Илья Голенищев-Кутузов - Сказки народов Югославии
Посадил он затем паренька на корабль, а письмо передал главному корабельщику — хозяину. Попросил его за парнем следить и посланье супруге доставить.
На корабле плыло множество людей. Путь по морю небыстрый, а дел никаких! Стали в карты играть, поначалу — без денег, а потом надоело. Сговорились: пусть каждый поставит хотя бы немного, ну, скажем, по пяти пара.[12] А потом разохотились, давай ставить все больше и больше. Ведь картежная игра — прилипчивая штука! Коли сядет за карты человек, трудно отстать. Сел играть и хозяин корабля. Он был неумелый игрок, обобрали его, как ребенка, все, что имел, живо спустил, даже корабль проиграл. Что тут делать! Подошел к нему проданный купеческий сын и шепнул: «Дай мне немного деньжат, может, я отыграю хоть часть твоего состояния!» Корабельщик поверил и дал. Сел парень играть и в какой-нибудь час обчистил всех, получил немалый выигрыш и отдал его корабельщику. «Получай, говорит, а в награду дай мне то письмо, что тебе передал мой хозяин. Хочу посмотреть, что он пишет. Прочту и верну тебе».
Корабельщик, не помня себя от радости, охотно передал ему письмо. Парень мигом его распечатал, прочел, взял бу-маги и написал тем же почерком: «Будь здорова, дорогая хозяюшка! Это письмо принесет тебе молодой парень, самый богатый и самый разумный из всех, кого я узнал в новом городе. Я хочу, чтобы он был нашим зятем. Явится он — наряди его в самое лучшее платье, дай ему мой перстень драгоценный, позови всех попов и владыку, и тотчас пусть идет парень под венец с нашей дочкой. А вернусь, попируем на свадьбе, так отпразднуем, что и царю не приснится. Пусть и стар и млад подивуются — где, мол, они отыскали такого разумного парня! Смотри, жена, сделай все так, как я велю, ни в чем не отступай от моей воли. Если обидится парень, чем тогда оправдаешься?» Написал он письмо, сложил точно так же, как и первое, запечатал и тут же вернул корабельщику.
Ну, приплыли они в стольный город. Корабельщик взял парня с собой, отвел его, как уговорено было, к супруге купца. Прочитала она письмо заморгала, прослезилась, заохала, удивилась несказанно. Да ведь жена должна слушаться мужа! Тут же дочку и парня одели в роскошное платье, обвенчали их, как полагается, и хозяйка вручила зятю все ключи от амбаров, и складов, и от всех сундуков. Стал он в доме настоящим хозяином.
Как-то утром сидел паренек у окна. Глядь, в царском дворце окошко открылось. У окошка — сам царь, в златотканом наряде, на макушке — корона, а лицом невесел, тихо поет заунывную песню. «Подыграть ему, что ли, на скрипочке? — вздумалось вдруг пареньку. — Пусть послушает да подивится!» Как провел он смычком по струнам, — диво! — каждый, кто мимо шел, назад вернулся, рот разинул и слушает. А царь и совсем обомлел. Только кончил парень играть, царь его уже к себе призывает: «Никогда не слышал подобной игры, поиграй еще хоть немножко!» До того увлекся, что забыл все свои царские дела, с утра до вечера слушать бы готов. И так полюбил музыканта, что сделал его первой особой во всем государстве. Большую власть получил парень, даже казни отменял, от петли спасал осужденных. Стоит ему попросить, царь тотчас помилует. Вот как сильно любил его царь!
А тот богач, что купил парня, через месяц поехал домой. Перед отъездом жене и царю написал по письму, чтобы встречали его, как положено. Очень уж он возомнил о себе, очень хвастался: «Я самый главный при царе вельможа, и, когда возвращаюсь домой, в мою честь пушки с крепости палят».
— Ну вот, милый друг, твой тесть приезжает! — говорит пареньку царь. Пишет, чтоб я в его честь из пушек стрелял. Это правда, не спорю, был он первым моим приближенным, да теперь уж не он, а ты стал первым!.. Что же делать-то, а?
— Государь! — отвечал ему парень. — Докажи мне, что я для тебя всех дороже, встреть его без пушечной пальбы!
— Добро! Так и будет! — ответил царь.
Ну, вскоре приплыл богач на своем собственном корабле. Ждет салюта, а его нет! Понял купец, что царь не хочет его уважить, и рассердился (привередлив он был не в меру!). Как только сошел с корабля, сразу же отправился во дворец сказать про свою обиду. Пришел он к царю, а тот его даже сесть не пригласил: новый-то любимец рядом сидел, и царь хотел ему угодить — показать, что теперь купец ему, государю, что прошлогодний снег. Понял богач, что царь не хочет его отличить, поклонился и уныло поплелся домой. «Что случилось? — думал он. — Какой такой парень сидел с государем рядом? Вот ведь чудно: он похож, как близнец, на того промотавшегося парня, которого я месяц назад на базаре купил! Коль и вправду он, так это уж просто чудеса, сказка какая-то! Но почему же царь отличить меня не хотел, в мою честь из пушек не стрелял и возле себя не посадил? Значит, все это козни того проклятущего парня. Ведь недаром он сказал тогда, на базаре: „Кто меня купит — раскается!“ Вот я и раскаиваюсь. Но как же он мог подружиться с царем в столь короткое время? Вот доберусь домой, все узнаю!»
