Фернан Пинто - Странствия
Он велел немедленно прислать к нам врача и наказал ему лечить нас как можно лучше, ибо мы настолько бедны, что у нас нет ничего, кроме того, что даст нам дом. Тем временем он занес наши имена в книгу, в которой мы все расписались, и сказал нам, что это необходимо для того, чтобы отчитываться в потраченных на нас средствах.
Глава LXXXII
Как мы покинули селение Салейжакау и о том, что с нами случилось после ухода оттуда
После того как мы провели восемнадцать дней в этом странноприимном доме, получая в большом количестве все то, что нам было необходимо, угодно было господу нашему, чтобы мы совершенно выздоровели. Почувствовав в себе силы для продолжения нашего пути, мы отправились в селение под названном Сузоагане, находившееся в пяти легуа от Салейжакау, куда и прибыли после захода солнца.
Так как мы очень устали, мы присели у источника, расположенного у входа в деревню, и просидели там некоторое время в смущении и нерешительности, не зная, каким путем нам следовать дальше. Те, кто приходил за водой, увидев нас, останавливались, не решаясь подойти к нам ближе; многие так и ушли с пустыми кувшинами и подняли тревогу среди местных жителей.
Чуть ли не вся деревня вышла с великой поспешностью посмотреть на нас. Весьма удивленные нашей наружностью, ибо никогда еще им не приходилось видеть похожих на нас людей, крестьяне собрались в кучу и стали совещаться. Потом, после долгих пререканий, так как мнения их разделились, они послали очень ветхую старуху спросить у нас, кто мы такие и что мы делаем, сидя у источника, воду из которого они пьют.
Мы ответили, что мы бедные чужестранцы, уроженцы королевства Сиам, что потерпели крушение в море во время жестокой бури и господь спас нас от гибели, но оставил в том положении, в котором они нас теперь видят. На это она сказала:
— Что же вы от нас хотите и что намереваетесь делать? Ведь здесь нет странноприимного дома для бедных, где мы смогли бы вас приютить.
На что один из наших со слезами на глазах и всеми внешними признаками смирения, долженствовавшими послужить нам на пользу, ответил, что всевышний, по великой милости, не лишит нас своей защиты, размягчит их сердца и побудит их пожалеть нашу бедность, а что намерены мы идти в город Нанкин, чтобы там, нанявшись гребцами на купеческие лантеа, следующие в Кантон, добраться до порта Конхай, где было множество джонок из нашей земли, на которых мы сможем вернуться на родину.
На это она ответила:
— Теперь, когда я знаю, кто вы такие, я пойду поговорю со своими людьми и узнаю, что они решат.
И, вернувшись к своим, которых к этому времени набралось уже больше сотни, долго спорила с ними, после чего снова подошла к нам с каким-то их священником, облаченным в очень длинную накидку из фиолетового штофа, каковая, говорят, является у них признаком самого высокого сана; у человека этого в руках был пучок пшеничных колосьев. Приблизившись к источнику, он подозвал нас к себе, и мы немедленно подчинились со всеми должными выражениями почтительности, на которые он обратил мало внимания, ибо видел в нас только бедных.
Тут он бросил в воду колосья, которые держал в руке, и велел нам прикоснуться к ним рукой, что мы и сделали, ибо нам показалось, что так именно надо поступить, если мы желаем показать, что хотим установить между ими и нами мир и согласие. Когда мы положили руки на колосья, священнослужитель сказал нам:
— Поклянитесь передо мной святой клятвой на двух священных веществах — воде и хлебе, кои небесный создатель всего сущего сотворил для питания земнородных в их житейских странствиях, и подтвердите, что все, сказанное вами этой женщине, истинная правда. Ибо, если это действительно так, мы окажем вам гостеприимство, как повелевает милосердие, которое, по законам разума, надлежит проявлять к божьим нищим. Но если вы сказали ей неправду, предупреждаю вас и объявляю вам, что вы должны немедленно покинуть эти места, иначе вы будете покусаны и растерзаны в пасти прожорливой змеи бездонной бездны Обители Дыма.
На это мы ответили ему, что все сказанное нами сущая правда и мы ни в чем не отступили от истины. Ответ наш удовлетворил его, и он сказал:
— Теперь, когда я знаю, что вы не исказили истины, идите со мной и не бойтесь, ибо порукой вам будет моя правда.
И, направившись к своим, сказал, что они могут подать нам милостыню, ибо он это им разрешает. Они же взяли нас с собой в селение и поместили под навесом своей пагоды, куда вскоре доставили еду и две циновки, на которых мы улеглись.
