Пурнабхадра - Панчатантра
Поэтому я и говорю: «Решает не только разум». Овладевший золотом сказал: «Если даже и так, все равно не следует пренебрегать словами друга. Но что же произошло? Хоть я и удерживал тебя, ты не остался из-за чрезвычайной жадности и гордости своими знаниями. И хорошо ведь говорится:
«Довольно! Спето хорошо». Но не послушал ты меня |
И драгоценность чудную за пенье получил свое». (37)
Несущий колесо спросил: «Как это?» Тот рассказал:
Рассказ пятый
«Жил в одном селении осел по имени Уддхата[472]. Днем он перевозил тяжести у красильщика, а ночью бродил, сколько ему хотелось. И как-то раз, бродя ночью по полям, он заключил дружбу с шакалом. Сломав забор на поле с огурцами, они пробирались туда, досыта наедались овощами и утром расходились по домам. И однажды, стоя посреди поля, опьяненный гордостью осел сказал шакалу: «О племянник! Погляди, какая ясная ночь. Поэтому я спою песнь. Какую же рагу[473] мне выбрать?» Тот сказал: «Дядя! К чему напрасно вызывать несчастье? Ведь мы заняты воровством. А воры и любовники должны вести себя тихо. Сказано ведь:
Раз кашляешь, то не воруй; сонлив, то шкур не похищай[474], |
А болен, то поменьше ешь, коль хочешь жизнь свою сберечь. (38).
Кроме того, неприятно твое пение, схожее с ревом раковины[475]. Даже издали услышат его сторожа поля и, поднявшись, поймают и убьют тебя. Поэтому ешь себе и не шуми». Слыша это, осел ответил: «О! Ты говоришь так, потому что живешь в лесу и не знаешь красоты пения. Сказано ведь:
Когда осенняя луна рассеивает ночи мглу, |
Как с другом хорошо вкушать напиток звуков сладостных!» (39)
Шакал сказал: «Дядя! Это так. Но ты ведь издаешь грубый рев. Зачем же противоречить собственной цели?» Осел сказал: «Тьфу, тьфу, дурак! Неужели я не знаю пения? Послушай же о его разделах:
Семь свар известно, грамы—три, а мурчхана— двадцать одна, |
Тан—сорок девять, матры—три, три лайи установлено. (40)
Затем—три яти, сорок бхаш и тридцать шесть различных варн[476]. |
Органов речи — шесть у нас[477] и девять настроений есть[478]. (41)
Немало песен знаем мы — числом сто восемьдесят пять, |
Покрытых блеском золотым, из всех частей составленных. (42)
Ведь сами боги ничего не знают слаще пения. |
Звучащей жилой Равана[479] когда-то Ишу[480] веселил. (43)
Как же ты говоришь, что я не знаю этого и удерживаешь меня?» Шакал ответил: «Дядя! Если так, то я стану у ворот изгороди, чтобы следить за сторожами поля, а ты пой, сколько захочешь».
И когда это произошло, осел вытянул шею и начал кричать. Тогда сторожа поля, слыша крик осла, стиснули от гнева зубы, схватили дубинки и побежали туда. И сбежавшись, они до тех пор били его, пока он не упал спиной на землю. Тогда, привязав ему на шею ступку с отверстием, сторожа поля заснули. А у осла прошла боль, и, как это свойственно его породе, он в то же мгновение поднялся. Сказано ведь:
Собаки, мулы, лошади и больше всех других — ослы |
На миг лишь ощущают боль, ударом причиненную. (44)
И растоптав изгородь, он пустился бежать вместе с той ступкой. Между тем шакал увидел его издали и со смехом сказал:
«Довольно! Спето хорошо». Но не послушал ты меня |
И драгоценность чудную за пенье получил свое». (45)
Так же и ты не остался, хоть я и удерживал тебя». Слыша это, несущий колесо сказал: «О друг! Это правда. И хорошо ведь говорится:
Кто разума совсем лишен и кто друзей не слушает, |
Тот быстро к гибели идет, подобно Мантхаре[481] ткачу». (46)
Овладевший золотом спросил: «Как это?» Несущий колесо рассказал:
Рассказ шестой
«Жил в одном селении ткач по имени Мантхара. Как-то сломались у него все прядильные колышки. Тогда, взяв топор, он стал бродить в поисках дерева и достиг морского берега. И увидев там большое дерево шиншапа[482], он подумал: «Это, видно, большое дерево. Поэтому, если срубить его, то будет много орудий для пряжи». Подумав так, он замахнулся на него топором. А на том дереве жил один дух[483], который сказал: «О! Это дерево — мой приют. Во всяком случае, пощади его. Ведь я живу здесь в высшем блаженстве, ибо тело мое овевает ветерок, берущий прохладу от морских волн». Ткач сказал: «О! Что же мне делать? Без дерева, приносящего мне необходимое, семья моя страдает от голода. Поэтому скорей уходи в другое место, а я срублю его». Дух сказал: «О! Я доволен тобой. Попроси, чего желаешь, и пощади это дерево». Ткач сказал: «Если так, то я схожу домой, спрошу своего друга и жену и вернусь». Тогда дух согласился на это; и ткач повернул назад к своему дому. Когда он входил в селение, то увидел своего друга цирюльника и сказал ему: «Эй, друг! Я овладел одним духом. Так скажи, чего мне попросить». Цирюльник ответил: «Дорогой! Если так, то попроси царство, чтобы ты стал царем, а я министром, и оба мы, вкусив счастье в этом мире, были счастливы и в другом мире», Ткач сказал: «О друг! Да будет так. Однако я спрошу и супругу». Цирюльник сказал: «Не следует советоваться с женщинами. Сказано ведь:
Корми и одевай жену, особенно когда она |
Пригодна для зачатия, но не советуйся ты с ней. (47)
А также:
«Тот дом, где женщина царит, игрок иль малое дитя, |
Идет дорогой гибели». — Так мудрый Бхаргава[484] сказал. (48)
И также:
До тех пор лишь в почете муж и любит он родителей, |
Пока не станет поступать по наущению жены. (49)
Своекорыстны женщины и о себе лишь думают. |
Ведь, коль несчастливы они, им даже сын родной не мил». (50)
Ткач ответил: «Если даже так, все равно она преданна супругу, и следует ее спросить».
