемной —
Дар Гугону. Речь моя —
Стих романский без порока —
По стране пускай звучит.
В путь, Фильоль, сынок приемный!
С запада и до востока —
С песней странствуйте везде вы. 

Мне в пору долгих майских дней
Мил щебет птиц издалека,
Зато и мучает сильней
Моя любовь издалека.
И вот уже отрады нет,
И дикой розы белый цвет,
Как стужа зимняя, не мил.

Мне счастье, верю, царь царей
Пошлет в любви издалека,
Но тем моей душе больней
В мечтах о ней — издалека!
Ах, пилигримам бы вослед,
Чтоб посох страннических лет
Прекрасною замечен был!

Что счастья этого полней —
Помчаться к ней издалека,
Усесться рядом, потесней,
Чтоб тут же, не издалека,
Я в сладкой близости бесед —
И друг далекий, и сосед —
Прекрасной голос жадно пил!

Надежду в горести моей
Дарит любовь издалека,
Но грезу, сердце, не лелей —
К ней поспешить издалека.
Длинна дорога — целый свет,
Не предсказать удач иль бед,
Но будь как бог определил!

Всей жизни счастье — только с ней,
С любимою издалека.
Прекраснее найти сумей
Вблизи или издалека!
Я бы, огнем любви согрет,
В отрепья нищего одет,
По царству сарацин бродил.

Молю, о тот, по воле чьей
Живет любовь издалека,
Пошли мне утолить скорей
Мою любовь издалека!
О, как мне мил мои сладкий бред:
Светлицы, сада больше нет —
Всё замок Донны заменил!

Слывет сильнейшей из страстей
Моя любовь издалека,
Да, наслаждений нет хмельней,
Чем от любви издалека!
Одно молчанье — мне в ответ,
Святой мой строг, ои дал завет,
Чтоб безответно я любил.

Одно молчанье — мне в ответ.
Будь проклят он за свой завет,
Чтоб безответно я любил! 

Наставников немало тут
Для наставления певцов:
Поля, луга, сады цветут
Под щебет птиц и крик птенцов.
Хоть радует меня весна,
Но эта радость не полна,
Коль испытать мне не дано
Любви возвышенной услад.

Забавы вешние влекут
Детишек или пастухов,—
Ко мне же радости нейдут:
Напрасно жду любви даров,
Хоть Донна и огорчена,
Что так судьба моя мрачна.
Что мне стяжать не суждено
То, без чего я жить не рад.

Далёко замок, где живут
Они с супругом. Тот суров.
Пускай друзья мне подадут
Благой совет без лишних слов:
Как передать ей, что одна
Спасти меня она вольна,
Будь сердце мне оживлено
Хоть самой малой из наград?

Всех, что оттуда род ведут,
Где был ее родимый кров,
Пускай мужланами их чтут,
Я звать сеньорами готов.
Повадка их груба, смешна,
Но нх страна — ее страна!
И Донна поняла давно,
О чем те чувства говорят.

К ней, только к ней мечты зовут,
Я вырван из родных краев,
Обратно корни не врастут.
Усну ль, усталый от трудов,—
Душа лишь к ней устремлена.
В груди надежда зажжена:
А вдруг мне будет воздано
За все наградой из наград?

Спешу к ней. Вот ее приют,
А мне в ответ на страстный зов
Увидеть Донну не дают
Ни свет дневной, ни тьмы покров.
Но, наконец, идет она —
Сказать лишь: «Я удручена!
Сама хочу я счастья, но
Ревнивец и враги следят».

Желанья так меня гнетут,
Что рассказать — не хватит слов.
И слезы горькие текут,
И день лишь новой мукой нов.
Пускай скупа, пускай скромна,
Мне только ласка и нужна:
От слез лекарство лишь одно,—
Меня врачи не исцелят!