Франко Саккетти - Новеллы
Новелла 76
Когда Маттео ди Кантино Кавальканти стоял с некими людьми на Торговой площади, мышь забралась к нему в штаны; совершенно изумленный, он идет за стол менялы, где снимает штаны, и таким образом освобождается от мышиНемного лет тому назад в доме Кавальканти[194] находился дворянин, звавшийся Маттео ди Кантино, которого видели. в свое время и я, автор, и многие другие. Названный Маттео был при жизни своей участником турниров и фехтовальщиком и знал всякие другие вещи, какие умеют делать дворяне. Он был человеком с навыками и опытом, подобно другим дворянам и воспитанным людям. Однажды, когда ему было уже семьдесят лет ют роду, но он чувствовал себя еще очень здоровым человеком, стояла сильная жара (дело было в июле); на ногах у него были чулки, доходившие до колена и короткие штаны старинного покроя, расширявшиеся книзу. В эту пору на площади Нового рынка[195] собрался кружок людей, состоявший из дворян и торговцев; они рассказывали друг другу всякие новости. В кружке этом присутствовал и названный Маттео. Случилось так, что кучка мальчиков, из тех, что служат у менял, находящихся на площади, остановилась с мышеловкой, в которую попалась мышь, поставили мышеловку на землю и открыли дверцу. Когда дверца была открыта, то мышь вышла наружу и стала бегать по площади. Мальчики, размахивая метлами, бежали за ней следом, чтобы убить ее; мышь же, стараясь спрятаться и не зная куда, метнулась в кружок, где находился названный Маттео ди Кантино, и, подбежав к его ногам, прыгнула в раструбы его штанов и очутилась в них. Каждый может представить себе, как почувствовал себя Маттео, когда ощутил в штанах мышь. Он был совершенно вне себя. Мальчики, потеряв мышь из виду, кричали: «Куда она делась? Где она?»
Кто-то сказал: «Она у него в штанах».
Народ стал собираться; послышался громкий смех. Маттео, словно обеспамятев, направляется к столу одного менялы, а ребята с метлами вслед за ним, крича: «Гони ее, она у него в штанах».
Маттео скрывается за спинкой лавки менялы и спускает штаны. Несколько ребят, вошедших туда за ним, кричат: «Гони ее вон, гони ее вон».
Когда штаны были на земле, мышь выпрыгнула из них. Мальчики кричат: «Вот она, вот она! Держи ее, держи ее! Она была у него в штанах. Он спустил штаны!» Мальчики убивают мышь, а Маттео остается словно мертвый. И в течение нескольких дней он находился в таком состоянии, что не знал, где он. Не было такого человека, который при встрече с ним не разразился бы смехом, так же как я, автор, видевший все это. Коротко говоря, он отправился к Нукциате[196] и дал обет никогда в своей жизни не носить больше коротких чулок, и сдержал его.
Что сказать о различных случаях, которые иногда приключаются с людьми? Конечно, никогда, думаю, не бывало происшествия столь необычайного или забавного. Стоит человек торжественно и гордо, и вдруг какой-нибудь пустяк меняет к худшему его положение: он перестает владеть ногами из-за каких-нибудь блох, либо на него бросается мышь так, что заставляет его выйти из себя. И чет такого малого зверюшки, который не досаждал бы человеку. Но человек, со своей стороны, побеждает их всех, если возьмется за дело решительно.
Новелла 77
В одном из городов Тосканы… Из уважения к нему я не скажу, какой это был город, не скажу также, какие это были должностные лица, ни вообще, ни в частности. Существовала некогда, а может быть, существует еще и сейчас, некая крупная должность, занимаемая почтенными гражданами, которые обладают огромной властью решать тяжбы, возникающие как между горожанами, так и между крестьянами. Случилось однажды, что у двух богатых торговцев скотом было между собою дело на триста лир или больше. И дошло оно до названной инстанции; а так как решение там не могло быть принято скоро и в том смысле, как этого хотелось одному из тяжущихся, причем он даже опасался, как бы ему не проиграть дела вовсе, то он решил сделать подарок одному из названных должностных лиц, которое было старшим и могло скорее помочь ему. Он обдумал получше то, что ему пришло в голову. У того человека было имение, превосходное и большое, но не было средств, чтобы завести, сколько нужно быков. И надумал торговец пойти к нему, открыться перед ним и, заручившись его поддержкой и покровительством, подарить ему быка, которых у самого торговца было много. И как он надумал, так и сделал. Дружок не заставил себя долго упрашивать, и взял себе быка.