Когда наступило утро, мы пошли от дома к дому просить милостыню и собрали таким образом четыре таэля серебром, каковые деньги были потрачены на удовлетворение некоторых насущнейших наших нужд.
Отсюда мы пошли в другое селение, под названием Шиангуле, находившееся в двух милях, с намерением, перебираясь таким образом, добраться до города Нанкина, от которого нас отделяло еще сто сорок легуа. Нам казалось, что оттуда мы сможем отправиться в Кантон, где в это время наши суда занимались торговлей, если обстоятельства им в этом не препятствовали.
В Шиангуле мы прибыли, когда уже смеркалось, и решили отдохнуть под сенью дерева, находившегося на некотором расстоянии от деревни. Там мы увидели трех пастушков, стерегших стадо. При виде нас они тотчас бросились наутек, вопя:
— Разбойники! Разбойники!
На крики немедленно высыпали жители села, вооруженные самострелами и пиками, и начали кричать:
— Navacarangee! Navacarangee! — что значит: «Держи вора! Держи вора!»
Они погнались за нами, так как мы бросились бежать, и отделали нас камнями и палками так, что поранили всех, а одного из трех наших, мосо настолько тяжело, что он умер. Они забрали нас и, связав руки за спиной, отвели пленными в село. Там, угостив нас оплеухами и затрещинами, они бросили нас в водоем, где было по пояс воды и где кишели бесчисленные пиявки. Там нас продержали двое суток, показавшихся нам целой сотней лет адских мук. За все это время у нас не было ни минуты покоя от пиявок и нас ни разу не покормили.
Через два дня в село прибыл человек из Сузоагане, откуда мы пришли, и тот, узнав, что они с нами сделали, поклялся им великими клятвами, что мы отнюдь не разбойники, за которых они нас приняли, а чужеземцы, потерпевшие крушение в море, и они совершили великий грех, схватив нас и подвергнув такому наказанию. И угодно было господу нашему, чтобы, поверив словам этого человека, они вытащили нас из водоема, мы вышли, обливаясь кровью, словно водой, из-за пиявок, высосавших из нас ее столько, что, пробудь мы там еще сутки, мы, без малейшего сомнения, испустили бы дух.
Из этого села мы вышли уже на закате и в тяжкой обиде оплакивали в пути наши злоключения.
Глава LXXXIII
Как мы прибыли в поместье к одному знатному человеку, страдавшему тяжелой болезнью, и какое у нас было с ним свидание
По дороге из селения Шиангуле мы встретили несколько бедных лачуг, где трое мужчин трепали лен. Увидев нас, они побросали все, кинулись в сосновый бор, находившийся рядом на пригорке, и оттуда стали кричать прохожим, чтобы они держались от нас подальше, так как мы разбойники.
Опасаясь, как бы с нами не повторилось то же, что мы уже испытали (ибо дела принимали, по-видимому, угрожающий оборот), мы постарались возможно скорее выйти из деревушки, хотя ночь почти наступила, и пошли дальше, не зная в точности, куда мы идем. И так вот в великом огорчении, ибо не были уверены в дороге, прибыли мы в глубокой тьме под проливным дождем к каким-то хлевам, где расположились на нескольких кучках навоза, пока не рассвело, после чего отправились разыскивать оставленную нами дорогу.
Когда солнце уже взошло, с вершины холма мы увидели долину, покрытую высокими деревьями, и посреди нее, на берегу реки, несколько великолепных домов с множеством башен, на которых были шпили с золотыми флюгерами. Дойдя до них с именем Иисуса на устах, мы уселись на закраине водоема, расположенного у входа в усадьбу, ибо до сих пор не встретили еще живой души.
Так провели мы часть дня в великой нерешительности, ибо не знали, как нам поступить, пока внимание наше не привлек юноша семнадцати — восемнадцати лет. Он ехал на лошади, а за ним следовало четверо пеших, один из которых нес двух зайцев, а другие — пять птиц, похожих на фазанов, и ястреба на руке. Позади их бежала свора из шести или семи собак.
Подъехав к нам, юноша придержал своего коня и спросил, кто мы такие и чего желаем, и мы довольно пространно рассказали ему о нашем крушении. Он, насколько можно было судить по его выражению лица, почувствовал к нам сострадание и, входя во двор, сказал:
— Подождите, сейчас я пришлю вам кое-кого, в ком вы нуждаетесь, а сделано это будет из любви к тому, кто в славе великого богатства царствует на высочайшем из всех небес.
