Инаятуллах Канбу - Книга о верных и неверных женах
— Этот несчастный, — говорила она, — не заслуживает того, чтобы отправиться в ад таким легким и прямым путем, он достоин самых тяжких мук. Надо помучить его как следует в этом мире, а потом отправить в ад вниз головой, чтобы до самого Судного дня его душа не переставала страдать.
Говоря это, она велела любовнику связать мужу руки и ноги крепкой веревкой. Тут муж проснулся и увидел, что смерть подошла к нему вплотную. Он проклял свою беспечность и недальновидность, но вспомнил поговорку, что предначертания судьбы не сотрешь, и покорился року. А жена-бесстыдница собственной рукой закинула веревку на верхушку дерева и натянула так, что муж повис вниз головой, словно акробат. Негодяйка же на глазах его бросилась в объятия любовника и стала предаваться наслаждению, попивая розовое вино.
Она то подавала любовнику чашу пурпурного вина, то утоляла его жажду из рубиновых уст. Наконец, от опьянения и жарких объятий ее щеки порозовели, вино вожделения закипело, и она протянула к милому руки, прося удовлетворить ее желания.
— Настала пора вкусить сладость свидания, — говорила она, — и налить в горло этому несчастному смертоносный яд горя, чтобы он вкусил горечь и боль торжества врага. А потом мы будем истязать его разными муками, отрубим ему голову и положим на его же грудь, — ведь лучшей участи он не достоин.
И эта неразумная женщина, окунувшись со своими бесовскими желаниями и преступным вожделением в море разврата, стала предаваться мерзостному греху на глазах того безвинного, вся беда которого была в собственной глупости, и продолжала это.
Муж, хоть и претерпевал самые страшные муки, видя воочию этакое, нашел в себе силы обратиться с мольбой к владыке миров, ведь сказано: «Тот, кто ищет убежища у Аллаха, уже спасен» [27].
Меж тем упоительный напиток лишил этих нечестивцев способности соображать, и они по своей злой судьбе растянулись в забытьи, а наполненная вином чаша так и осталась рядом с ними. Висевший вниз головой несчастный муж взирал из своего скорбного положения на развратников, но не в силах был отомстить им. В это время по воле всемогущего творца с верхней ветки дерева сползла черная ядовитая змея, обвилась вокруг тела мужа, надула капюшон и, придвинувшись к самому рту несчастного, стала смотреть на него пристально. Пред этой страшной опасностью, рядом с которой внезапная смерть не больше чем аллегория, муж застыл на месте и взмолился про себя:
«О всеславный Аллах! Что это за напасти валятся на меня? Руки и ноги мои связаны веревкой, сам я повешен на дереве вниз головой. Только что я своими глазами повидал такое, что и не расскажешь, а теперь после всего этого передо мной маячит этот смертоносный див, одного изображения которого довольно, чтобы погубить человека, и он каждую минуту может убить меня! Что за проступки и недостойные деяния совершил я, что всевышний Изед обрек меня на такие муки и подверг в этом мире мучениям ада? Мне осталось жить всего несколько мгновений, и смерть я предпочитаю этим мукам, ибо сей кровожадный див, без сомнения, намерен стереть меня со скрижали бытия своим жалом, в тот момент, когда придет мой смертный час. Если судьба в своей книге предначертала, что я должен отправиться на арену небытия с таким позором, не вручив судьбе добровольно свою душу, то делать нечего. Но ведь несправедливо, что эти два мерзавца спасутся от моей руки и соединятся счастливо, что враг будет торжествовать надо мной, в то время как я покину этот бренный мир, эту обитель скорби. Об этом буду я сожалеть и горько стенать в могильном склепе, и дым скорби поднимется от моей могилы до самого неба».
Захваченный бедой муж говорил в душе своей эти слова, как вдруг змея сползла на землю, тихо подползла к тем двум несчастным, обвилась вокруг них трижды и посмотрела на них с гневом и яростью. Потом она подползла к чаше с вином, понюхала и, почуяв запах вина, подняла вверх голову, и на ее вздувшейся шее проступили капельки пота от ярости. Потом из ее пасти в чашу с вином упало несколько капелек зеленовато-желтого цвета. После этого она снова подползла к повешенному, обвилась вокруг его тела, как и в первый раз, и целый час держала свою раздувшуюся голову около его рта, глядя на него с участием, а затем уползла туда, откуда появилась.
Висевший вниз головой муж, увидев такое чудо, погрузился на самое дно пучины изумления, не ведая сути божественных деяний и не подозревая, что в этой чаше начнет искриться вино мудрости, что небо-игрок выкинет новую шутку.
