Сборник Сборник - Китайский эрос (сборник)
Комментарии
1. «Наказанный сластолюб» («Повесть о том, как Ху Хуань занимался блудом, прикрываясь согласием друга, а монах Ляо Во, погрузившись в созерцание, говорил о воздаянии за добро»)рассказ тридцать второй из сборника «Чу-кэ пай-ань цзин-ци» («Рассказы совершенно удивительные. Сборник первый»).
2. Мы помним о Сян Юе и Лю Бане. — Сян Юй (он же Ба-ван) и Лю Бан (он же император Гао-цзу)крупные феодалы, выступившие в союзе против династии Цинь (220–206 гг. до н. э.). Оба отличались воинственным нравом и бесстрашием. Впоследствии между бывшими союзниками началась ожесточенная война, в результате которой войска Сян Юя были окружены, и сам он погиб. Лю Бан же стал основателем новой династии Хань.
3. Годы Чунь-си — 1174–1189 гг.
4. У Небесных ворот… — Имеются в виду ворота императорского дворца.
5. Годы Чжи-чжэн. — 1341–1367 гг.
6. Пять запретов — запреты, которых должны были придерживаться буддийские монахи: не убивать живого, не грабить, не предаваться блуду, не лгать, не пьянствовать.
Перевод и комментарии Д. Н. Воскресенского. Стихи в переводе Л. Е. Черкасского.
Пу Сунлин (1640–1715 гг.)
Нежный красавец Хуан Девятый
Хэ Шицань, по прозвищу Цзысяо, имел свою студию в восточном Тяоси. Ее двери выходили в совершенно открытое поле. Как-то к вечеру он вышел и увидел женщину, приближавшуюся к нему на осле. За ней следом ехал юноша. Женщине было за пятьдесят. В ней было что-то чистое, взлетающее /1/. С нее он перевел глаза на юношу. Тому было лет пятнадцать-шестнадцать. Яркой красотой своей он превосходил любую прекрасную женщину.
Студент Хэ отличался пристрастием к так называемому «открыванью рукава» /2/. И вот, как только он стал смотреть на юношу, душа его вышла из своего, так сказать, жилища, и он, поднявшись на цыпочки, провожал юношу глазами до тех пор, пока не исчез его силуэт. Только тогда он вернулся к себе.
На следующий день он уже спозаранку принялся поджидать юношу. Солнце зашло, в темноте полил дождь. Наконец он проехал. Студент, всячески выдумывая, бросился любезно ему навстречу и с улыбкой спросил, откуда он едет. Тот отвечал, что едет из дома деда по матери. Студент пригласил зайти к нему в студию слегка отдохнуть. Юноша отказался, сказав, что ему недосуг. Студент стал настойчиво тащить, и тот наконец зашел. Посидев немного, он встал и откланялся, причем был очень тверд: удержать его не удалось. Студент взял его за руку и проводил, усердно напоминая, чтобы он по дороге заезжал. Юноша, кое-как соглашаясь, уехал.
С этих пор студент весь застыл в думе: у него словно появилась жажда. Он все время ходил взад и вперед, усердно всматривался, и ноги его не знали ни остановки, ни отдыха.
Однажды, когда солнце уже охватило землю полушаром, юноша вдруг появился. Студент сильно обрадовался и настоял на том, чтобы юноша вошел в дом. Слуге подворья было приказано подать вино. Студент спросил, как его фамилия и прозвание. Он отвечал, что его фамилия Хуан, он девятый по счету, прозвания, как отрок, еще не имеет.
— Наша милостивица /3/ живет у дедушки и временами сильно прихварывает. Поэтому я часто навещаю ее.
Вино обошло по нескольку раз. Юноша хотел проститься и уехать, но студент схватил его за руку и задержал. Затем закрыл дверь на ключ. Юноша не знал, что делать, и с раскрасневшимся лицом снова сел.
Студент заправил огонь и стал с ним беседовать. Юноша был нежен, словно теремная девушка. Как только речь переходила на вольные шутки, его сейчас же охватывал стыд, и он отворачивался лицом к стене.
Не прошло и нескольких минут, как студент потащил его с собой под одеяло. Юноша не соглашался под предлогом дурноты во сне. Дважды, трижды заставлял его студент. Наконец он снял верхнее и нижнее платье, надел штаны и лег на постель.
Студент загасил огонь и вскоре подвинулся к нему; лег на одну с ним подушку, согнул руку, положил ее на бедра и стал его похотливо обнимать, усердно прося об интимном сближении. Юноша вскипел гневом.
— Я считал вас, — сказал он, — тонким, просвещенным ученым. Вот отчего я так к вам и льну… А это делать — значит считать меня скотиной и по-скотски любить меня.
Через некоторое весьма малое время, утренние звезды уже еле мерцали, юноша решительным шагом вышел.
