Жуанот Мартурель - Тирант Белый
Услада-Моей-Жизни не замедлила ответить следующим образом.
Глава 245
Да пошлет Всемогущий Господь, оказывающий всевозможные милости, доброе здоровье и скорейшее исцеление Тиранту, дабы смог он оказаться подле вашего высочества. Ведь, находясь рядом с вами, он сочтет себя самым счастливым рыцарем в мире. А если отказали бы вы ему в свидании, то предпочел бы он и вовсе не встречать вашего высочества. Без вас он плачет и вздыхает, едва вспомнит о ваших бесконечных достоинствах и неповторимой красоте. И можете быть уверены, что только он и заслуживает высшей награды от вас. И одних ваших слов ему недостаточно. Я не хотела бы оскорбить вас, ваше высочество, но все же, по правде говоря, вы с Тирантом в любви не равны. И не из-за разницы в богатстве или в знатности рода не соответствуете вы друг другу — ведь у любви иные законы. Но из-за разных взглядов в одних людях она сильнее, чем в других. Вы же, сеньора, слишком привыкли быть добродетельной. А теперь я отдам вам письмо от доблестного Тиранта. Принцесса с большим удовольствием взяла послание и, прочитав его, продиктовала ответ, которого оно заслуживало.
Глава 246
«Рука люя не поднималась написать тебе, ибо привыкла писать бесхитростно слова дружеские и приятные, а нынче ссша она выводит послание, высказывающее неудовольствие твоими поступками. Письму моему нельзя будет отказать в искренности, и придется тебе поверить, что причинил ты мне новые страдания, которые терпеливо буду я сносить до конца дней моих, ибо никогда еще не видывал мир такой жестокости и любви одновременно. Лишь эта мысль заставляет меня ответить тебе. Ты полагаешь, что рукам твоим удалось достигнуть главной цели в новом для них ремесле. Дали они тебе испытать высшее блаженство и сладость победы, но не достойны прощения, потому что не знали жалости. Много раз пыталась я благосклонными речами умолить тебя не похищать сокровища моей чести. И ежели слова мои не склоняли тебя к милосердию, то должны были убедить мои слезы и грусть на моем челе. Но ты, жестокий, словно хищный лев, действовал напролом и причинил столько горя твоей Принцессе. О непорочное мое целомудрие, где ты? Не дано мне умереть достойно! Донеслись мои крики до ушей Заскучавшей Вдовы, и пришла ко мне Императрица. Стыд, враждебный любви, не позволил мне сказать правду, но мои тяжкие вздохи выдавали тайный смысл моих речей. И, не в силах собрать свою волю, сама не помню как произнесла я “Иисусе! Иисусе! Иисусе!” и упала на руки герцогини, ибо ненавистна мне стала жизнь. Тот, кто заблуждается, достоин кары. Она такова: не думай больше обо мне, Тирант, ибо я не желаю отныне думать о тебе».
Написав ответ, принцесса вручила его Ипполиту, дав ему также множество наставлений.
Вернувшись к Тиранту, Ипполит отдал ему послание от Принцессы. Тот взял его с большой радостью, но был сильно опечален тем, что прочел в нем. Приказал он тогда принести бумагу и чернила и, несмотря на боль, написал письмо такого рода.
Глава 247
«Все на зелгле обретают покой, кроме меня одного, ибо я не могу забыться, постоянно думая, ваше высочество, о прискорбных ваших словах: “Не думай обо мне, Тирант, ибо я не желаю отныне думать о тебе”. И, превозмогая постоянные муки, которые посылает мне любовь, взялся я за перо, дабы избежать ужасных невзгод, порождаемых вашим презрением, с коим вы ко мне относитесь, обрекая на забвение многолетнюю мою любовь к вам. Я пишу вам, дабы вы ясно увидели, как восхищаюсь я вами, ваше высочество, и как хочу я вас увидеть. За возможность вас лицезреть воздам я хвалу Господу, которому и без того благодарен за то, что сподобил он меня узнать девицу, исполненную всех совершенств. И поскольку люблю я вас так сильно, не в силах я понять, почему вы мной пренебрегаете. Ведь я прекрасно знаю, что один я достоин вкусить всю прелесть вашей красоты. Коли рассудите вы, что я заслуживаю ответа, да будет так! Коли нет, пусть прервется поскорее моя жизнь, ибо нету меня другого намерения, как только исполнить все, что вы, ваше высочество, мне ни прикажете».
