Франсиско де Кеведо - История жизни пройдохи по имени Дон Паблос, пример бродяг и зерцало мошенников
КОММЕНТАРИИ
1Единственный роман Кеведо, как полагает ныне большинство исследователей, создавался писателем в 1603–1604 годах. Долгое время он ходил в списках и опубликован был впервые лишь в 1626 году с продиктованными церковной цензурой сокращениями, иногда весьма значительными. Полный текст романа появился позднее, уже после смерти писателя.
Книга Кеведо принадлежит к жанру так называемого плутовского, или пикарескного (от испанского picaro — плут, мошенник), романа, классические образцы которого — анонимная повесть «Жизнь Ласарильо с Тормеса» (1554) и роман Матео Алемана «Жизнеописание Гусмана де Альфараче» (1599–1604).
Плутовской роман возник в Испании как своеобразная антитеза рыцарским и пасторальным романам, получившим широкое распространение в литературе испанского Возрождения. В противовес рыцарскому и пасторальному романам, в которых изображается некая сказочная реальность, вневременная и вненациональная, плутовской роман впервые вводит в литературу историческое время и пространство, современную испанскую действительность. Этим и определяются многие характерные жанровые особенности плутовского романа, каким он сложился к началу XVII века: автобиографическая форма повествования, открытая, эпизодическая его композиция и т. д. Кеведо, однако, вносит в сложившуюся уже схему пикарескного повествования весьма существенные новые черты.
Ласарильо и Гусман стали как бы классическим воплощением двух разновидностей героя плутовского романа: один из них — Ласарильо — это «слуга многих господ», плут поневоле, вынуждаемый к мошенничеству обстоятельствами своей безрадостной жизни; второй — Гусман — скорее плут по призванию, лишь совершенствующийся в своем плутовском ремесле. Своеобразие Паблоса — героя романа Кеведо — состоит в том, что он соединяет в себе черты обоих героев: сама жизнь делает его мошенником, как некогда Ласарильо; подобно Гусману, однако, Паблос быстро находит в образе жизни пикаро своеобразную прелесть, осмысляя свое существование как форму приспособления к действительности.
Характерную для плутовского романа открытость композиций, позволяющую включить в повествование любое необходимое для полноты социальной панорамы жизни число эпизодов, Кеведо нарочито акцентирует, обрывая свой рассказ совершенно неожиданно на одном из очередных поворотов жизненного пути пройдохи Паблоса. Многоточие, которым как будто завершается «История жизни пройдохи…», принципиально. «Никогда не исправит своей участи тот, кто меняет место и не меняет образа жизни и своих привычек», — таковы последние слова книги. Именно поэтому Кеведо и отказывается следовать за Паблосом за океан: ничего нового ни в характер героя, ни в картину его жизни дальнейшее повествование, по мнению автора, не внесло бы.
И Ласарильо, и Гусман принимаются за свой рассказ в момент, когда утлое суденышко пикаро вошло в тихую гавань. В результате все приключения героев оказываются под двойным освещением: циническая философия мошенника корректируется его последующим жизненным опытом, религиозно-назидательными принципами (это характерно для Гусмана), которые обрел герой, отказавшись от жизненной практики плута. Кеведо решительно отвергает подобную двуплановость повествования. Этим писатель, во-первых, добивается эффекта «сиюминутности» рассказа, а во-вторых, что еще более существенно, исключает любые формы «возвышения» действительности, ее религиозного, нравственного или философского оправдания. Наблюдения над реальностью не дают писателю никаких оснований для того, чтобы предвидеть возможность нравственного перерождения героя. Отсюда в романе мрачная атмосфера безысходности, но отсюда же и ничем не смягчаемая резкость оценок.
Над всем властвует всесильный случай. Но сквозь хаос случайностей прорывается ощущение железной закономерности происходящего, все более отчетливо просматривается ось, вокруг которой кружатся в хороводе все персонажи; эта ось — деньги. И оказывается, что перед силой денег равны и нищие, и знать.
