Марко Поло - Книга о разнообразии мира
От дворца на север, скажу вам, на один выстрел из лука великий хан приказал устроить холм. Холм в вышину сто шагов, а в округе тысячу; весь он покрыт деревами; они всегда в зелени, никогда не бывают без листьев. Когда кто великому хану расскажет о каком-нибудь красивом дереве, он приказывает вырыть то дерево с корнями и с землей и на слонах привезти к тому холму; как бы велико ни было дерево, его привозят, и самые красивые в свете дерева тут.
Холм этот великий хан приказал покрыть лазуриком зеленым; и дерева тут зеленые, и гора зеленая, и все зеленое, и зовется возвышенность Зеленым холмом. На вершине, посредине – дворец, большой, красивый и весь зеленый. Так это все: и гора, и деревья, и дворец – с виду прекрасно, смотришь, и сердце веселится. Оттого-то и устроил все это великий хан, чтобы было на что порадоваться.
Глава LXXXV
Здесь описывается дворец сына и наследника великого хана
Возле своего дворца великий хан приказал выстроить другой, совсем похожий на его для сына, когда он будет царствовать и властвовать; поэтому-то второй дворец выстроен совершенно таким [252] же, как и первый; такой же он большой, и столько же кругом стен, как и кругом дворца великого хана. А сын Чиншин, кого я называл прежде, должен быть царем 198, живет он по тем же обычаям и делает те же дела, что и великий хан, потому что, как только великий хан помрет, его выберут в цари; у него и печать императорская, но не совсем такая же, как у великого хана, пока тот жив.
Рассказал вам о дворцах и описал их, теперь расскажу о великом граде Катая, где эти дворцы; расскажу, зачем он был выстроен и как тут стоял большой и знатный старый город; назывался он Ганбалу, а по-нашему – царский город.
Узнал великий хан через звездочетов, что поднимется этот город и станет бунтовать против него, и велел он выстроить поблизости к нему другой город; между двумя городами была только река; из старого города великий хан выселил жителей в новый и назвал его Тайду 199.
А величиною этот город вот какой: он квадратный, в округе двадцать четыре мили; все четыре стороны равны; обнесен он земляным валом, в вышину шагов двадцать, а в толщину внизу шагов десять; наверху стена не так толста, как внизу; чем выше, тем тоньше, на самом верху шага три в ширину. Стена зубчатая, белая; в ней двенадцать ворот, и у каждых ворот по большому и красивому дворцу; на каждой стороне по трое ворот и по пяти дворцов, потому что тут в каждом углу еще по дворцу. В дворцах большие покои, куда складывается оружие городской стражи.
Улицы в городе, скажу вам, широкие, прямые, из конца в конец все видно, из одних ворот в другие. Много там прекрасных дворцов, отличных гостиниц и много славных домов. Посреди города – большой дворец с великим колоколом; звонит тот колокол ночью, чтобы никто не смел ходить по городу после третьего бою; пробьет колокол по-указанному три раза, никто и не смеет ходить по городу, разве только те, кто к роженицам да к больным идут, да и те идут с фонарями. Каждые ворота, скажу вам, указано сторожить тысяче людей, не потому чтобы народа боялись, а ради почета великому хану, когда он там живет, да чтобы воры не бесчинствовали в городе.
Рассказал вам о городе, теперь расскажу, какой у великого хана двор, и о всех других делах.
О предательском замысле возмутить город Камбалу и о том, как зачинщики были пойманы и казнены 200
Ниже будет говорено, что назначаются там двенадцать человек и могут они по своему усмотрению распоряжаться землями, управлением и другим всем. Между ними был некий сарацин по имени Ахмах [Ахмед], муж мудрый и способный. Был он у великого хана [253] в силе; любил его великий хан и позволял ему все. Открылось после его смерти, что околдовал Ахмах великого хана, так что тот верил всякому его слову, слушался его и делал по его желанию. Он распоряжался всем управлением и назначениями, наказывал преступников; всякий раз, когда он желал погубить, по делам или несправедливо, ненавистного ему, шел он к великому хану и говорил ему:
«Такой-то заслуживает казни, оскорбил он ваше величество так-то».
Великий хан говорил ему: «Делай как знаешь», – а он тотчас же казнил его.
Народ, видя его полномочия, а также доверие великого хана к его словам, не осмеливался противоречить ему ни в чем. Не было такого сильного и могущественного человека, кто не боялся бы его. Обвиненный им в государственном преступлении при всем желании оправдаться не мог этого сделать, не находя ни в ком поддержки, так как никто не осмеливался противоречить Ахмаху; и таким-то образом многих погубил он несправедливо.