Глава 248
Написав письмо, Тирант отдал его Ипполиту и наказал вручить Принцессе в присутствии Услады-Моей-Жизни, а также дождаться ответа, если таковой воспоследует. Ипполит исполнил все так, как ему было приказано. Принцесса взяла письмо от Тиранта с большим удовольствием. В это время пришла Императрица повидать свою дочь, и та не смогла сразу прочесть послание. Однако, увидев, что ее мать стала беседовать с Ипполитом, справляясь о здоровье Тиранта, Принцесса встала со своего места и в обществе Услады-Моей-Жизни направилась в другую комнату, чтобы прочитать письмо.
Императрица, долгое время проговорив с Ипполитом о Тиранте, сказала:
Вижу я, Ипполит, что ты осунулся и побледнел. Это понятно — ведь всех родных столь доблестного рыцаря, как Тирант, его болезнь должна сильно огорчать. Я тоже огорчена из-за этого и ночью просыпаюсь с мукой, как если бы Тирант был мне мужем, сыном, братом или иным близким родичем. Вспомнив о его беде и посочувствовав ему, я вновь с облегченной душой засыпаю.
Ипполит немедля ответил ей:
Коли я лежал бы в постели с какой-нибудь дамой, как бы ни любила она поспать, я не дал бы ей почивать так долго, как это делаете вы. Однако я не удивляюсь, что с вами так происходит, ибо вы спите одна и не с кем вам поговорить и поворочаться в постели. От этого-то я худею да бледнею, сеньора, а вовсе не из-за болезни моего господина Тиранта. Каждый день молю я Господа Бога избавить меня от сих тягостных мыслей. Но что такое страдание, знает лишь тот, кому знакома любовь.
Императрица решила, что Ипполит влюблен и что печаль на его лице — не что иное, как признак любовных мук. Более того, подумала она, что причиной их была Услада-Моей-Жизни, много раз говорившая прилюдно, что любит Ипполита. Тогда принялась Императрица тут же расспрашивать Ипполита, кто та дама, которая безжалостно причиняет ему такие страдания.
Глава 249
Пусть Господь пошлет тебе исполнение желаний в этой жизни и райское блаженство — в иной, коли скажешь ты мне, кто заставляет тебя так страдать?
Мой печальный жребий, — отвечал Ипполит, — лишает меня покровительства Господа нашего и всех святых. И не думайте, Ваше Величество, что жизни моей грозит меньшая опасность, чем жизни Тиранта, до того я измучен.
Коли желаешь ты поступить правильно, то не должен по скромности скрывать своих славных деяний, — сказала Императрица. — И если ты расскажешь о них мне, то я буду молчать, как и подобает мне по чести.
Кто же осмелится поведать о своем горе сеньоре столь превосходной? — возразил Ипполит. — Разве Вашему Величеству недостает хоть чего-нибудь, дабы возложили на вас венец, как на святую, спели вам во славу «Те Deum laudamus»[556] и по всем церквам отслужили в вашу честь торжественную обедню с чтением двенадцати Евангелий. Ведь вас впору провозгласить по всему миру богиней нашей земли!
Всякий смертный должен выслушивать, что о нем говорят, будь то хорошее или плохое, — заметила Императрица, — ибо Господь дал нам право свободно судить обо всем. И чем более достоин человек, тем с большим смирением надлежит ему слушать суждение о себе.
Сеньора, — сказал Ипполит, — я охотно согласился бы с вами, если бы не было преткновений для моих слов. Но закон против меня. Ведь у меня нет ни вассалов, ни имущества, ни наследства, кои смог бы я представить Вашему Величеству. И раз уж так вам угодно знать, главное, что у меня есть, — это любовь, и ее я не поменяю, как платье.
То, о чем ты говоришь, от меня не ускользнуло, — сказала Императрица. — Однако отвечать надо так, как задан вопрос. Ты говоришь, что любишь, а я тебя спрашиваю: кого?
Все пять чувств моих изменяют мне, и не могу я сказать этого, — ответил Ипполит.
О неразумный! — воскликнула Императрица. — Отчего не хочешь ты сказать о том, что приносит тебе страдания?
Четыре вещи есть, которые своим совершенством превосходят все остальные, пятая же — это говорить правду. И поскольку вы, Ваше Величество, и есть именно та, кого мне небом предсказано любить и кому должен служить я до скончания дней моих...
Сказав это, не осмелился Ипполит продолжить и ушел.
Когда он выходил, Императрица окликнула его. Но Ипполит, от стыда, не осмелился вернуться и решил, что если она спросит, почему он этого не сделал, то он скажет, что не слышал ее. Он отправился прямо в свои покои, будучи уверенным, что плохо говорил с Императрицей, а еще хуже себя вел, и сильно раскаивался в содеянном.
