Гальфрид Монмутский - История бриттов
31. После гибели Бладуда королем становится сын его Леир, который шестьдесят лет достойно правил страной. Он основал город на реке Соре, который на языке бриттов называется Каерлеир, а на языке саксов Лерецестрией. Провидение отказало ему в потомстве мужского пола и одарило его только тремя дочерьми, каковые звались Гонорильей, Регау и Кордейлой. Отец питал к ним, и в особенности к младшей Кордейле, редкостную любовь, и так как к нему уже стала приближаться старость, решил отдать им свое королевство и сочетать их браком с такими мужьями, которые, взяв их за себя, стали бы вместе с тем и властителями его государства.
Однако чтобы определить, какая из них достойна получить лучшую часть его королевства, он посетил каждую из них в отдельности, стараясь дознаться, которая любит его больше других. Когда он задал свой вопрос Гонорилье, та, призвав в свидетели богов-небожителей, заявила, что он ей намного дороже души, обитающей в ее теле. На что отец обратил к ней такие слова: "Раз ты чтишь мою старость превыше жизни своей, я выдам тебя, дражайшая дочь, за юношу, какого бы ты для себя ни избрала, дав ему за тобою третью часть королевства Британии". Регау, которую он вслед за тем посетил, желая снискать отцовское благоволение, последовала примеру сестры и на его вопрос, поклявшись, ответила, что она любит его, как никого на всем свете и что сверх этого ей сказать нечего. Поверив и этой, отец обещал наделить ее столь же высоким положением, как первородную дочь, и устроить ее замужество, дав за нею другую треть своего королевства. Младшая дочь Кордейла, понимая, что отца покорили льстивые уверения старших сестер, пожелала его испытать и порешила ему ответить иначе, чем те: "Существует ли где, отец мой, такая дочь, которая могла бы мнить о себе, будто она любит отца более, чем отца? Не думаю, чтобы где-нибудь отыскалась такая, которая посмела бы подобное утверждать, если только ее к этому не побуждает намерение за лживыми словами скрыть правду. До сих пор я всегда любила тебя как отца, да и теперь мое чувство сохраняется во мне неизменным. А если ты домогаешься от меня чего-либо большего, то будь неколебимо уверен в моей любви и привязанности и прекрати расспросы свои. Ведь ты стоишь столько, сколько заключаешь в себе, и столько же любви я питаю к тебе". Выслушав это, отец, сочтя, что она высказалась от всего сердца и с полною искренностью, вознегодовал и не преминул высказать все, что накопилось в его душе. "Так как ты выказала столько презрения к моей старости и отказываешь мне в той любви, какою любят меня твои сестры, я также отвергну тебя, и в отличие от них ты не получишь ни частички моего королевства. Впрочем, я не хочу сказать, поскольку ты моя дочь, что не выдам тебя, если представится случай, за чужестранца. Но я твердо говорю тебе, что не стану стараться выдать тебя замуж с таким же почетом, как выдам твоих сестер, ибо, хотя я до этого дня любил тебя больше, чем их, ты любишь меня менее, чем они".
И он, не мешкая, по совету своих приближенных выдал двух вышеназванных дочерей за двух властителей, а именно Корнубии и Альбании, предоставив им немедленно лишь половину острова и оставляя после своей кончины все королевство Британию. Случилось в последующем так, что король франков Аганипп, прослышав о редкостной красоте Кордейлы, немедленно отправил к королю Леиру послов, прося отдать ее ему в жены. Отец, все еще упорствуя в гневе, о котором упоминалось выше, ответил, что охотно отдаст дочь за него, однако без земли и без денег, ибо все свое королевство со всем золотом и серебром он уже подарил Гонорилье и Регау, сестрам девушки, которую сватает Аганипп. Когда Аганиппа известили об этом, распаленный любовью к девушке, он снова отправил к королю Леиру гонцов, заявив, что золота и серебра, а также другого добра у него у самого предостаточно, ибо ему принадлежит одна треть Галлии, и что он берет за себя Кордейлу, дабы иметь от нее наследников. Наконец, по заключении должного соглашения, Кордейла отсылается в Галлию и становится женой Аганиппа.
Спустя много времени, когда Леира стала одолевать старость, восстали против него те властители, коим он вместе с дочерьми отдал Британию. Они отняли у него королевство и королевскую власть, которую вплоть до этого он мужественно и со славою удерживал за собой. После того как между ним и детьми произошло примирение, один из них по имени Маглаун, властитель Адьбанский, принял его к себе и вместе с ним сорок воинов, дабы, живя у него, Леир не претерпевал унижения. Однако после двухлетнего пребывания Леира у зятя его дочь Гонорилья возмутилась многочисленностью находившихся при нем воинов, которые затевали ссоры с ее управителями, домогаясь от тех более щедрой выдачи им месячины. Посему по уговору со своим мужем она повелела отцу довольствоваться отныне двадцатью подчиненными ему воинами, отослав прочь всех остальных.