Прошел еще час, и любовник очнулся от крепкого сна, сел и увидел безмятежно спящую на ложе неги возлюбленную, а рядом с ней чашу с розовым вином. Хмель его уже прошел, и тут он разом осушил чашу с роковым напитком. Смертельный яд тотчас поразил его, и он опьянел уже от вина небытия. Спустя некоторое время проснулась и та развратница и увидела, что ее милый спит непробудным сном. Она очень огорчилась и погрузилась в океан горестного изумления, не зная, кто мог влить в рот ему страшный яд, как его голова с изголовья жизни скатилась во прах смерти. В единый миг она с берега надежд упала в пучину отчаяния, розы наслаждения сменились шипами несчастия. И гнев овладел ее мерзким существом, и проснулась в ней ярость. От чрезмерного горя она схватила меч своего любовника и пошла к висевшему мужу, намереваясь разом покончить с ним, пролив напиток его жизни из чаши бытия на землю небытия. Муж, видя жену, охваченную пламенем ярости, с обнаженным мечом в руке, испугался, так как руки и ноги у него были связаны, а сам он висел вниз головой, так что положение его было хуже, чем у мыши перед кошкой. Он стал униженно молить ее, так как другого выхода не было.
— Успокойся, подожди минутку, — упрашивал он ее, — выслушай два слова. Хорошо, если ты согласишься, а нет — поступай как знаешь.
Жена опустила меч и проговорила:
— Эй, несчастный! Ты достоин виселицы. Говори, что хочешь.
Мужу, завязшему в тенетах беды, только и оставалось хвалить жену и унижаться перед ней.
— То, что случилось с тобой, — говорил он, — произошло не по твоей вине, я в этом уверен. Поскольку писец судьбы начертал и скрепил своей печатью в божественном диване мне такую позорную долю, а кисть рока в своем списке предписала мне такое бесславие, то было бы глупо сердиться на такую солнцеподобную, похожую на пери красавицу, как ты. Коли не будет тебе вреда от меня, то какой смысл убивать? Какая польза проливать кровь того, кто своим существованием не приносит тебе вреда? Если бы твой возлюбленный, которому ты отдала сердце, не скрылся в бездне смерти, тогда следовало бы спалить в огне смерти меня. Теперь же, когда его сладкая душа простилась с этим миром и отправилась в вышний рай, тебе надо избрать уделом терпение и принять от меня прощение за свои грехи. Ты сама знаешь, что я не отказываюсь от своих слов, если даже на меня обрушится небо. Если ты будешь милостива и ласкова со мной, как раньше, то я буду относиться к тебе нежнее прежнего и ни один волосок на твоей голове не пострадает. В этом мире, полном всяких невзгод, между влюбленными и любимыми случается много подобных злоключений, не ты первая попала в такое положение, не ты это изобрела, и потому мне не подобает за то, что случилось по воле судьбы и рока, мстить такой красавице, как ты.
Пусть твои черные локоны передо мною грешны,
Пусть твои черные родинки гонят от глаз моих сны,
Пусть твои нежные взоры насилье творят надо мной,
Пусть постоянно влюбленные ссориться осуждены, —
Долго обиды хранить на дорогах любви ни к чему:
Те, кто вино это пьет, и отстой его выпить должны
[28].
Красноречивые и рассчитанные на глупость жены слова мужа обманули ее, она развязала ему руки и ноги, избавила от смертельной опасности и пала пред ним на землю, моля простить ее грехи. Муж не стал нарушать данную клятву и не лишил ее жизни. Он воздал хвалу Аллаху за спасение, вернулся домой и избрал себе уделом тесную и темную келью, отказавшись от благ этого мира, предавшись служению богу и покорности творцу.
— О шахзаде! — закончил рассказчик. — Неразумно обольщаться внешней красотой женщин и скитаться в долине безумия, предпочитая покою в этом двухдневном мире вечные муки. Мудрые и ученые мужи никогда не одобрят подобного поведения, ибо щеки красавиц лишены румян и аромата верности, а внешность их ущербна и подобна горькой тыкве, которая красива лишь на вид.
Второй рассказ
Рассказывают, что однажды друзья решили устроить пирушку и повеселиться в саду. У них было приготовлено все, что нужно для веселья и наслаждения, и они, не тревожась о коловращении времени, пили из чаши радости и украшали свой пир приятными словами и дивными речами. В разгар пира к ним вошел какой-то незнакомец и приветствовал их, как это принято. Пирующие ответили ему пренебрежительно, — им не понравилось, что он потревожил их. Они не стали оказывать ему знаков внимания, считая, что он только мешает им своим присутствием. Незнакомец по своему природному уму догадался об этом, его чело от стыда покрылось испариной, и он уселся в дальнем углу.
