Себастиан Брант - Корабль дураков

Иные сядут за картишки —
Что им беседа, что им книжки, —
Дела забыты и детишки!

Не редкость также дураки —
Отъявленные игроки,
Кому без их игрецкой страсти
Нет в жизни радости и сласти;
Кто жаждет день и ночь азарта,
Будь это кости или карты;
Кто рад за круглый стол засесть —
И ночь и день не спать, не есть,
Но чтоб вино не иссякало
И жарче страсти разжигало,
Так, чтобы завтра видел каждый
Последствия вчерашней жажды:
Тот желт иль груши зеленей,
Того тошнит в углу сеней,
У третьего же цвет лица
Бледнее, чем у мертвеца,
Четвертый стал, напротив, черным,
Как будто он возился с горном.
Всю ночь играют, попивают —
Зато потом весь день зевают,
Как будто мух ловить хотят!…
Иного пусть озолотят,
Чтоб высидел какой-то час
За проповедью хоть бы раз
И не храпел в рядах передних
Так, чтоб умолкнул проповедник, —
Сон побороть ему невмочь.
А вот за картами всю ночь
Сидеть он будет напролет! —
И не зевнет и не всхрапнет!

Ослепли дамы в наши дни —
Забыли, кто и что они:
Пренебрегая женской честью,
С мужчинами развязно вместе
Играют в карты до утра,
Что не приносит им добра.
За прялкой лучше бы сидели,
Чем при таком не женском деле!
Играли врозь бы оба пола,
Оно б не так глаза кололо.

Страдая честолюбья жаждой,
Задумал царь Филипп однажды,
Чтоб Александр на приз бежал
И славу бегуна стяжал.
Ответил Александр-мудрец:
«То, что ты требуешь, отец,
Исполню я, но при условье —
Бежать с сынами царской крови.
Поэтому проси меня,
Когда найдется мне ровня!»
А ныне до чего доходят?
Кто с кем компанию не водит?
И горожане и дворяне
Якшаются со всякой дрянью,
С последней швалью, с кем позор
Вступать в общенье, в разговор.
Но и попы играть садятся
С мирянами – и не стыдятся!
Вот этому прощенья нет!
Им как-никак подумать след,
Что чувства зависти и злобы
У лиц духовных – грех особый:
Чуть проиграл – и злоба вспыхнет,
А с нею зависть не утихнет.
И вообще не со вчера
Запрещена попам игра!

Кто любит сам с собой играть,
Не будет от стыда сгорать,
Встав должником из-за стола,
И не побьют его со зла.
Но, говоря об игроках,
Я должен в нескольких строках
Напомнить, что сказал Вергилий [83], —
Ведь игроки и в Риме были:
«Не горячись в игре, дабы
Не стал ты жертвою судьбы.
Игры непостижима власть —
Мутит рассудок эта страсть.
В ком здравый разум все же есть,
В игре да соблюдает честь!
Не меньше денег дорога
И выдержка для игрока.
Не горячись, играй спокойно,
А проиграв, держись достойно…»

Бывает часто с игроком:
Сел богачом – встал бедняком.
Кто карты взял, прельстясь наживой,
Тому не знать игры счастливой.

Игра азартная грешна:
Она не богом нам дана, —
Ее придумал сатана!

Придворных холить жеребцов —
Искусство низкое льстецов
И путь к успеху подлецов.

Эй, лизоблюды, паразиты,
Вас повезет корабль закрытый,
Вас, шаркунов придворных льстивых,
Вас, хитрых подхалимов лживых,
Обманывающих господ
И презирающих народ!
Ища местечек потеплее,
На славословья не жалея
Ни фимиама, ни елея,
Питается холуйский люд
Лизанием господских блюд.
Что подхалиму честь, когда —
Глядишь – сам вышел в господа
За то, что знал, как с ловчей птицей,
С конем дворцовым обходиться,
Умел держать по ветру нос,
Лгать и хвостом вилять, как пес!
Кто в ход пускает ложь и лесть,
Тому легко высоко взлезть,
Хоть раньше он и на порог
Хором таких ступить не мог.
Льстецов бесстыжих обожают,
Их за дворцовый стол сажают;
Они в фаворе, потому что
Двор не имеет в чести нужды.

Но льстец иной, чтоб отличиться,
Так поусердствует скребницей,
Что конь со ржанием сердитым
Лягнет его в живот копытом —
И лизоблюд с господским блюдом
Коль жив останется, так чудом!

Мы лесть и ложь прикончить можем,
Лишь только глупость уничтожим.
Когда бы все такими были,
Какими кажутся нам или
Казались тем, что есть на деле, —
Куда бы колпаки мы дели?

Тот легкомыслен безнадежно,
Кто верит каждой сплетне ложной,
А ложь мерзавцам – корм подножный.

