Алексей Парин - Чудесный рог: Народные баллады
Надежда
Тяжела, страшна утрата —
Все погибло без возврата.
Понапрасну слез не лей.
Что корить судьбину злую?
Позабудь любовь былую,
О минувшем не жалей.
Но и в черный день бессилья
Нам дает надежда крылья,
Заставляет жить сердца.
Жарко шепчет: «Не сдавайся!
Полно хныкать! Оставайся
Тверд душою до конца!»
Ах, не будь у нас надежды,
Мы б давно сомкнули вежды,
Может, сами б в гроб легли.
Но она, лишь скорбь заметит,
Светлой радугой засветит,
Вспыхнет звездочкой вдали.
Если ранен, если болен,
Если жизнью обездолен,
Сердце даром не неволь.
Только вспомни про нее ты —
Сразу снимет все заботы,
И твоя утихнет боль.
Если стану помирать я,
Не спешите плакать, братья!
Пусть тогда моя родня
Позабудет о погосте
Да зовет надежду в гости —
И, глядишь, спасет меня!
Путаница
Жил в мужике богатый дом,
Пил хлеб, закусывал вином,
Стриг ножницы овечкой,
Доской рубанок он строгал,
В коня повозку запрягал,
Топил поленья печкой.
Он просыпался к вечерку,
Стегал кобылкой вожжи,
Из пирога он пек муку,
Из пива делал дрожжи.
Сажал он в репе огород,
Воров поставил у ворот,
Чтоб под покровом мрака
Не влезла в дом собака.
Он в рыбах озеро удил,
Ему сынок жену родил,
А мышь поймала кошку.
Кормил он курами овес,
Землею удобрял навоз,
Хлебал отваром ложку.
Он на ночь хлев пускал в коров,
Срывал деревья с груши,
В деревню лес возил из дров,
На лодке плыл по суше.
Подковой молот он ковал,
Огнем горнило раздувал
И, выпачкавшись в бане,
Купался в грязном жбане.
Но вот, закончив зимний сев,
На шляпу голову надев,
Побрел он на пирушку.
В кругу заплаканных кутил
Он, трубку спрятав, закурил
И в пиво налил кружку.
Да не пришлось попировать:
Подвыпивший бродяга
По кулаку зубами — хвать!
И помер наш бедняга.
Ему могилу принесли,
Он встал живой из-под земли,
Отпел отца святого
И в пляс пустился снова!
Старинное предсказание близкой войны,
которая, однако, окончится весною
Как подойдет святой Матвей,
Листва осыплется с ветвей,
В полях задует ветер, лют.
Остерегайся, бедный люд!
Спустилось солнышко в овраг.
В страну идет старинный враг,
Ведет бесчисленную рать
И всех готовится сожрать!
Уже он бросил в первый бой
Холодный дождь и ветер злой,
И в подпол прячутся скорей
Картофель, репа, сельдерей,
Дрожит озябшая лоза,
В испуге вылупив глаза,
Глядят вокруг: сбежать куда бы? —
Лягушки, ящерицы, жабы.
А тот идет со всех сторон!
Отважных птиц он гонит вон.
От взбудораженной земли
Летят подальше журавли.
Враг близко! Рядом! У ворот!
Но не теряется народ:
В домах, готовясь к бранной встрече,
Вставляют стекла, чинят печи,
Несут мешки, бочонки катят,
Двойные двери конопатят.
Держитесь, братцы! Не робейте!
Пуховики, перины взбейте!
Не спите около окон!
Война диктует свой закон:
Нельзя судачить на крылечке,
Запрещено купаться в речке
И — ни открыто, ни тайком —
По саду бегать босиком.
Должны быть спрятаны в кладовке
Все ваши летние обновки,
Платки и кофточки из ситца
Не могут до поры носиться,
Штаны и шляпы под запретом,
В которых вы ходили летом.
Враг у ворот! Готовьте сани!
Уже везут дрова крестьяне,
И уголь угольщик везет,
Чтоб нас избавить от невзгод…
Но вот в село вступает враг.
Он развернул свой снежный флаг.
Овладевая рубежом,
Он режет ветром, как ножом,
Леса и реки в плен берет.
Но говорит ему народ:
«Плевать на то, что ты суров!
В хлева упрячем мы коров,
Наденем боевые латы
Из меха, войлока и ваты.
Держись! Ногами будем топать,
Тереть носы, руками хлопать.
Не убоимся ничего!
А ну, посмотрим, кто — кого?»
И тут же армия врага
На нас обрушила снега.
Река — под ледяною кровлей.
Как быть отныне с рыбной ловлей?
Но мы, злодею на беду,
Прорубим проруби во льду.
Пусть враг забрал у нас коляски,
У нас есть сани да салазки.
Но враг войну ведет всерьез.
Он шлет на мельницу мороз.
