Vagabondo - Иосафат Барбаро. Путешествие в Тану
467
Об Астрахани и Тамани говорилось в § 15.
468
В данном контексте, в сочетании с Астраханью, ясно, что Tumen не что иное, как Тамань. Она была начальным пунктом пути к востоку, на Волгу, к Астрахани. Через Тамань несомненно направлялись к Поволжью из Крыма, с Керченского полуострова, достигая Астрахани через 7—8 дней пути. Весьма возможно, что иногда не миновали Тамани и купцы из Таны: на Тамань было нетрудно приплыть по морю, а оттуда шла известная в течение столетий дорога на нижнюю Волгу. Татары тоже двигались путем Астрахань — таманские степи (le campagne de Tumen), огибая Черкесию (intorno apreso la Circassia, § 15).
469
Здесь имеется в виду разрушительный поход Тимура по городам южного Дешт-и-Кыпчака в 1395—1396 гг. После крупнейшего сражения на Тереке (15 апреля 1395 г.), когда Тимур разгромил войска Тохтамыша, он — Тимур — совершил губительный поход по Дешту, начав с западных улусов Золотой Орды на Днепре (Узи). Побывав на севере и пограбив Рязанскую землю, Тимур вернулся на юг и осенью 1395 г. обрушился на Азак-Тану, за ней — на Прикубанье и Дагестан. Суровой зимой 1395—1396 гг. он уничтожил волжские города Хаджи-Тархан (Астрахань) и Сарай Берке. О всем этом подробно и ярко повествуется в обеих «Книгах побед» — «Зафар-намэ» — Низам-ад дина Шами и Шереф-ад-дина Иезди (Тизенгаузен, II, стр. 121—122 и 183; 123 и 184—185; ср.: А. Ю. Якубовский. Зол. Орда, стр. 364—376). В рассказе первого из этих писателей так подводится итог завоеваний Тимура: «Когда... Тимур стал действовать во владениях Дешт-и-Кипчака, и все те области от Сарая до Азака и Крыма и границ франков (= до Каффы и Солдайи) подчинились, когда такая обширная страна очистилась от противников и ослушников, он под победной звездой вернулся в место пребывания славы и престола государства, то есть в Самарканд» (Тизенгаузен, II, стр. 125, под 1396/97 г.). — В рассказах обоих упомянутых персидских писателей не заметно разницы в степени разрушения Астрахани и Сарая. Оба города были разграблены, сожжены, сравнены с землей; жители погибли или были уведены в плен. Барбаро свидетельствует, что во время его пребывания в Тане (1436—1452) Астрахань не оправилась после удара, нанесенного ей Тимуром в 1395 г.; она была почти разрушенным городишком (una terraciola quasi destruta). А за сто лет до того Пеголотти называл Астрахань (Gittarcan) первой станцией на грандиозном почти 10-месячном пути от Таны до Ханбалыка — Пекина (Реgо1оtti, p. 21). Утеряно было прежнее значение Хаджи-Тархана как ключевого пункта международной торговли, и пути, его пересекавшие, заглохли. Купец Барбаро отметил результат катастрофы конца XIV в.: восточные товары, во всяком случае, наиболее прибыльные из них — специи и шелк, — стали поступать в средиземноморские страны из портов Сирии (Soria), минуя Астрахань и Тану. О судьбе Сарая Барбаро не сказал ничего, не назвав, впрочем, этого города ни разу на всем протяжении «Путешествия в Тану». Не назвал Сарая и Контарини, рассказавший только об Астрахани, где прожил более трех месяцев. По летописи известно, что Сарай продолжал быть столицей Орды, а в позднем сообщении (от 1471 г.) сказано, что когда «вятчане, шед суды Волгою на низ», захватили Сарай в отсутствие хана Ахмеда, то они ушли оттуда с богатой добычей — «взяша Сарай, много товара взяша, и плен мног поимаша» (Моск. свод, стр. 291).