Что ни нашепчешь дураку,
Все лезет в глупую башку.
Чуть лопоухого заметил,
Ты, значит, дуралея встретил.

Ужель мы не глупцами будем,
К порядочным причислив людям
Злокозненного негодяя,
Который, сзади нападая,
На безоружного обрушит
Кулак и тяжко оглоушит?
Теперь удар из-за угла
Молва в искусство возвела.
И правда: лихо ныне бьют,
Бьют – и ответить не дают,
Бьют – и глумятся подло, гнусно,
Коварно и весьма искусно!

Тут в ход пускают очень ловко
И подмалевку и тушевку,
И лживый вздор клеветников
Прельщает уши дураков.
Но жертве оговора злого
Никто не даст сказать ни слова.
Лишен защиты, будет он
Судом облыжно осужден,
А правды так и не докажет:
В мешок его впихнут – и свяжут!

Не слушал бы жену свою —
Адам остался бы в раю,
И Ева, в любопытстве праздном,
Не вверься змиевым соблазнам,
При муже и по наше время
Блаженствовала бы в Эдеме.
Кто слишком легковерен, тот
Себя до петли доведет.
Лукавым шептунам но верь:
Весь мир фальшив и лжив теперь.

Алхимия примером служит
Тому, как плутни с дурью дружат
И как плуты живут – не тужат.

Теперь мы на парад шутов
Пошлем подделыциков, плутов.
Всё ныне фальшь: друзей советы,
Любовь и дружба и монеты.
Не стало братских чувств: обманом
Находят путь к чужим карманам.
Хоть сотню ближних разоришь, —
Не страшно: главное – барыш!
Что честностью нам дорожить?
Нажить, хоть душу заложить!
И тысяча пусть ляжет в гроб,
Чтоб куш ты пожирней загреб!

Исчезло чистое вино,
Теперь – бог знает что оно!
Его подделывают хитро:
Поташ берется и селитра,
Корица, сера и горчица,
Сухая кость – ребро, ключица,
Коренья, всяческое зелье —
Вот нынешнее виноделье!
Всю эту гадость в бочки льют —
Беременные жены пьют
И, раньте времени полнея,
Не обольщают нас сильнее.
Бывает, что вино такое
Ведет и к вечному покою…
Подковывают кляч, которым
Пора предстать пред живодером.
Копыта в войлок замотав
И снадобий бодрящих дав,
Стоять их приучают, словно
На долгой всенощной церковной.
Хотят на полудохлой твари
Нажить, как на гнилом товаре.
На этом держится весь мир:
Барыш – вот наших дней кумир!

Нет верной меры, вес неточен —
Фунт ссохся, локоть укорочен;
В суконных лавках так темно —
Не разобрать, что за сукно.

Покуда ты с открытым ртом
Глядишь на строящийся дом,
Мясник уже нажмет тем часом
Привычным пальцем чашу с мясом,
Любезно вновь о весе спросит —
И на прилавок мясо сбросит.

Дороги не годны ни к черту.
С деньгами плохо: слепы, стерты,
Иных и вовсе бы не стало
Без постороннего металла.
Фальшивых денег – пруд пруди:
Берешь, так в десять глаз гляди…

Ну, а духовные столпы —
Монахи, схимники, попы?
Их благочестье – фальшь, игра:
Нельзя от волка ждать добра,
Хоть шкура будь на нем овечья!.

Да, не забыть: сверну тут речь я
На архидурье плутовство —
Алхимией зовут его.
Вот этой, мол, наукой ложной
И золото в ретортах можно
Искусственным путем добыть, —
Лишь надо терпеливым быть.
О, сколь неумные лгуны —
Их трюки сразу же видны! —
Кто честно и безбедно жили,
Все достояние вложили
В дурацкие реторты, в тигли,
А проку так и не достигли.
Сказал нам Аристотель вещий:
«Неизменяема суть вещи»,
Алхимик же в ученом бреде
Выводит золото из меди,
А перец – из дерьма мышей
Готовится у торгашей.
Подкрашивают все меха,
Но обработка их плоха:
За два-три месяца ни ости,
Ни пуха в шубе нет, – хоть броеьте!
Из суслика и мускус гонят —
От вони вся округа стонет!.
К селедкам свежим на подвеску
Подкинут тухленькую – трескай!
Сидят везде, как пауки,
Старьевщики-ростовщики.
Торгуя держаным товаром,
Мешают новое со старым,
И что ни день – торгаш-мошенник
В карман кладет немало денег.
Вам рухлядь всучат здесь и хлам,
И плесень с гнилью пополам.
И впрямь блажен тот человек,
Кто надувательства избег!
Отец теперь детьми обобран,
Но был и сам отцом не добрым.
Трактирщик с гостя лишку хватит,
А гость фальшивыми заплатит.
Повсюду фальшь, обман, коварство:
Уж не антихристово ль царство?