И сказав ему так, он поспешно пришел к жене и обратился к ней: «Дорогая! Сегодня мы подчинили одного духа, и он исполнит желание. Вот я и пришел посоветоваться с тобой. Скажи поэтому, чего мне просить. Мой друг цирюльник говорит: «Попроси царство». Она ответила: «Сын благородного! Что понимают цирюльники? Не следует слушаться его. Сказано ведь:
Не следует держать совет с певцом, актером, нищими, |
С неблагородным, мальчиком, аскетом и цирюльником. (51)
К тому же эта царская должность, представляющая цепь великих страданий, полна забот о мире, сражении, походе, остановке, союзе, двуличии и других делах и никогда не приносит человеку счастья. К тому же:
Дерутся братья меж собой, а сын готов отца убить, |
Чтоб царским троном овладеть. Так лучше власти избегать». (52)
Ткач сказал: «Ты сказала правду. Так посоветуй, что мне попросить». Она ответила: «Ты ведь всегда производишь по одному куску ткани, которого хватает на оплату всех расходов. Теперь же попроси себе еще пару рук и голову, чтобы и спереди и сзади производить по одному куску ткани. Тогда благодаря цене одного куска оплатятся домашние расходы, а благодаря цене второго ты станешь проводить время, совершая необычайные дела и прославляемый родными». И выслушав ее, он с радостью сказал: «Хорошо, преданная супруга! Хорошо ты сказала! Так я и сделаю — вот мое решение». И вот ткач пошел и попросил духа: «О! Если ты исполняешь желание, то дай мне вторую пару рук и голову». Едва он сказал это, как в то же мгновение у него стало две головы и четыре руки. И когда, обрадованный, он пошел домой, то люди подумали: «Это — ракшаса» и до смерти избили его дубинками и камнями.
[Продолжение рассказа второго]Поэтому я и говорю: «Кто разума совсем лишен...». И несущий колесо снова сказал: «Ведь всякий человек, опутанный дьяволицей несбыточных и дурных надежд, становится посмешищем. И хорошо ведь говорится:
Кто, думая о будущем, захочет невозможного, |
Тот будет белый весь лежать, как Сомашармана[485] отец». (53)
Овладевший золотом спросил: «Как это?» Он рассказал:
Рассказ седьмой
«Жил в одном городе брахман по имени Свабхавакрипана[486]. Был у него горшок, наполненный крупой, остававшейся от еды, которую он получал в милостыню. Повесив этот горшок на гвоздь в стене и поставив под ним кровать, он не сводил с него глаз. И однажды ночью он подумал: «Горшок этот доверху наполнен крупой. Если случится голод, я выручу за него сотню рупий. И затем на эти деньги я куплю пару коз. Каждые шесть месяцев они будут давать приплод, и так у меня будет стадо коз. Затем за коз я получу коров. Когда коровы дадут приплод, я продам их потомство и получу затем за коров буйволиц, за буйволиц — кобылиц. От приплода кобылиц я получу множество коней. Продав их, я добуду много золота. На золото я выстрою дом с четырьмя покоями[487]. И затем придет кто-нибудь в мой дом и выдаст за меня прекрасную дочь с приданым. От нее родится сын. Я дам ему имя Сомашарман. Затем, когда его уже можно будет качать на коленях, я возьму книгу и, сев за конюшней, стану ее изучать. Между тем Сомашарман увидит меня с колен матери и, желая качаться на коленях, подойдет близко к лошадям. Тогда я в гневе скажу брахманке: «Возьми, возьми дитя!» А она, занятая домашними делами, не услышит моих слов. Тогда я вскочу и ударю ее ногой...». И тут, увлекшись этими мыслями, он так ударил ногой, что разбил горшок и стал белый от бывшей в горшке крупы.
