Автор неизвестен - Иранская сказочная энциклопедия
Когда же Султан Ибрагим выслушал рассказ Хуршеди Аламгир о том, как покинула ее часть приближенных в отместку за ее любовь к нему, он воспылал негодованием и, отправив Хуршеди Аламгир и Маймуну во дворец, вошел в город. Придворные, убедившись, что их черные замыслы рухнули, поспешили к нему навстречу и, бросившись ему в ноги, стали слезно просить о пощаде. Однако Султан Ибрагим был неумолим. Он повелел Фархангдиву покончить с предателями, сам же поторопился во дворец, дабы утешить обеспокоенных женщин. Допоздна пировали они в честь одержанной над врагом победы, а с наступлением утра Маймуна испросила его соизволения вернуться домой.
Между тем Султан Ибрагим, нарядив Хуршеди Аламгир в шахские одежды и украсив бесчисленными редкостными драгоценностями, усадил ее на трон и пригласил высокородных придворных, дабы те собственными глазами узрели, сколь неисчислимы богатства сокровищницы их госпожи.
— Да будет известно вам, — возвестил он, стоя неподалеку от трона шахини, — что с нынешнего дня ваша страна объединяется со страной Чин, правителем коей являюсь я. Властвовать же над вами будет по-прежнему Хуршеди Аламгир. Если вы не согласны с моим решением, я тотчас уничтожу вашу страну.
До смерти перепуганные придворные не стали возражать. Тогда Султан Ибрагим назначил одного из фарангцев визирем и, поручив страну его заботам, вместе с Хуршеди Аламгир отправился в Магриб.
А теперь послушаем о шахзаде Магриба по имени Бахман.
Когда Бахман возвратился из Дамаска и привез с собой шахзаде Масуда, лазутчики донесли ему, что шахзаде Султан Ибрагим остановился в Магрибе. Узнав об этом, он выступил против Султана Ибрагима с сорокатысячным войском. Между тем Султана Ибрагима в Магрибе еще не было, ибо он задержался в Фаранге. Услышав о приближении огромного войска во главе с Бахманом, Ханмухаммад обеспокоился, ибо мог противопоставить ему всего двенадцатитысячную армию, однако про себя решил, что скорее умрет, чем уступит малику врагу. И они сошлись в поединке. Шахзаде Магриба Бахман выступил вперед и сказал:
— Эй, трусливый шах! Где ты притаился? Выходи на поле боя и ты увидишь, на что я способен.
Услышав сей наглый окрик, Ханмухаммад ответил Бахману так:
Того великим ни один мудрец не назовет,
Кто памяти великих душ не чтит, не признает.
И еще добавил:
— Как смеешь ты называть трусом благородного шахзаде Султана Ибрагима!
— А ты передай своему шахзаде, чтобы он не прятался за спинами других, — дерзко заявил Бахман.
Разгневался Ханмухаммад:
— А кто ты такой, что смеешь так неуважительно говорить о шахзаде страны Чин?
С этими словами Ханмухаммад, подняв меч, бросился на Бахмана. Завязалась жестокая схватка, и, когда Ханмухаммад нацелился на голову шахзаде Бахмана, тот успел увернуться, и удар Ханмухаммада пришелся по голове лошади. Ханмухаммад хотел покончить и с Бахманом, но на него набросились воины противника, его оттеснили, а шахзаде Бахмана увели.
Вскоре наступила ночь, битва прекратилась, и Ханмухаммад принялся подсчитывать свои потери. Выяснив, что на поле брани полегло более шести тысяч воинов, он впал в глубокое уныние и вместе с Хамидом стал думать о предстоящем сражении. Прежде всего он повелел малику и ее служанок укрыть в безопасном месте за высокой горой, а всем воинам готовиться к бою.
С наступлением утра войска противников встретились вновь, и, едва завидев Ханмухаммада, шахзаде Бахман язвительно сказал:
— Теперь мне ясно, что Султан Ибрагим, бросив вас на произвол судьбы, трусливо бежал! Лучше отдай мне малику добровольно и ты сохранишь свою жизнь.
Ханмухаммад пришел в неистовую ярость.
— Подлый негодяй! — вскричал он. — Ты не достоин не только малики, но и пыли из-под ее ног!
Услышав такие слова, Бахман разгневался и ринулся на Ханмухаммада.
Долго продолжался поединок. Поначалу Ханмухаммад одолевал противника, даже выбил из рук Бахмана меч, однако тот, явив совершенно неожиданную прыть, поднял его с земли и, изловчившись, ударил Ханмухаммада по голове так, что тот, обливаясь кровью, упал навзничь.
— Я его убил! — возликовал Бахман и принялся неистово разить воинов Ханмухаммада. Освободив себе путь к горе, он стал пробираться к крепости. Между тем оказалось, что Ханмухаммад не убит, а только ранен. Он наскоро перевязал свою рану, вскочил на коня и бросился вдогонку за Бахманом. Однако ему на каждом шагу приходилось преодолевать яростное сопротивление воинов Бахмана.
