Владимир Малявин - Военный канон Китая
112
Люй Юаньлинь утверждает, что в «Сунь-цзы» знак жэнь («люди») всюду означает «противник», так что данное высказывание следует понимать как «не должен уповать на противника». Следующую же фразу Люй Юаньлинь трактует как «умеет выбирать слабости противника». Толкование Люй Юаньлиня кажется спорным, а во второй его части – явно натянутым и не разделяется большинством современных комментаторов. В сущности, слово «люди» означает здесь «войсковые части». Отметим, что противопоставление «стратегического потенциала» и личных качеств воюющих носит у Сунь-цзы весьма относительный характер: умение воспользоваться потенциалом обстановки предполагает и способность правильно оценивать способности людей. Наконец, Гао Юцянь предлагает заменить слово «отбирать» на сходный знак «освобождать», «отпускать» и толкует эту фразу так: «оставляет в покое людей и полагается на потенциал». Версия Гао Юцяня не выглядит убедительной.
113
Употребленный в оригинале иероглиф вэй обычно имеет значение «опасность», «угроза», «кризис». Ряд толкователей «Сунь-цзы», как старинных, так и современных (см., в частности, комментарий Чжан Юя) указывают, что речь здесь идет, по существу, о неожиданной опасности, заставляющей войско совершить быстрый маневр. Иероглиф вэй в китайском оригинале может означать и опасность, и быстрое превращение, и крутой склон.
114
Знак фан (букв, «квадрат») нередко обозначает в древнекитайских философских текстах некие отвлеченные, формальные правила. Здесь это понятие может указывать на некое статичное, пассивное состояние правильно построенного войска. Такое состояние, согласно Сунь-цзы, не имеет потенциала и не может принести победу.
115
Знак юань («круглый») употреблен выше в значении «не имеющая изъяна», «непобедимая» позиция. Понятие «круга» и даже, точнее, круговорота в китайской традиции относилось к беспредельным превращениям, непрестанному самообновлению бытия и выступало символом Небесного совершенства.
116
В ханьском списке здесь значится: «У того, кто воюет, полагаясь на потенциал обстановки…»
117
В оригинале слово «потенциал» стоит в конце этой фразы, что создает впечатление наличия здесь пропуска. В одном из списков трактата уподобление «круглому камню, катящемуся с горы высотой в тысячу саженей», повторяется дважды и во второй раз служит разъяснением понятия «несокрушимого натиска».
118
Китайский термин ши, передаваемый здесь (и большинством западных переводчиков) словом «наполненность», имеет также значение «действительный», «настоящий». Р. Сойер переводит его словом substance, Л. Джайлс, С. Гриффит и Р. Эймс толкуют указанную в заглавии оппозицию как «слабые и сильные стороны». В Иньцюэшаньском списке слова в заголовке переставлены местами: «Наполненность и пустота».
119
В разных списках «Сунь-цзы» здесь фигурируют знаки чу («располагаться») или цзюй («владеть»). Выбор любого из них не изменяет существенно смысла данной фразы.
120
Как отмечает Вэй Жулинь, «умение» в этом пассаже является результатом владения инициативой и способности упреждать действия противника.
121
Последняя фраза отсутствует в списке из Иньцюэшаня. Д. С. Лау и Р. Эймс объединяют данный пассаж с последующей фразой, трактуя ее как условие манипулирования противником. Столь усложненное толкование не кажется необходимым.
122
В тексте «Сунь-цзы с десятью комментариями» в этом месте стоит отчасти сходный по написанию со знаком «обязательно» (би) знак бу, означающий глагольное отрицание. Большинство современных издателей «Сунь-цзы» считают эту версию ошибкой переписчика. Слово «обязательно» фигурирует в ханьском списке «Сунь-цзы» и в тексте, которым пользовался Цао Цао. Среди современных толкователей это чтение принимают Р. Эймс, Хэ Синь, Гао Юцянь и др. Данная фраза в ее традиционном виде предполагает следующий перевод: «Выступай туда, куда противник не сможет придти». Этот вариант кажется менее осмысленным.
123
Китайские комментаторы расходятся в трактовке данного пассажа. Одни полагают, что речь идет о реальном нападении там, где в неприятельских позициях есть «пустота», другие же усматривают здесь совет имитировать атакующие действия, чтобы ударить там, где противник не ожидает нападения.
124
В Иньцюэшаньском списке здесь сказано «страшиться», «пугаться» (вэй), что невозможно объяснить омонимическим сходством знаков. Хэ Синь и Ван Чжэнсян принимают именно это чтение.
125
В ханьском списке и в тексте трактата в «Тайпин юйлань» здесь говорится: «обороняйся там, где противник должен напасть». По мнению Хуан Пуминя, это чтение тоже приемлемо и в некотором роде даже более осмысленно, чем традиционная версия. Последняя имеет смысл в том случае, если понимать ее как «противник не может напасть».
