Алексей Парин - Чудесный рог: Народные баллады

Вместе гуляли в зеленых садах, где рай для влюбленных сердец,
Мэй Маргарет, королевская дочь, и Саундерс, юный писец.

Хотя был Саундерс — графский сын и в школе усвоил науки,
Горька и печальна была любовь, обоим сулившая муки.

Однажды он, сквозь глухомань, сквозь мглу, сквозь мрак ночной,
Прокрался к ней и стал бренчать задвижкою дверной.

— Я весь продрог! Чрез твой порог я не ступал досель.
Мэй Маргарет, позволь мне лечь с тобой в одну постель.

— Мы в час ночной тогда в одной постели будем спать,
Когда мы мужем и женой друг друга будем звать.

Доколе мужем и женой друг друга звать не сможем,
Дотоле и постель моя не станет нашим ложем.

Не забывай о семерых моих суровых братьях!
Они ворвутся и найдут сестру в твоих объятьях.

— Чтоб завтра клятву дать родне, не прибегая к лжи,
Мэй Маргарет, моим клинком щеколду отложи.

Что ты не прикасалась к ней, родным своим скажи
И с легким сердцем поклянись, не прибегая к лжи.

Мэй Маргарет, свои глаза ты шарфом завяжи,
Чтоб клятву с легким сердцем дать, не прибегая к лжи.

Что ты не видела меня, родне своей скажи,
И с легким сердцем клятву дай, не прибегая к лжи.

Ты в горницу меня внеси, чтоб, не солгав, я мог
Поклясться в том, что не шагнул через ее порог.

Мэй Маргарет из ножен меч достала и тайком
Откинула дверной засов отточенным клинком.

Она откинула засов блистающим клинком
И очи спрятала свои под шелковым платком.

А гостя в горницу внесла, чтоб, не солгав, он мог
Поклясться в том, что не шагнул через ее порог.

Когда сморил влюбленных сон, у изголовья спящих
Семь братьев собрались, подняв семь факелов горящих.

— Одним-одна сестра у нас. На что это похоже —
Застать ее в полночный час с возлюбленным на ложе!

Сказал со вздохом первый брат: — Прекрасны эти двое!
Второй сказал — Давай уйдем! Оставим их в покое.

Воскликнул третий: — Жаль разбить любовников сердца!
Сказал четвертый — Дочь одна у нашего отца!

Промолвил пятый — Их любовь созрела уж давно!
Шестой добавил: — Убивать того, кто спит, грешно!

Ни слова не сказал седьмой и, над прекрасным спящим
Склонясь, пронзил живую плоть мечом своим разящим.

— Мой брат бесчестный, должен был ты с ним скрестить мечи!
В постели сестриной убил ты рыцаря в ночи.

За то, что спящего убил ты у меня в объятьях,
Я вечно буду поминать тебя в своих проклятьях!

Ходить опасно в Картерхо златой венец носящей
Прекрасной деве, если там Тэм Лин гуляет в чаще.

Не бархатный зеленый плащ, не перстенек из злата,—
Но есть у юной девы честь! Горька ее утрата.

На перстень золотой, на плащ зеленый он не льстится.
Но с честью девичьей навек придется распроститься.

Златые пряди заплела красиво Дженит в косу.
Зеленый сборчатый наряд надев, ушла без спросу.

И, платья своего подол повыше подобрав,
Одна гуляет в Картерхо среди душистых трав.

Где воду пил Тэм-Линов конь, она у родника
Две диких розы сорвала — два пурпурных цветка.

Откуда ни возьмись, Тэм Лин туда явился в гневе.
— Зачем ты, Дженит, розы рвешь, — он обратился к деве.—

— Ты, в Картерхо без моего придя соизволенья,
Ручей мутишь, цветущий куст ломаешь без зазренья.

— Оставь-ка при себе, Тэм Лин, свое соизволенье!
Отец мой добрый Картерхо мне отдал во владенье.

Шумела лиственная сень, и, белизны молочной,
Взял руку девичью Тэм Лин, как будто в час урочный.

Взял руку девичью Тэм Лин, белее молока,
И сладостна была любовь и, как полынь, горька.

Шиповника цветущий куст клонился к изголовью
Четы, захваченной врасплох нечаянной любовью.

Средь пурпурных душистых роз, вдвоем, в тиши лесной,
Они друг другу поклялись стать мужем и женой.

Двадцать четыре красавицы в мяч играли, полны веселья,
Но Дженит меж ними была, как цветок среди огородного зелья.

Как только она появилась там, позеленели со злости
Двенадцать играющих в шахматы дам и двенадцать играющих
                                                                                                       в кости.

Дремал, развалясь на стене крепостной, рыцарь преклонных лет.
— Дженит, — сказал он, — всех осрамит! Ни капли стыда у ней
                                                                                                         нет!

— Чума возьми тебя, глупый враль, с морщинистым скверным
                                                                                                       лицом!
Мое дитя — не твоя печаль. Не ты ему будешь отцом!