Бахман же, не взирая на то, что с горы на него бросали огромные камни, дабы преградить ему дорогу в крепость, тем не менее мало-помалу приближался к цели.
Увидев это, малика и находившаяся с ней Махи Зарафшан упали на колени и, воздев руки к небу, обратили свои молитвы к Аллаху, дабы тот помог им спастись от преследования. Вдруг они увидели летящего Фархангдива с Султаном Ибрагимом на спине. Когда те опустились на землю и обнаружили раненого Ханмухаммада и приближающегося к малике Бахмана, Султан Ибрагим понял, что тут произошло. Он смело устремился навстречу врагу и издал призывный клич, от коего содрогнулись все воины Бахмана. А потом он схватил меч и так стал разить врага, что за короткое время изрубил триста вражеских воинов. И сказали магрибцы своему предводителю:
— О Бахман, оглянись назад.
Оглянулся Бахман, увидел движущегося на него Султана Ибрагима и волей-неволей вынужден был пойти ему навстречу.
Тогда Султан Ибрагим громким голосом сказал:
— Может быть, тебе неведомо, кто я такой? Так знай, я — сын Адилшаха, шахзаде Чина Султан Ибрагим.
С этими словами Султан Ибрагим рассек туловище Бахмана пополам. Увидев, что их предводитель повергнут в прах, воины-магрибцы разбежались кто куда.
Счастливые малика и Махи Зарафшан спустились с горы к Султану Ибрагиму. К нему же доставил Фархангдив и шахзаде Масуда, и шахзаде Саида. Оба они бросились Ибрагиму в ноги и стали молить его о прощении. И в честь одержанной победы он их простил, подарил им по коню и назначил Масуда шахом Магриба.
По прошествии месяца Султан Ибрагим повелел снарядить двух верблюдов с паланкинами и подготовить все необходимое для длительного путешествия и, усадив в те паланкины малику Нушафарин и Махи Зарафшан, отправился в Дамаск. Два месяца провели они в дороге, а в начале третьего, приблизясь к Дамаску, известили Джахангиршаха о своем скором прибытии.
Джахангиршах несказанно возрадовался и приказал слугам подобающим образом украсить город, зажечь повсюду факелы и светильники, а своим верноподданным облачиться в праздничные одеяния. Он выслал навстречу Султану Ибрагиму и малике Нушафарин тридцать тысяч высокородных граждан Дамаска, и в двадцати фарсангах пути от Дамаска они разбили большой лагерь из нарядных шатров, в коем находились и танцоры, и певцы, и музыканты.
После нескольких дней ожидания вдали показались знамена Махи Зарафшан, и первым под ними выступал Султан Ибрагим. Едва завидев торжественное шествие, Джахангиршах устремился к нему с великим нетерпением.
Тем временем шахзаде Султан Ибрагим, Ханмухаммад, Хамид и все их военачальники спешились, отдавая честь прославленному падишаху, тот же в свою очередь обласкал их, словно родных, и с великими почестями препроводил во дворец. Когда малика Нушафарин предстала пред ясные очи Джахангиршаха и он увидел ее целой и невредимой, то от радости лишился чувств. Его тотчас обрызгали ароматной водой, и он опамятовался и, обливаясь слезами, прижал к своему сердцу долгожданную и ненаглядную Нушафарин, с коей на много лет разлучила его судьба. Затем, несколько успокоившись, спросил у Султана Ибрагима, как удалось ему ее найти. Шахзаде Султан Ибрагим подробно поведал Джахангиршаху о всех своих приключениях.
Когда же Ибрагим рассказал о коварной измене Амирсалима, Джахангиршах строго взглянул на своего визиря и при этом сказал:
— Так вот кто оказался предателем, от коего предостерегал нас некогда Файяз-абид!
Сказав так, он приказал негодяя-визиря казнить.
Джахангиршах просил шахзаде Султана Ибрагима уговорить Ханмухаммада, дабы тот изъявил согласие стать его визирем. Однако шахзаде почтительно отказался, сказав, что не в силах разлучиться со своим лучшим другом, которому он обязан жизнью и счастьем, и при сем стал так расхваливать Хамида, что Джахангиршах счел его достойным занять пост визиря. И Хамида тотчас облачили в богатые одеяния и усадили на визирский курси рядом с Джахангиршахом.
Потом Джахангиршах, Султан Ибрагим, Ханмухаммад и Хамид отправились к Файяз-абиду. Едва завидев мудрого старца, шахзаде Ибрагим бросился ему в ноги, остальные же склонились в почтительном поклоне. Файяз-абид, выразив свое радушие, принял их с большими почестями. После обильного угощения, обратясь к шахзаде Ибрагиму, Файяз-абид сказал:
