Автор неизвестен - Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о Нибелунгах.

Еще надо карликов
Двалина войска
роду людскому
назвать до Ловара;
они появились
из камня земли,
пришли через топь
на поле песчаное.

Это был Драупнир
и Дольгтрасир с ним,
Хар и Хаугспори,
Хлеванг и Глои,
Дори и Ори,
Дув и Андвари,
Скирвир, Вирвир,
Скафинн и Аи,

Альв и Ингви,
Эйкинскьяльди,
Фьялар и Фрости,
Финн и Гиннар;
перечень этот
предков Ловара
вечно пребудет,
пока люди живы.

И трое пришло
из этого рода
асов благих
и могучих к морю,
бессильных увидели
на берегу
Аска и Эмблу,[198]
судьбы не имевших.

Они не дышали,
в них не было духа,
румянца на лицах,
тепла и голоса;
дал Один дыханье,
а Хёнир[199] — дух,
а Лодур[200] — тепло
и лицам румянец.

Ясень я знаю
по имени Иггдрасиль,[201]
древо, омытое
влагою мутной;
росы с него
на долы нисходят;
над источником Урд[202]
зеленеет он вечно.

Мудрые девы[203]
оттуда возникли,
три из ключа
под древом высоким;
Урд имя первой,
вторая Верданди,[204] —
резали руны, —
Скульд[205] имя третьей;
судьбы судили,
жизнь выбирали
детям людей,
жребий готовят.

Помнит войну она
первую в мире:
Гулльвейг погибла,
пронзенная копьями,
жгло ее пламя
в чертоге Одина,
трижды сожгли ее,
трижды рожденную,
и все же она
доселе живет.

Хейд ее называли,
в домах встречая, —
вещей колдуньей, —
творила волшбу
жезлом колдовским;
умы покорялись
ее чародейству
злым женам на радость.

Тогда сели боги
на троны могущества
и совещаться
стали священные:
стерпят ли асы
обиду без выкупа
иль боги в отмщенье
выкуп возьмут.

В войско метнул
Один копье,
это тоже свершилось
в дни первой войны;
рухнули стены
крепости асов,
ваны в битве
врагов побеждали.

Тогда сели боги
на троны могущества
и совещаться
священные стали:
кто небосвод
сгубить покусился
и Ода жену
отдать великанам?

Разгневанный Тор
один начал битву —
не усидит он,
узнав о подобном! —
крепкие были
попраны клятвы,
тот договор,
что досель соблюдался.

Знает она,
что Хеймдалля слух[208]
спрятан под древом,
до неба встающим;
видит, что мутный
течет водопад
с залога Владыки,[209] —
довольно ли вам этого?

Она колдовала
тайно однажды,
когда князь асов[210]
в глаза посмотрел ей:
«Что меня вопрошать?
Зачем испытывать?
Знаю я, Один,
где глаз твой спрятан:
скрыт он в источнике
славном Мимира!»
Каждое утро
Мимир пьет мед
с залога Владыки —
довольно ли вам этого?

Один ей дал
ожерелья и кольца,
взамен получил
с волшбой прорицанья, —
сквозь все миры
взор ее проникал.

Валькирий видала
из дальних земель,
готовых спешить
к племени готов;[212]
Скульд со щитом,
Скёгуль другая,
Гунн, Хильд и Гёндуль
и Гейрскёгуль.
Вот перечислены
девы Одина,
любо скакать им
повсюду, валькириям.

Видала, как Бальдр,[213]
бог окровавленный,
Одина сын,
смерть свою принял:
стройный над полем
стоял, возвышаясь,
тонкий, прекрасный
омелы побег.

Стал тот побег,
тонкий и стройный,
оружьем губительным,
Хёд его бросил.
У Бальдра вскоре
Брат[214] народился, —
ночь проживя,
он начал сражаться.

Ладоней не мыл он,
волос не чесал,
пока не убил
Бальдра убийцу;
оплакала Фригг,
в Фенсалир[215] сидя,
Вальгаллы[216] скорбь —
довольно ли вам этого?

Сплел тогда Вали.
страшные узы,
крепкие узы
связал из кишок.

Пленника видела
под Хвералундом,[218]
обликом схожего
с Локи зловещим;[219]
там Сигюн[220] сидит,
о муже своем
горько печалясь, —
довольно ли вам этого?

Льется с востока
поток холодный,
мечи он несет, —
Слид[221] ему имя.

Стоял на севере
в Нидавеллир[222]
чертог золотой, —
то карликов дом;
другой же стоял
на Окольнир дом,
чертог великанов,
зовется он Бримир.

Видела дом,
далекий от солнца,
на Береге Мертвых,
дверью на север;
падали капли
яда сквозь дымник,
из змей живых
сплетен этот дом.

Там она видела —
шли чрез потоки
поправшие клятвы,
убийцы подлые
и те, кто жен
чужих соблазняет;
Нидхёгг[224] глодал там
трупы умерших,
терзал он мужей —
довольно ли вам этого?

Сидела старуха
в Железном Лесу[225]
и породила там
Фенрира род;[226]
из этого рода
станет один
мерзостный тролль
похитителем солнца.

Будет он грызть
трупы людей,
кровью зальет
жилище богов;[227]
солнце померкнет
в летнюю пору,
бури взъярятся —
довольно ли вам этого?

Сидел на холме,
на арфе играл
пастух великанши,
Эггдер веселый;
над ним распевал
на деревьях лесных
кочет багряный
по имени Фьялар.

Запел над асами
Гуллинкамби,[228]
он будит героев
Отца Дружин;[229]
другой под землей
первому вторит
петух черно-красный
у Хель чертога.

Гарм лает громко
у Гнипахеллира,
привязь не выдержит
вырвется Жадный.[230]
Ей многое ведомо,
все я провижу
судьбы могучих
славных богов.

Братья начнут
биться друг с другом,
родичи близкие
в распрях погибнут;
тягостно в мире,
великий блуд,
век мечей и секир,
треснут щиты,
век бурь и волков
до гибели мира;
щадить человек
человека не станет.

Игру завели
Мимира дети,[232]
конец возвещен
рогом Гьяллархорн;[233]
Хеймдалль трубит,
поднял он рог,
с черепом Мимира[234]
Один беседует.

Трепещет Иггдрасиль,
ясень высокий,
гудит древний ствол,
турс[235] вырывается.

Что же с асами?
Что же с альвами?
Гудит Ётунхейм,
асы на тинге;
карлики стонут
пред каменным входом
в скалах родных —
довольно ли вам этого?

Гарм лает громко
у Гнипахеллира,
привязь не выдержит
вырвется Жадный.
Ей многое ведомо,
все я провижу
судьбы могучих
славных богов.