— Дочь моя, — добрый родитель сказал, — встревожен я не
                                                                                                     шутя!
Мне сдается, что ты и впрямь носишь под сердцем дитя.

— Позор достанется мне одной. Среди окрестной знати
Ни лорда, ни лэрда такого нет, чтоб имя дал он дитяти.

Будь мой милый, суженый мой, чья любовь мне отрада,—
Мужем земным, а не эльфом лесным, мне лордов и лэрдов не
                                                                                                       надо!

У Дженит злая была сестра. Сказала она ехидно:
— У нас в округе беременных дев, кроме Дженит, не видно!

— А если захочешь вытравить плод, — сказала недобрая мать,—
Ты на заре в церковном дворе должна воробейник сорвать!

И, платья своего подол повыше подобрав,
Одна гуляет в Картерхо среди душистых трав.

Где воду пил Тэм-Линов конь, она у родника
Две диких розы сорвала — два пурпурных цветка.

Если ищешь ты в Картерхо чертополох иль репейник —
Воля твоя, но только не рви в травах густых воробейник!

В травах густых воробейник не рви, пытаясь вытравить плод.
Дитя живое нашей любви пускай продолжит мой род!

Мальчик мне будет наследник прямой, витязь — врагам
                                                                                                 устрашенье.
А девочка будет с младенческих лет златые носить украшенья!

— Тэм Лин, по правде признайся теперь: мы — ровня или
                                                                                                   неровня?
Раз в жизни открыла тебе свою дверь церковь или часовня?

— Нечего, Дженит, мне правду таить! Как же тебе я не ровня?
В одну купель погружали нас, в одной крестили часовне.

Меня ребенком держать при себе любил граф Роксбро, мой дед.
Он взял меня на охоту, когда сравнялось мне девять лет.

Но резкий северный ветер подул, душу мою леденя.
И, скован вдруг беспробудным сном, я наземь свалился с коня.
На свой зеленый холм унесла владычица эльфов меня.

Поверишь ли, Дженит, куда ни глянь, прекрасна эльфов страна!
Но в ней семь лет проживешь — и дань заплатишь пеклу сполна.

О Дженит, я хорош собой, дороден, крепок телом.
Неужто мне в аду чертям достаться оголтелым?

Я мешкать не могу и дня, иначе будет худо.
Ты можешь вызволить меня, любовь моя, отсюда.

Ведь завтра праздник Всех Святых. В народе есть поверье,
Что эльфы любят на конях кататься в навечерье.

Ты, Дженит, за полночь придя к кресту на раздорожье,
Святой водой очертишь круг по самое подножье.
Меня дождешься, если есть на это воля божья.

— В кромешной тьме проедешь ты распутье не один.
И как тебя мне распознать меж нелюдей, Тэм Лин?

— Две кучки эльфов на конях проследуют в ночи.
Меня ты, Дженит, среди них напрасно не ищи.

Конь вороной и конь гнедой промчатся в час урочный.
Но помни: будет подо мной конь белизны молочной.
О Дженит, будет подо мной конь белизны молочной
Затем, что рыцарь я земной, не эльф, не дух полночный.

Конь вороной, за ним гнедой сперва пройти должны.
Но всадника стащи с коня молочной белизны.

Ты, Дженит, затверди мои приметы и повадки.
Берет ношу я набекрень, причесан прядка к прядке!
Перчатка на одной руке, другая без перчатки.

Коль скоро естество и стать мне колдовство изменит,
Не бойся, если хочешь стать моей супругой, Дженит!

Конечно, рыцарь я земной и в церкви окрещен,
Но в ящерицу буду я внезапно превращен.

В твоих руках, любовь моя, забьется скользкий уж.
Смотри, его не упускай: ведь это я, твой муж!

Я мук тебе не причиню и в облике гадюки.
Но только белые свои разжать не вздумай руки!

Я стану волком, наконец, но в этой грозной стати
Меня ты не страшись — отец я нашему дитяти!

И если даже превращусь я в раскаленный брус,
И то, любовь моя, должна ты выдержать искус!

Я вид горящей головни приму, но понапрасну
Не мешкай: ты меня швырни в ручей — и я погасну!

Скорей швырни меня в ручей, и, в довершенье чуда,
Внезапно рыцарем нагим я вынырну оттуда.

В чан с молоком и в чан с водой ты окуни нагого
И в плащ зеленый заверни, не говоря ни слова.

Сырой, угрюмый сумрак чащ дышал зловещей жутью,
Когда, надев зеленый плащ, пришла она к распутью.

Но вот уздечек легкий звон раздался в тишине.
Для Дженит этот звук земной приятен был вдвойне,
И сонмы эльфов на конях поплыли при луне.

Конь вороной, за ним — гнедой промчались по дороге.
Молочно-белого коня ждала она в тревоге.

И, всадника с седла стащив, его накрыла Дженни
Плащом зеленым — певчих птиц так ловят в день
                                                                                               весенний!