Кроме того, не было красивой женщины, которой, если только она ему понравилась, он не овладел бы; незамужнюю он брал в жены, а то иначе принуждал отдаваться его желаниям. Как прослышит он, что у такого-то красивая дочка, были у него его сводники, шли они к отцу девушки и говорили ему:
«Что скажешь? Вот у тебя дочь, отдай ее замуж за баило, т. е. за Ахмаха, [называли его „баило“ 201, по-нашему «наместник»], а мы устроим, что даст он тебе такое-то управление или такое-то назначение на три года».
Таким-то образом тот человек отдавал ему свою дочь. Шел тогда Ахмах к великому хану и говорил ему: «Такая-то должность свободна или будет свободна тогда-то, такого-то можно бы назначить», – а великий хан отвечал: «Делай как знаешь», —и тотчас же назначался на ту должность тот человек. Из-за честолюбия или же из-за страха все красивые женщины или делались его женами, или же подчинялись его желаниям.
Было у него около двадцати сынов; занимали они высокие должности; некоторые из них под прикрытием отцовского имени были прелюбодеями, подобно отцу, и другие злодейства совершали.
Этот Ахмах скопил большое богатство: всякий, кто добивался какой-либо должности, приносил ему большой подарок.
Властвовал он так-то двадцать два года. Наконец, туземцы, то есть катайцы, видя безмерную несправедливость и гнусные злодеяния, содеянные женам их и им самим, не могли больше стерпеть, порешили убить его и восстать против правительства.
Между ними был некий катаец по имени Ченху; он командовал тысячью человек. Сказанный Ахмах изнасиловал его мать, дочь и [254] жену. Разгневанный против него Ченху сговорился об его истреблении с другим катайцем, по имени Ванху 202; последний командовал десятью тысячами человек. Сговорились привести свое намерение в исполнение в то время, когда великий хан, проведя три месяца в Камбалу, отправлялся оттуда в город Ксанду 203, где пребывал также три месяца. Сын великого хана Чингис уезжал также в свое обычное местопребывание. В городе для охраны оставался Ахмах; когда случалась надобность, он посылал доклад хану в Ксанду, а тот отдавал оттуда приказания.
Ванху и Ченху сговорились, сообщили свое решение знатным катайцам, с общего согласия передали то решение в другие города своим друзьям, и положено было в назначенный день по данному огнем знаку перебить всех бородатых, подать такой же знак другим городам и там то же сделать. А перебить бородатых хотели потому, что катайцы по природе без бород, татары же, сарацины и христиане носят бороды.
Нужно знать, что все катайцы не любят управления великого хана, потому что поставил он над ними татар и всего чаще сарацин; а этого катайцы не выносили, так как обходились с ними как с рабами. Великий хан овладел Катаем не по праву, а силой и не доверял катайцам, а отдал страну в управление татарам, сарацинам и христианам, людям из его рода, верным и не туземцам.
Сказанные Ванху и Ченху в условленное время взошли ночью во дворец. Ванху сел и приказал осветить. Послал он потом к Ахмаху-баило, жившему в старом городе, гонца, как бы от Чингиса, сына великого хана, будто бы приехавшего в эту ночь и звавшего Ахмаха к себе. Изумленный Ахмах поспешил во дворец, потому что сильно боялся Чингиса. В воротах города он повстречал татарина по имени Когатай 204, начальника над двенадцатью тысячами солдат, постоянно стороживших город. Когатай спросил Ахмаха, куда он идет так поздно.
«К Чингису, только что приехавшему», – ответил тот.
«Как мог он приехать незамеченно и без моего ведома!» – сказал Когатай и пошел за Ахмахом с несколькими солдатами. Катайцы думали, лишь бы справиться с Ахмахом, а остального нечего бояться. Как только Ахмах вошел во дворец, видя великое освещение, он преклонил колена перед Ванху, принимая его за Чингиса, а Ченху, бывший тут же с мечом наготове, отрубил ему голову.
«Предательство!» – закричал при виде этого Когатай, стоявший у входа во дворец, тотчас пустил стрелу в Ванху и убил его на месте 205, затем позвал своих и пленил Ченху; по городу он объявил, что всякий, кого найдут вне дома, будет убит.
Катайцы, видя, что татары открыли заговор, а у них нет заправителей, один убит, а другой взят в плен, остались по домам и не могли [255] дать знак другим городам, чтобы они возмутились, как было условлено. Когатай тотчас же послал гонцов к великому хану с извещением обо всем случившемся. Великий хан приказал ему тщательно расследовать и наказать сообразно с виною. Наутро Когатай допросил всех катайцев и казнил главных зачинщиков заговора. То же было сделано в других городах, когда их участие в заговоре было узнано.