Размышляя, шел купчина домой. Только он калитку открыл, а навстречу ему жена с дочкой. Дочка, как положено, низко отцу поклонилась. Купец видит, что дочка одета как мужняя жена. Удивился он, ну а потом догадался: опять, верно, козни проклятого проныры.
— Иди-ка сюда, дорогая женушка! — сказал купец своей супруге. — Почему ты дочку нарядила в этакое платье? Кто тот пес, что тебя обманул, а меня опозорил, убей тебя бог?!
— Ну, а я-то при чем? — удивилась жена. — Что дурного я сделала? В толк не возьму! Вот твое письмо… Ведь ты сам прислал мне с корабельщиком паренька и письмо. Как ты велел, так я и поступила. Вот прочитай убедишься, что я в точности исполнила все твои приказанья!
Взял письмо богатей, прочитал, и небо ему с овчинку показалось. Как же это случилось? Ведь он велел, чтобы парня послали гусей пасти, а вышло так, что тот в зятья к нему пролез! А письмо-то!.. Правда, почерк до тонкости схож, да писал-то он совсем иное!
Три часа размышлял купец, а потом — что же делать! — признал, что паренек верно сказал: «Кто меня купит — раскается. И кто не купит раскается!»
— Совсем не то я писал тебе, женушка: не приказывал я дочь отдать за прощелыгу, а велел тебе послать его гусиное стадо пасти и всякую черную работу делать! Да, видно, незря старые люди твердят: «Сделал дома расчет, а на рынке просчет. Загадаешь одно, да не вышло оно!» Ну, а зятю незваному я только одно скажу: «Молодец, раз гиблое дело сумел на пользу себе обратить». А знаешь, жена, — когда я покупал его, он мне молвил: «Кто меня купит — раскается. И кто не купит — раскается!» Ну, а я из упрямства купил: увидим, мол, как твоя угроза исполнится. Вот и увидел! Как он сказал, так и вышло. Каюсь, что купил его и что стал он нам зятем, — и не каюсь: уж больно умен парень. И с царем сидит рядом, и в короткое время заслужил почету больше, чем я за всю свою жизнь. Что ж, дочка, иди, поцелуй меня в щеку, а потом к руке приложись, по обычаю, чтобы дал я тебе свое отчее благословенье. И давайте устроим сегодня же свадебный пир, да такой, чтобы дым коромыслом стоял.
Тут вернулся и зять из царского дворца. Богач, как увидел его, вскочил, подбежал к нему, обнял, в лоб его поцеловал, — с почетом принял и ни слова упрека не вымолвил. Ну, и зять промолчал, не открылся, как он всех вокруг пальца обвел.
Тотчас парень снарядил гонца за отцом и за матерью, а тестю сказал:
— Вот приедут родители, тогда и сыграем свадьбу!
Услыхали родители нежданную новость, тут же в путь собрались и вскорости прибыли.
— Ну что, видишь, отец? Раздобыл я куда больше денег, чем на ученье истратил!
— Вижу, вижу, сынок, — и отец прослезился. — Долгих лет тебе жизни и великого счастья! Уж прости меня!
— Забудем старое, — отвечал сын. — Я не сержусь! Я ведь знаю: нет худа без добра. О чем нынче плачешь, тому завтра радуешься.
И вот пригласили они отовсюду гостей, сыграли веселую свадьбу. Целый месяц пировали по-царски. А потом стали жить в почете, в довольстве и славе. Говорят, и теперь еще где-то живут. Только люди никак той страны не найдут. Ходят, ищут, плутают, а дороги не знают.
Македония. Перевод с македонского Д. Толовского и Н. Савинова
ТУРОК, СЕРБ И ЦЫГАН
Турок, серб и цыган занимались вместе извозом. Как-то раз заночевали они на лугу, который принадлежал одному спахии, а коней своих пустили пастись. Увидел спахия возчиков, прибежал на луг и давай орать:
— Ах вы бродяги этакие! Кто вам разрешил пасти здесь своих коней! Турку это еще простительно, — он на этой земле хозяин, да и влаху тоже, потому что влах наш испольщик, зато, на цыгана глядя, я просто диву даюсь. Ни на себя он не работает, ни на господ, вот уж поистине — ни богу свечка, ни черту кочерга! Держите его! — крикнул спахия турку и сербу. — Да всыпьте горяченьких по пяткам, пусть запомнит, цыганское отродье, как наши луга опустошать!
Турок и серб схватили цыгана и задали ему такого жару, что бедняга от боли заскрипел зубами.