Каждый из многочисленных персонажей романа предстает как воплощение этой социальной действительности, ее закономерное порождение. В плутовском, романе вообще, в «Истории жизни пройдохи…» в частности, впервые герой оказывается глубочайшим образом связанным с окружающей его социальной средой; изображенная в книге социальная действительность перестала быть лишь фоном, на котором развертываются приключения героя, превратилась в активную силу, воздействующую на героев и формирующую их характеры. Благодаря этому в романе возникают не только характеры, воплощающие в себе те или иные существенные черты различных социальных типов, но и типические обстоятельства, в которых действуют эти персонажи. Не случайно поэтому плутовской роман сыграл такую значительную роль в формировании реалистического искусства в Испании и во всей Европе.
Уже в 30-40-х годах XVII века «История жизни пройдохи…» была переведена на французский, немецкий, английский, голландский и итальянский языки и о тех пор стала одной из самых популярных книг испанской литературы.
З. Плавскин
2…была не старой христианкой… то есть происходили из семьи, недавно принявшей христианство.
…сотни две кардиналов… — По-испански одно и то же слово означает и «кардинал», и «синяк», «кровоподтек»; в данном случае — от телесного наказания.
Алькальд — городской голова, городской судья…меня часто можно было увидеть в церкви… — В церквах преступники пользовались правом убежища.
Могли бы посадить меня на осла, если б я запел на кобыле! Признавшегося под пыткой на кобыле преступника возили по городу на осле и били плетьми.
…звали меня… Кровососной Банкой… — Отец Пабло, как цирюльник, отворял кровь.
Кот на испанском воровском жаргоне означает «вор».
…как чучело фарисея… — Фарисеи — члены секты, принимавшие, согласно евангельскому преданию, участие в осуждении Христа. Безобразные чучела их носили в процессиях на страстной и пасхальной неделях.
Битва при Лепанто — большое морское сражение в заливе Лепанто (1571), в котором испанцы разгромили турецкий флот. В битве принимал участие и Мигель де Сервантес.
Каждый из его башмаков мог служить могилой для филистимлянина. — По библейской легенде, царь филистимлян Голиаф был великаном; поэтому людей высокого роста называли в Испании филистимлянами.
…в полселемина вместимостью. — Селемин — старинная мера емкости, равная 4,6 литра. Существовали и другие меры емкости, упоминаемые у Кеведо: асумбре — 2,16 литра и фанега (ханега) — 55,5 литра.
…одного имени с нашим учителем… — Имя учителя означает по-испански «коза».
…утром в одну из пятниц обнаружил у него на камзоле хлебные крошки. У католиков в пятницу соблюдается пост, а по строгим правилам — вообще воздержание от пищи до обеда.
…могли выдавать себя за коррехидоров или адвокатов. — Коррехидор администратор или судья в городах и провинциях. Коррехидоры и адвокаты носили парики из белой шерсти.
Хозяин его был мориск и вор…не приходилось мне видеть собаки и кошки, живущих в столь полном согласии… — Мориск — мавр, обращенный в христианство. Морисков звали собаками, а воров — котами.
Хуан де Леганес. — В конце XVI века в Мадриде был известен некий крестьянский юноша, умевший считать лучше всех своих современников.
Ecce homo! — согласно евангельскому преданию, слова Пилата, обращенные к Христу.
…плащ и сутану. — Студенты носили сутану, подобно духовным лицам.
…служили носовыми платками большим носам, чем были когда-либо виданы во время процессии на страстной неделе. — В Испании в религиозных процессиях на страстной неделе участвовали маски, изображающие носатых фарисеев.
Математик. — В те времена математики были и астрологами, и предсказывали будущее.
…взял меня за средний палец… — Сжатие среднего пальца левой руки действительно может оказать рефлекторное действие на сердце.
Они еще собирались перетянуть мне ляжки веревкой… — Перетягивание бедер облегчает работу сердца.
…Иудой — хранителем казны… — Согласно евангельской легенде, Иуда был у апостолов казначеем.
…не соблюдало правил риторики, ибо из большего делалось меньшим… Одно из правил риторики гласило, что в речи убедительнее переходить от меньшего к большему.
Корчете — прозвище полицейских-фискалов, означающее крючок.
Антонио Перес (1539–1616) — секретарь испанского короля Филиппа II. Был обвинен в убийстве, организованном по тайному приказу короля, бежал за границу, где напечатал компрометирующие испанскую политику документы; пользовался покровительством Франции и Англии.
Театинец, — член ордена, названного по итальянскому городу Теато. В обязанность монахов этого ордена входило исповедовать и утешать людей, приговоренных к смертной казни.