Разгневанный этим Леир, покинув Маглауна, отправился к Хенвину, властителю Корнубии, за которого в свое время выдал вторую дочь Регау. И хотя тот принял его с почетом, не миновало и года, как между его челядью и королевскими воинами возникли раздоры. Распалившись по этой причине негодованием, Регау велела отцу отослать всех сотоварищей за исключением пятерых, которые по-прежнему оставались бы в его подчинении.
Впоследствии ее вконец раздосадованный этим отец возвратился к своей первородной дочери, рассчитывая, что сможет склонить ее к снисходительности и она предоставит приют и ему, и всем его воинам. Но она отнюдь не стала терпимее и поклялась небожителями, что примет его только в том случае, если, расставшись с прочими, он удовольствуется одним-единственным воином. При этом она упрекала его за то, что, будучи стариком и ничего за душой не имея, он хочет пребывать у нее с такой многочисленной свитой. И так как она ни в чем не уступила его настояниям, он в конце концов ей подчинился и, позабыв о своих двухстах в былое время телохранителях, остался у нее только с одним. Однако постоянно предаваясь воспоминаниям о своем былом величии и проклиная бедственное положение, в котором он оказался, король Леир стал помышлять о своей младшей дочери за морем и о том, чтобы к ней обратиться. Но он сомневался, пожелает ли она хоть в чем-нибудь его поддержать, поскольку он выдал ее столь бесславно, как рассказано выше. Все же, не желая пребывать и дальше в столь тягостном унижении, он переправился в Галлию. Но, переправляясь на корабле, он увидел, что его знатные спутники относятся к нему с явным пренебрежением, и, проливая слезы и горько рыдая, разразился такими словами: "О неумолимая череда судеб, шествующих привычною поступью по предуказанному пути! Зачем вы некогда пожелали даровать мне шаткое счастье, если, утратив его, мысленно возвращаться к нему много мучительнее, чем подвергаться преследующим тебя бедствиям? Ведь воспоминание о тех временах, когда, окруженный многими тысячами воинов, я то и дело низвергал городские стены и разорял земли врагов, удручает меня много больше, чем нынешнее мое убожество, которое позволило тем, кто валялся в моих ногах, покинуть меня в беспомощности и немощи. О, преследующий меня рок! Придет ли когда-нибудь день, в который я смогу полной мерою воздать тем, кто бежал от меня, бросив среди моих злосчастий и в нищете? О дочь Кордейла, до чего справедливы слова, которыми ты ответила, когда я спросил, какую любовь ты питаешь ко мне. Ведь ты сказала тогда: "Ты стоишь столько, сколько заключаешь в себе, и столько же любви я питаю к тебе". Стало быть, пока у меня было то, что я мог раздавать тем, кто был друзьями не мне, а моим дарам, я казался чего-то стоющим. И они любили не меня, а более щедроты мои. Ибо не стало этих щедрот, и их тоже не стало. Но с каким лицом, дражайшая дочь, посмею я обратиться к тебе с просьбою о поддержке, если, раздраженный приведенными выше твоими словами, я вознамерился выдать тебя замуж хуже, чем старших твоих сестер, которые после всех благодеяний, что я им оказал, допускают, чтобы я был бесприютен и нищ?"
Неотрывно думая обо всем этом и твердя про себя подобное, он прибыл в Карицию, где жила его дочь. Решив выждать за городом, он послал к Кордейле гонца, дабы тот сообщил ей о бедственном положении, в котором он оказался, о том, что ему нечего есть и нечем прикрыть свою наготу, и что он взывает к ее милосердию. После того как гонец поведал ей обо всем, растроганная Кордейла горько заплакала и спросила, сколько воинов состоит при ее отце. Посланный на это ответил, что при нем нет никого, кроме единственного оруженосца, который вместе с ним дожидается за пределами города. Тогда она собрала все бывшее под руками золото и серебро и, вручив их вестнику, наказала ему проводить отца в другой город, устроить его там, больного и немощного, омыть, одеть как подобает и всячески холить. Она повелела также, чтобы при отце находилось сорок отлично одетых и снаряженных воинов и чтобы он сообщил о своем прибытии королю Аганиппу и дочери лишь после того, как все ее распоряжения будут исполнены.