470
Барбаро констатирует одно из явлении средневековой международной торговли — перемещение торговых путей по причине тех или иных политических перемен. В данном случае, после разгромных войн Тимура, путь специй и шелка — эти товары отмечает Барбаро — стал выходить к Средиземноморью не через Тану, а через Сирию (Soria). В такой форме это слово употреблялось именно в XV в. Например, Барбаро писал о Дербенте как о проходе с юга, из Закавказья, в Татарию («Скифию»): «Кто хочет, идя из Персии, Турции, Сирии, пройти в Скифию, ему надо войти через одни ворота этого города (т. е. Дербента) и выйти через другие» (Persia, p. 55 r). В секретной инструкции («комиссии») Барбаро, послу в Персию, давались указания на случай, если Узун Хасан решит идти на турок не через Анатолию (la via della Natolia), а через Сирию (se fosse entrato in Soria...) (Cornet. Le guerre, p. 81, doc. 60, a. 1473, Febr. 11). Когда Контарини размышлял, каким путем выбраться с Кавказа в Венецию (он избрал путь через Шемаху, Дербент, Татарию и Москву), то некоторые предлагали ему двинуться через Сирию (per la Soria) (Соntarini, p. 87 r). Наконец, в «Венецианских анналах» Доменико Малипьеро, написанных именно языком XV в., говорится о галеях, ходящих в Бейрут и Александрию, и о кораблях, плавающих в Сирию (le galie da Barutho е d'AIessandria е le nave al viazo de Soria) (Malipiero, p. 93, a. 1474). В трактате Пеголотти: «Acri di Soria, Baruti di Soria, Tripoli di Soria, Leccia (Лаодикея) di Soria» (Pegolotti, p. 63, 90—91). Такой просмотр употребления слова Soria в значении Сирии необходим потому, что невероятным кажется переход в изложении Барбаро от нижней Волги и Астрахани... к Сирии. Могло возникнуть соображение относительно Сарая (Soria?), который был бы в состоянии заменить для международной торговли и разрушенную Тимуром Астрахань, тем более, что Сарай, по-видимому, возродился (чего не произошло с Астраханью) как значительный город и столица Большой Орды, о чем свидетельствует, например, известие Московского свода (стр. 291) о набеге «вятчан» на Сарай в 1471 г. (ср. примеч. 132). Однако Сарай XV в. не воспринял роли Астрахани как места концентрации восточных товаров, откуда они шли в Тану, исходный пункт морских путей. Шелк и специи с юга Каспийского моря, из Гургана и из Гиляна, повернули в сторону Сирии. В связи со сказанным выше следует вспомнить об однократном употреблении названия Soria в «Путешествии в Персию» Контарини (Contarini, p. 97 г): пересекая степи от Волги к землям Московского государства, он упомянул о долготе Сарая, столицы Большой Орды, но, конечно, не «Сирии» (в рукописи возможна перестановка гласных: Soria, Sarai, Sara).
471
Здесь Барбаро употребил известное на Средиземном море определение торгового судна: «galea grossa» — тяжелая галeя, галера. В книге Мольменти (Мо1mеnti. Storia di Venezia, p. 208—209) указано, что среди галей различались легкие, предназначенные для военных целей (galee sottili о da battaglia), и галеи тяжелые, предназначенные для торговых целей (galee grosse о di mercato). Галеи ходили главным образом на веслах, но нередко бывали и весельно-парусными судами. Кроме галей в средиземноморских средневековых флотах были корабли, нефы (naves) — крупные суда, исключительно парусные, имевшие военное значение, но по преимуществу транспортные. Надо помнить, что торговые суда должны были быть в какой-то мере вооружены, — на торговых галеях, как правило, бывало 20—30 человек арбалетчиков, или балистариев (balestrieri), а военные суда бывали и транспортными, перевозили войско, лошадей, вооружение, провиант. Почти всегда караван торговых судов сопровождали вооруженные военные галеи. Когда Барбаро 6 февраля 1473 г. отправился послом к Узун Хасану, го ему было поручено доставить из Венеции солдат и вооружение для персидского войска, снаряжавшегося в поход против турок: «мы вышли из Венеции с двумя легкими галеями, а вслед за нами шли две тяжелые галеи, нагруженные артиллерией и солдатами» (раrtimmo adunque da Venetia con due galie sottili et drieto di noi vennero due galie cariche di artiglierie et gente da fatli) (Persia, p. 24 r). Слово «galea», «galia» встречается во множестве латинских и итальянских текстов XII—XV вв. (см., например: Annales Ianuenses XII и XIII вв. Monumenta Germaniae historica, Scriptores, t. XVIII; см. также любые венецианские хроники, письма, документы); однако Фр. Тирье в трех томах регест постановлений венецианского сената XIV—XV вв. соблюдает разницу в терминах: торговые суда он называет «galees», военные — «galeres»; это особенно ясно в тех случаях когда оба термина поставлены рядом в одном и том же документе. Например, капитан каравана торговых галей, идущих в Романию, был обязан собрать в порту Полы «торговые галеи» (les galees du marche) и три «галеры Гольфа», т. е. из военного флота, охранявшего «Гольф» — Адриатическое море (les trois galeres du Golfe), которые должны были сопровождать и охранять торговые суда (Thiriet. Reg., doc. 2294, a. 1432, Aug. 5). Или, например, венецианские торговые галеи должны были остерегаться каталонских пиратских галер (ibid., doc. 1838, а. 1422, Mart. 24; ср. еще doc. 512, а. 1372, Aug. 2; doc. 820, a. 1392, Jul. 20).
Роль вооруженных венецианских галер, которые строились и получали вооружение в арсенале Венеции, в портах Крита, Негропонта, Модона, была разнообразна: кроме непосредственных функций в составе военного флота, они служили для защиты Гольфа и Романии, они охраняли торговые галеи на их путях, защищали их от пиратов, наблюдали за движением вражеских галер — турецких, иногда и генуэзских. Барбаро упомянул лишь те торговые галеи, которые приходили в Тану за дорогим товаром — за шелком и специями; их вывоз из Таны был чрезвычайно велик, поэтому для этих легких и занимающих мало места предметов из одной только Венеции приходило 6—7 тяжелых галей.
472
Очевидно, Барбаро хотел подчеркнуть значительные размеры торговли восточными товарами в XIV в. через Астрахань, чем и вызвано его категорическое утверждение о том, что до конца XIV в. совсем не было торговли специями и шелком через Сирию. Пеголотти же представляет картину непрекращающихся торговых связей между Сирией (Дамаск, Алеппо, Антиохия, Бейрут, Лаодикея, Триполи, Акра) и Фамагустой на Кипре, а оттуда с рядом европейских городов и с Шампанскими ярмарками (Pegolotti, р. 63—69, 77—102).