126
О понятиях «утонченности» (вэй) и «одухотворенности» (шэнь) в китайской традиции. Первый термин систематически употребляется уже в главном даосском каноне «Дао-Дэ цзин» для обозначения природы реальности и предмета высшего прозрения как «мельчайшей» и «сокровенной» сущности. Издатели «Сунь-цзы» в «Сокровищнице военных трактатов Китая» толкуют эти дважды повторяющиеся знаки в духе первого изречения «Дао-Дэ цзина»: «Скрывается и еще скрывается! Духовное и еще более духовное!» В таком случае данное выражение у «Сунь-цзы» должно нести ту же метафизическую нагрузку, которой оно наделяется в даосской традиции, а именно: указывать на две последовательные ступени постижения реальности Пути. Речь идет об истоке, «корне» круговорота «пустотности» и «наполненности» в вещах.
127
Знак шэнь в оригинале может означать и духовный, и божественный, и волшебный, чудесный. Почти все современные китайские публикаторы склоняются к последнему варианту. Западные переводчики тоже избегают здесь слов с религиозными коннотациями и предпочитают говорить о «таинственном», «чудесном». В. Мэйр, вероятно, экстравагантности ради употребляет эпитет «демонический» (daemonic).
128
В энциклопедии «Тайпин юйлань» данный пассаж выглядит следующим образом: «Столь утонченное, столь сокровенное! Даже могут скрываться в постоянных формах. Столь одухотворенное, столь чудесное! Даже можно быть властителем судьбы противника». Наконец, в «Бинфа юйвэнь» встречается еще одна версия: «Всецело одухотворенное! Слышишь в беззвучном. Такое сокровенное! Прозреваешь в бесформенном».
129
Текст ханьского списка, несколько отличающийся от традиционного, свидетельствует в пользу именно такого перевода.
130
В ханьском списке, а также в энциклопедии «Тайпин юйлань» в этой фразе вместо слова «быстро» фигурирует сходный по написанию знак «далеко», так что все предложение можно прочитать иначе: «Когда противник не может остановить отступающих, это значит, что они находятся на недостижимом для него расстоянии». Из современных публикаторов этому прочтению следует Ли Лин.
131
Выражение «разметить (землю)», вероятно, имеет отношение к разновидности магической практики в древности: рисовать на земле талисманы или схемы укреплений, которые должны были защитить расположившееся лагерем войско от злых духов, хищных зверей и других опасностей. Здесь говорится о способности удерживать даже неукрепленные позиции.
132
В ханьском списке в начале фразе сказано: «Посему если искусный в ведении войны…» Вся фраза отличается редкой даже для древних текстов лапидарностью и потому допускает разные толкования. Буквально она гласит: «Форму другому, сам без формы» (син жэнь эр во у син). В Иньцюэшаньском списке она записана еще лаконичнее: «Форму другому, а без формы». Знак син в некоторых местах трактата переводится как «позиция», но здесь он обозначает всякий фиксированный образ. Согласно мнению Чжан Юя и Лю Иня, которое поддерживают тайваньские текстологи Вэй Жулинь и Сюй Цзинжэнь, а также Н. И. Конрад, речь идет о том, чтобы ввести противника в заблуждение искусными комбинациями «пустых» и «наполненных» позиций, «регулярных» и «нерегулярных» маневров. Эта точка зрения отражена уже в трактате «Разговор Танского Тай-цзуна с Ли Вэй-гуном», где император Тай-цзун говорит: «Я делаю так, что мой регулярный маневр противник воспринимает, как нерегулярный, а мой нерегулярный маневр – как регулярный. Вот это и значит «показывать форму противнику». Данной трактовке даже в большей мере соответствует ханьский список, где отсутствует слово «я». Правда, она требует добавления во фразу предлога дательного падежа. Заметим, что в несколько ином ракурсе та же мысль повторяется ниже. Однако уже Цао Цао придерживается принятого здесь и преобладающего в современной литературе толкования, согласно которому «отсутствие формы» равнозначно сокрытости позиции, а искусный полководец вынуждает противника иметь определенную «форму», т. е. «обнаружить себя» (это мнение разделяется, в частности, издателями серии «Сокровищница военных трактатов Китая», а также Л. Джайлсом, С. Гриффитом, Р. Сойером, Ж. Леви, Р. Эймсом, В. Мэйром и рядом китайских комментаторов). Различие между этими двумя толкованиями не кажется принципиальным, тем более что «бесформенность» в китайской традиции, как видим, означает не простое отсутствие формы, а состояние, предваряющее, в потенции заключающее в себе все формы (о чем прямо сообщается в этой же главе ниже). В даосских боевых искусствах эта «бесформенность прежде форм» равнозначна предельному расслаблению, и она внушает страх менее умелому бойцу, который невольно напрягается, пытается защитить себя, применяя физическую силу, и… оказывается побежденным. Наличие формы соответствует здесь самоутверждению, отождествлению себя с неким самообразом. Китайский стратег велик именно тем, что никогда не обнаруживает и тем более не показывает себя.
