Автор неизвестен - Европейская старинная литература - Фортунат
Они поведали хозяину, что у них украли все их деньги. Хозяин ответствовал: «Что вы за люди, разве нет у вас в опочивальне крепкого засова, отчего же вы не позаботились о себе?».
Они сказали: «Мы заперли и окна, и двери, а утром нашли их распахнутыми». Хозяин сказал: «Вам нужно доглядывать, чтобы вы сами не крали друг у друга. Здесь полно чужого народа, и мне неведомо, что у всякого на уме». Меж тем как они столь горько сокрушались, хозяин приблизился к Фортунату и увидал, что тот всецело переменился в лице, и спросил: «А много ли было денег, тех, что у вас украли?». Он ответствовал: «Деньги были невелики». – «Стоит ли тогда сокрушаться из-за малой толики денег? Вы вскоре отдаете замуж бедную девицу, сберегите эти деньги и живите на них». Фортунат в великом изнеможении ответствовал ему: «Мне жаль более кошелька, нежели денег, коих я лишился. Ибо в нем лежал небольшой вексель, что никому не даст и пфеннига». Хозяин, хотя и был злодеем, но все же его души коснулось милосердие, когда он увидел, что Фортунат столь горько сокрушается, и сказал: «Поищем, быть может, кошель найдется, ибо какой кому прок в чужом кошельке». И велел слугам искать. Тут некто полез под кровать и нашел кошель и воскликнул: «Здесь валяется пустой кошель». И принес его господину, спросил, тот ли это кошель. Фортунат ответствовал: «Дай я взгляну, тот ли это, что у меня срезали». Кошель был его, но Фортунат страшился, что он потерял свою чудесную силу из-за того, что его отрезали, и не посмел запустить в него руку на глазах у всех, ибо было бы ему жаль, если бы кто-то прознал о свойствах кошелька. Он опасался, что через него лишится жизни.
Фортунат вновь улегся в постель, ибо было явственно зримо, сколь он слаб, а под покрывалом раскрыл кошель, запустил туда руку и нашел, что тот, как и прежде, исполнен всей своей силы, чему он донельзя обрадовался.
Тем не менее его ужас был столь велик, что он не смог скоро войти в свои краски и в свою силу и пробыл весь день в бездействии. Люпольд, желая его утешить, сказал: «О господин, не сокрушайтесь столь горько, у нас есть еще отменные жеребцы, золотые кольца, серебряные цепочки и прочие драгоценности, и, хотя карманы наши пусты, мы, с божьей помощью, так или иначе поможем вам возвратиться домой. Я объехал многие королевства, не имея ни гроша за душой». Люпольд думал, что тот владеет дома немалым богатством и когда возвратится в свое отечество, то никакие убытки не будут ему страшны.
Фортунат, пребывая в совершенном изнеможении, заговорил и сказал: «Кто лишается своего добра, тот лишается и рассудка. Мне следовало выбрать мудрость вместо богатства, силы, здоровья, красоты и долголетия, ибо мудрость ни у кого не украсть». И на этом он смолк. Люпольд не уразумел его речей, ибо не ведал, что Фортунат некогда мог выбрать одну из всех тех добродетелей. И не стал более расспрашивать его, возомнив, что тот сам не ведает, что в беспамятстве говорит. И заставили его принять пищу, и пришел он в себя, и обрел свои истинные краски, и вновь исполнился радости.
Однако пред тем, как наступить ночи, он велел слугам купить светильники и не гасить их до рассвета, и каждый взял с собой обнаженный меч, дабы их более не обокрали, как то уже приключилось.
Фортунат вновь накрепко пришил отрезанные клочки к кошельку и до конца своих дней не носил его более поверх куртки, но всегда пекся о нем столь рачительно, что никто более не смог его украсть. Поутру он встал рано, вместе со слугами, и пошел в Церковь Святой Софии,[78] где есть весьма красивая часовня, освященная в честь пресвятой Девы Богородицы. Там он дал священнику два гульдена, дабы свершили они благодарственную мессу во славу пресвятой Богородицы и хвалебный гимн Те deum laudamus.[79] И когда месса и гимн были исполнены, он пошел со слугами на площадь, где находились меняла и торговцы, и, остановившись там, велел слугам возвратиться домой, приготовить обед и позаботиться о конях, а Люпольду дал денег и сказал: «Пойди и купи пять новых крепких кошельков, я же отправлюсь к своему меняле и принесу денег, меня мало радует то, что у нас нет ни гроша». Люпольд свершил все, что было ему велено, и принес пять порожних кошельков, и Фортунат тотчас положил в один кошель сто дукатов[80] и дал его Люпольду, дабы он расплачивался и делал припасы и никому не чинил никакой нужды, когда же Люпольд все потратит, он даст ему еще. Каждому слуге Фортунат вручил новый кошель и вдобавок десять дукатов и сказал им, чтобы они развеселились, ибо их одолевали заботы, чтобы он не понес никакого убытка, как приключилось с ним накануне. Слуги от души поблагодарили его и сказали, что заботы они с охотой претерпят.