Студент, боясь, что он теперь порвет с ним, стал опять его поджидать. Переминаясь с ноги на ногу, он устремлял взор вдаль, и глаза его, казалось, пронизывали Северный Ковш.
Через несколько дней юноша наконец появился. Студент бросился ему навстречу, стал извиняться за свой поступок и силком втащил его в студию, где торопливо усадил и стал весело с ним разговаривать. В глубине души он был крайне счастлив, что юноша, как говорится, не помнит зла. Вслед за тем он снял туфли, влез на кровать и опять стал гладить его и умолять.
— Ваша привязанность ко мне, — сказал юноша, — уже, можно сказать, врезана в мои внутренности. Однако близость и любовь разве же непременно в этом?
Студент сладко говорил о том, как бы они сплелись, и просил только разок прикоснуться к его яшмовой коже. Юноша позволил. Студент подождал, пока он уснул, и стал потихоньку учинять легкомысленное бесчинство. Юноша проснулся, схватил одежду, быстро вскочил и под покровом ночи убежал.
Студент приуныл, словно что-то потерял. Забыл о еде, покинул подушку и с каждым днем все более и более хирел. Он теперь только и знал, что посылал своего слугу из студии ходить повсюду и посматривать.
Однажды юноша, проезжая мимо ворот, хотел прямо направиться дальше, но мальчик-слуга ухватил его за одежду и втащил. Юноша, увидя, как начисто высох студент, сильно испугался, стал его утешать и расспрашивать. Студент рассказал ему все, как было. Слезы крупными каплями так и падали одна за другой вслед его словам.
Юноша прошептал:
— Моим маленьким мыслям всегда представлялось, что, сказать по правде, эта любовь не принесет вашему младшему брату /4/ пользу, а для вас будет гибельной. Вот почему я не делал этого. Но раз вам это доставит удовольствие, разве мне жалко?
Студент был сильно обрадован, и, как только юноша ушел, болезнь сейчас же пошла на убыль, а через несколько дней он вполне поправился.
Юноша пришел опять, и он крепко-крепко к нему прильнул.
— Сегодня я, пересиливая себя, поддержал ваше желание, — сказал юноша. — Сделайте милость, не считайте, что так будет всегда.
Затем он продолжал:
— Я хотел бы кое о чем вас попросить. Готовы ли вы мне посодействовать?
— В чем дело? — спросил студент.
— Мать моя, видите ли, страдает сердцем. Ее может вылечить только «Первонебная» пилюля Ци Евана. Вы с ним очень хороши, так что можете ее у него попросить.
Студент обещал. Перед уходом юноша еще раз ему напомнил. Студент пошел в город, достал лекарство и вечером передал его юноше. Тот был очень рад, положил ему на плечо руку и очень благодарил.
Студент опять стал принуждать его соединиться с ним.
— Не позволяйте себе привыкать ко мне, — сказал юноша. — Позвольте мне подумать для вас об одной красавице, которая лучше меня в тысячи и тысячи раз.
— Кто такая? Откуда? — любопытствовал студент.
— У меня, видите ли, есть двоюродная сестра-красавица, равной которой нет. Если бы вы могли снизойти к ней своим вниманием, я бы, как говорится, «взялся бы за топорище и топор» /5/.
Студент слегка улыбнулся, но не ответил. Юноша спрятал лекарство и ушел. Через три дня он пришел и опять попросил лекарство. Студент, досадуя, что он так опоздал, сказал ему много бранных слов.
— Я, видите ли, не могу допустить себя до того, чтобы принести вам несчастье, и поэтому отдаляюсь… Если же мне не удается дать себя понять, то, пожалуйста, не раскаивайтесь.
С этих пор они сходились и наслаждались, не пропуская ни одного вечера.
Каждые три дня юноша непременно хоть раз просил лекарство. Ци показалось очень странным, что оно так часто требуется.
— Это лекарство, — сказал он студенту, — таково, что не бывало еще человека, который принял бы его более трех раз. Как это так вышло, что долго нет выздоровления?
Ввиду этого он завернул тройную порцию и сразу вручил ее студенту. Затем, посмотрев на него, Ци сказал:
— Вот что, сударь, вид ваш и выражение лица что-то темны и бледны. Больны вы, что ли?
— Нет, — сказал студент.
Ци пощупал пульс и пришел в ужас.
— Да у вас в пульсе бесовщина! — вскричал он. — Болезнь сидит в «малом потайном»… Кто не остережется — беда!
Студент вернулся и передал юноше эти слова.
— Отличный врач, — сказал тот, вздыхая. — Я действительно лис и боюсь, что не принесу вам счастья.
Студент, боясь, что он обманет, спрятал лекарство и вручил ему не все: думал, что он не придет. Прошло совсем немного дней, и он действительно заболел. Позвал Ци освидетельствовать.