Вот вам и черный понедельник!
Да не робеет старый мельник.
Враг хорошо ему знаком,
Его он шпарит кипятком,
Лопатой бьет, огнем стращает —
И вновь колеса вал вращают.
А между тем из всех избушек
Дым вылетает, как из пушек.
Огонь! — и мы печам в нутро
Суем полено, как ядро.
Закрыты наглухо все двери.
Но, впрочем, есть у нас потери:
Кому-то бешеный мороз
Отменно изукрасил нос,
Другой метелицей контужен,
А третий кашляет: простужен.
Что делать?.. Но в конце концов
Мы за весной пошлем гонцов.
Весна придет! Свершится чудо!
О, как морозу будет худо,
Когда через недолгий срок
Подует вешний ветерок,
Вернет тепло родным просторам,
И станет враг худым и хворым.
Тогда сквозь все пробьются дыры
Приметы радости и мира:
Травинка, стебель, ландыш хрупкий.
Мороз согласен на уступки,
Но солнце огненным лучом
Пронзит злодея, как мечом.
Все встрепенется, оживится,
Из дальних стран вернутся птицы,
Проснутся нивы и луга,
Освободившись от врага,
Но лишь пойдет на убыль год,
Враг снова двинется в поход.
И ты, приятель, помня это,
Всегда к зиме готовься с лета.
Тебе примером — муравей.
И пусть придет святой Матвей!
Безжалостная сестра
В Силезии, в Гиршберге, жили
Две кровных сестрицы. Одна
Была непомерно богата,
Другая — безмерно бедна.
Голодной сказали соседки:
«Чего ты терзаешь детей?
Сходи-ка — небось не откажет! —
За хлебом к сестрице своей».
И женщина с ветхой сумою
К богатой сестрице идет,
Которая в каменном доме
Живет без нужды и забот.
«Ну, здравствуй сестра дорогая!
Шесть бедных малюток моих
Давно уже хлеба не ели.
Нет хлеба вторую неделю.
Так дай же мне хлеба для них!»
«Не дам тебе, милая, хлеба,
Хоть очень жалею детей.
О них позаботится небо!
Но портить не стану я хлеба —
На шесть его резать частей».
Так женщина с ветхой сумою
Ни с чем возвратилась в свой дом,
Где спят ее бедные дети,
Тяжелым охвачены сном…
Но муж бессердечной сестрицы
Меж тем замечает, дрожа:
Хлеб сделался твердым, как камень,
Кровь на пол струится с ножа.
«Кому отказала ты в хлебе?
Кого прогнала со двора?»
«Сестре я своей отказала!» —
В слезах отвечает сестра.
Берет она хлеба краюху
И к бедной сестрице идет,
Которая в жалкой лачуге
Живет средь нужды и невзгод.
«Ах, здравствуй, сестра дорогая!
Открой поскорее мне дверь.
Несу тебе хлеба краюху.
Детей ты накормишь теперь!»
«Уйди! Нам не надобно хлеба.
Уж больно твой хлебец несвеж.
О детях заботится небо.
А ты теперь камень поешь!»
Дочь лесного царя
Олуф по дальним весям скакал —
Гостей на свадьбу к себе скликал.
И вдруг он увидел под сенью ветвей
Лесную царевну средь эльфов и фей.
«Любезный всадник, слезай с коня!
Спляши со мною, потешь меня!»
«Нет, не потешу и не спляшу —
Домой на свадьбу к себе спешу!»
«Спляши со мною, не будь упрям,
Тебе златые я шпоры дам,
Рубахи, кружева подарю,
Их лунным светом посеребрю!»
«С тобой плясать мне никак нельзя —
На свадьбу едут ко мне друзья».
«Спляши со мною, я говорю:
Тебя я золотом одарю».
«Твои подарки готов бы взять —
И все ж я не должен с тобой плясать».
«Плясать не хочешь? Тогда изволь:
Тебя иссушит, загубит боль».
Она его сердца коснулась рукой —
Вовек он боли не знал такой.
Сесть помогла ему на коня:
«Скачи к невесте, да знай меня!»
Примчался Олуф в родимый дом.
Тоскует матушка под окном.
«Сынок мой, нет на тебе лица!
Как стал похож ты на мертвеца!»
И молвит Олуф: «Сегодня в ночь
Царя лесного я встретил дочь».
«Сынок мой милый, — горюет мать,—
Так что ж невесте твоей сказать?»
«А ты скажи ей, что в глушь лесов
На травлю зверя погнал я псов».
Вот гости званые в дом идут,
С собой невесту они ведут.
И дева робко спросила их:
«О, где мой Олуф? Где мой жених?»
«Жених твой Олуф — в глуши лесов.
На травлю зверя погнал он псов».
Невеста сдернула шелк покрывал —
Под ними мертвый Олуф лежал.
Украденная мука