Фортунат опустил четыреста гульденов в пятый кошель, послал за хозяином и сказал: «Как я прежде уговорился с вами, если некий благочестивый муж имеет дочь на выданье, я дам его дочери приданое». Хозяин ответствовал: «Как не знать, знаю, и не одного. Я приведу сюда некоего, а с ним и его дочь, дабы вы увидали и узнали ее». Это пришлось Фортунату по душе. Хозяин пошел к некоему богомольному человеку и сказал, что у него остановился богатый постоялец, чтобы он взял свою дочь и шел с ним, ибо он крепко надеется, что дела его поправятся.
Как Фортунат выдал замуж дочь некоего бедняка и дал ей в приданое четыреста гульденов
Отцом девицы был столяр, человек набожный и суровый. Он сказал: «Я никуда не поведу свою дочь. Может, он хочет обесславить ее и купит ей разве что юбку. Этим не поможешь ни дочери, ни мне. Скажи ему, коли он желает свершить для нее доброе дело, пусть сам придет к нам». Его речи повергли хозяина в досаду, и он пересказал их Фортунату, понадеявшись, что он также раздосадуется. Но Фортунату это пришлось по нраву, и он просил: «Отведи меня к тому человеку». И взял с собой также Люпольда, и пошел в дом к тому человеку, и сказал: «Я прослышал, будто у тебя дочь на выданье. Вели же ей прийти сюда, а с ней и ее матери». Тот спросил: «Что вам от нее угодно?» – «Вели ей прийти, ибо это ее счастье». Столяр позвал мать и дочь. Обе пришли, сгорая от стыда, ибо платье на обеих было изношенным, дочь стала позади матери, дабы тем меньше бросался в глаза ее ветхий наряд. Фортунат сказал: «Девица, выйди вперед». Она оказалась красивой и стройной. Он спросил отца, сколько дочери лет. Они ответствовали: «Двадцать лет». Удивился он: «Что же вы позволили ей так состариться и не выдали замуж?».[81] Мать, не дожидаясь ответа отца, сказала: «Она вполне созрела еще шесть лет назад. Но у нас не было ничего, что мы могли бы дать ей в приданое». Фортунат спросил: «Коли я дам ей достойное приданое, найдете ли вы ей мужа?». Мать ответствовала: «Я знаю много таких, у нашего соседа есть сын, он по душе ей. Имей она нечто, он охотно возьмет ее». Фортунат обратился к девице и спросил: «По нраву ли тебе соседский сын?». Дочь ответствовала: «Я не хочу своевольничать, на кого укажут мне отец и мать, того и возьму в мужья. Пусть я умру девицей, но ни за кого не пойду по своей воле». Мать, не в силах более молчать, сказала: «Господин, она лжет, я знаю, что она ему по душе и что он люб ей». Фортунат послал хозяина за юношей, и когда тот предстал пред ним, то весьма ему понравился. Он взял кошель, куда загодя опустил четыреста дукатов, и вытряс их на стол, и сказал юноше (также лет 20 отроду): «Желаешь ли ты взять в жены эту девицу? А вы, девица, желаете ли вы стать супругой этого юноши? Тогда я дам вам эти деньги в приданое». Юноша ответствовал: «Если это не шутка, так по мне дело решенное». Мать поспешно сказала: «Что касается моей дочери, так тоже решено». И послал он за священником, и велел на глазах у отца и матери сочетать их обоих браком, дабы доподлинно знать, что супружество заключено,[82] и дал им принесенные с собой наличные деньги и десять дукатов отцу невесты, чтобы тот оделся сам и одел жену, и дал им еще десять дукатов, чтобы устроили они свадьбу. Все они от души обрадовались этому, и благодарили Фортуната, и преданно восхваляли господа, говоря: «Этого человека ниспослал нам господь».
И когда супружество было заключено, они возвратились на постоялый двор. Люпольда взяло удивление, что его господин был столь щедр и столь легко расстался с большими деньгами, хотя сам так убивался из-за малой их толики, что была у него украдена. Хозяин сильно раздосадовался, что не нашел кошель с четырьмястами дукатов, хотя и обшарил всю их поклажу, и злился он в душе, думая, коли он может отдать столько, то не попытаться ли мне еще раз опустошить их карманы. Но хозяин знал, что ночью они зажигают большие светильники, особо для них изготовленные. И когда они вновь отправились на императорское празднество, хозяин вновь прокрался в их комнаты, и просверлил дыры в свечах, и налил туда воды, и заделал их, и подстроил со свечами все так, что, погорев часа два, они сами собой угаснут. Меж тем пришло время, когда императорские торжества пошли на убыль. Хозяин рассудил, Фортунат вряд ли задержится в городе дольше, и ему нет проку медлить, и положил себе этой же ночью, дождавшись, когда погаснет свет, вновь нанести урон своим гостям, и напоил их на ночь лучшим вином, какое только смог раздобыть, и сам также веселился с ними, отчего мнил он, уснут они мертвым сном (как обыкновенно и случается, ибо люди после щедрых возлияний крепко и скоро засыпают). Когда они отходили ко сну и зажгли ночные светильники, то всяк положил с собою рядом обнаженный меч, мысля уснуть без каких-либо забот, что они и свершили.