Та же самая мысль пришла в голову другому истцу, у которого была тяжба с тем, что подарил быка, и он сказал: «Такой-то самый большой человек на этом месте; я хотел бы сделать ему какой-нибудь хороший подарок, чтобы он поддержал меня в моем праве». Он учел его положение и то, что он владеет отличным имением, где можно держать крупный скот, но не держит его потому, что не имеет денег. Поэтому он отправился к нему, чтобы поручить себя его попечению, и подарил ему корову, сказав при этом. «Я хочу, чтобы вы держали ее в своем имении ради меня».
Тот взял ее себе, и получил, таким образом, корову и быка, причем ни один из тяжущихся не знал ничего о том, что сделал другой. Так или иначе, через несколько дней после этого оба торговца явились по своему делу в названное место. Тяжба стала оборачиваться не в пользу того из них, который подарил быка, а так как торговцы заявили старшему по должности: «Каково будет твое мнение, таково будет и наше», а он, между тем, молчал и не произносил ни слова, – то, подаривший быка «немому», ожидая от него поддержки и видя, что тот не говорит ни слова, не мог, наконец, удержаться и сказал: «Или у тебя языка нет, бык?»
А тот отвечает: «Корова не дает мне говорить».
Присутствующие оглядываются по сторонам: «Что значит то, что он сказал?»
Когда человека, подарившего быка, спросили об этом, то он уверил, что говорил это самому себе, а должностное лицо, которое сказало о корове, ответило, что это поговорка, которою постоянно пользуются торговцы скотом, когда у них есть между собой тяжба, причем они называют быком того, кто имеет перевес в деле, а того, кому приходится хуже, коровой. Затем случилось, как бы там дело ни шло, что подаривший корову выиграл тяжбу. Быть может, причиной этого было то, что корова в ту пору, когда ее дарили, была стельной, а когда постановляли приговор, она принесла теленка.
И вот, часто неразумные животные соблазняют разумных к стыду многих коммун, где нельзя добиться права, если только на сцене не появляются зайцы, или козы, или кабаны. Видя этот ревниво оберегаемый обычай, я предпочел бы сделать своего сына скорее охотником, чем законоведом. А то, что следует далее, я расскажу не для того, чтобы похвалиться тем, что я сказал слова эти по своей величайшей добродетели, но потому, что я сказал их как человек, которому в этом деле помог великий синьор, ибо слова эти не мои, а его.
Я был правителем одной области,[197] где писал вышеприведенные новеллы. В эту пору приходит ко мне поселянин этого края и просит об одной вещи, которая если бы только я ее сделал, была бы моим несчастьем и стыдом. Я отказал ему.
Когда поселянин ушел от меня, кто-то сказал: «Мессер подеста, вы потеряли зайца, потому что тот, кому вы не оказали услуги по его просьбе, хороший охотник, и, если бы вы услужили ему, он был готов послать вам зайца».
А я ответил: «Если бы он дал мне зайца, я бы его съел и переварил; но стыда я не переварил бы никогда».
Все это сущая правда, и я сознаюсь, что в этом отношении грешен, как и другие. Но велико несчастие, если малая вещь, удовлетворяющая желание, которое длится минуту и сразу же исчезает, подкупает и побеждает доводы чести, которые имеют вечное существование. И пусть случится со всеми ними так, как это случилось с торговцем, подарившим быка. Что касается того, кто из скупости или ради тщеславия забывает о разуме, то пусть его постигнет участь Красса.[198]
Новелла 78
И двадцати лет не прошло с тех пор, как в городе Флоренции жил некий Уголотто дельи Альи.[199] Был он худым, сухим человеком большого роста и от роду имел наверно восемьдесят лет. Так как ему случалось бывать в Германии, то он предпочитал постоянно говорить по-немецки; он держал сокола[200] и боялся смерти больше чем кто-либо другой. И как это часто случается, что в больших государствах попадаются люди странные, так было и здесь: некий человек по имени… дель Рикко, прозванный Баллерино ди Гьянда,[201] вышел однажды ночью (он часто бродил в эти часы) и постучался в дверь дома Уголотто. Уголотто, комната которого находилась над дверьми, проснулся и, встав с постели, высовывается в окно. Баллерино отходит назад, а Уголотто спрашивает: «Кто гам?» Балерино говорит: «Это вы, Уголотто, вы?»
