без автора - Тысяча И Одна Ночь. Книга 7
И тогда Абд-Аллах послал несколько человек Ансаров в Медину-Осиянную, и те привезли все, что он обязался дать. И зарезали овец и баранов, и люди собрались, чтобы есть кушанье. И мы провели, - говорил Абд-Аллах, - в таком положении сорок дней.
А потом аль-Гитриф сказал: "Берите вашу девушку!" И мы повезли её на носилках, и аль-Гитриф снабдил её тридцатью верблюдами подарков. И затем он простился с нами и уехал, а мы шли до тех пор, пока между нами и Мединой-Осиянной не осталось одного перехода. И тут выехали против нас всадники, чтобы напасть на нас (думаю я, что они были из Бену-Сулейм), и Утба бросился на них и убил нескольких, а потом он склонился набок, получив удар копьём, и упад на землю. И пришла к нам поддержка от обитателей этой местности, и они прогнали от нас тех всадников, а Утба окончил свой срок. И мы закричали: "Увы, Утба!" И девушка услышала это и бросилась с верблюда и припала к Утбе и стала горько плакать, и говорила такие стихи:
"Стараюсь я стойкой быть, но стойкости нет во мне,
Я тёшу лишь тем мой дух, что он за тобой пойдёт,
И будь справедливым, он, наверно, бы к гибели,
Он раньше тебя пришёл, и всех обогнал бы он.
Никто, после пас с тобой, с друзьями не справедлив -
Не будет уже душа с душою в согласье жить!"
И она издала единый крик, и срок её окончился. И мы вырыли им одну могилу и закопали их во прахе, и я вернулся в землю моих родичей и прожил семь лет, а затем я возвратился в Хиджаз и вступил в Медину-Осиянную для просвещения и сказал себе: "Клянусь Аллахом, я непременно вернусь к могиле Утбы!"
И я пришёл к ней и вдруг вижу: на ней высокое дерево с красными, жёлтыми и зелёными лентами. "Как называется это дерево?" - спросил я хозяев стоянки. И они сказали: "Дерево жениха с невестой".
И я пробыл на могиле Утбы один день и одну ночь и затем ушёл, и было это последним, что я знал о нем, помилуй его Аллах великий!"
Рассказ о Хинд, дочери ан-Нумана (ночи 681-683)
Рассказывают также, что Хинд, дочь анНумана, была прекраснейшей женщиной своего времени. И её красоту и прелесть описали альХаджжаджу, и он посватался за неё, не пожалев для неё больших денег, и женился на ней, обязавшись дать ей, кроме приданого, ещё двести тысяч дирхемов. И он вошёл к ней и оставался с ней долгое время, а затем, в какой-то день, он вошёл к ней, когда она смотрела на своё лицо в зеркало и говорила:
"Поистине Хинд всегда была кобылицею
Арабской, породистой, и вот её мул покрыл.
Кобылу когда родит - от господа дар её,
А если родится мул, то мул и принёс его".
И когда аль-Хаджжадж услышал это" он ушёл обратно и больше не входил к Хинд, а она не знала, что он её слышал. И аль-Хаджжадж пожелал развестись с нею и послал к ней Абд-Аллаха ибн Тахира, чтобы тот её с ним развёл. И Аод-Адлах ибн Тахир вошёл к Хинд и сказал: "Говорит тебе аль-Хаджжадж абу-Мухаммед, что за ним осталось для тебя от приданого двести тысяч дирхемов. Вот они здесь со мной, и он уполномочил меня на развод". - "Знай, о ибн Тахир, - сказала Хинд, - что мы были вместе, и, клянусь Аллахом, я ни одного дня ему не радовалась, а если мы расстанемся, то, клянусь Аллахом, я никогда не буду горевать. А эти двести тысяч дирхемов - подарок тебе за моё освобождение от сакифской собаки".
А после этого дошла эта история до повелителя правоверных Абд-аль-Мелика ибн Мервана, и ему описали её прелесть и красоту, и стройность её стана, и нежность её речей, и её любовные взгляды, и он послал к ней, чтобы за неё посвататься..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Шестьсот восемьдесят вторая ночь
Когда же настала шестьсот восемьдесят вторая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что повелитель правоверных Абдаль-Мелик ибн Мерван, когда дошла до него весть о красоте этой женщины и её прелести, послал к ней, чтобы за неё посвататься. И она прислала ему письмо, в котором говорила после хвалы Аллаху и молитвы за пророка его Мухаммеда (да благословит его Аллах и да приветствует): "Знай, о повелитель правоверных, что пёс лакал в сосуде".
И когда повелитель правоверных прочитал её письмо, он посмеялся её словам и написал ей слова пророка (да благословит его Аллах и да приветствует!): "Когда полакает пёс в сосуде кого-нибудь из вас, пусть вымоет его одна из них песком семижды." - И прибавил: - "Смой грязь с места употребления".
И когда Хинд увидела, что написал повелитель правоверных, ей нельзя было ему прекословить, и она написала ему после хвалы Аллаху великому: "Знай, о повелитель правоверных, что я соглашусь на брачный договор только при условии. А если ты спросишь: "Какое это условие?" - я скажу: "Пусть аль-Хаджжадж ведёт мои носилки в тот город, где ты находишься, и пусть он будет босой и в той одежде, которую носит".
И когда Абд-аль-Мелик прочитал это письмо, он засмеялся сильным и громким смехом и послал к аль-Хаджжаджу, приказывая ему это сделать, и аль-Хаджжадж, прочитав послание правителя правоверных, согласился, не прекословя, и исполнил его приказание. И потом альХаджжадж послал к Хинд, приказывая ей собираться, и она собралась и села на носилки, и аль-Хаджжадж ехал со своей свитой, пока не подъехал к воротам Хинд. И когда Хинд поехала в носилках и поехали вокруг рее невольницы и евнухи, аль-Хаджжадж спешился, босой, взял верблюда за узду и повёл его. И он шёл с Хинд, и та потешалась над ним и насмехалась и смеялась вместе со своей банщицей и невольницами, а потом она сказала своей банщице: "Откинь занавеску носилок!" И банщица откинула занавеску, и Хинд оказалась лицом к лицу с альХаджжаджем, и она начала над ним смеяться. И альХаджжадж произнёс такой стих:
"И если смеёшься ты, о Хинд, то ведь ночью я
Не раз оставлял тебя без сна и в рыданьях",
А Хинд отвечала ему таким двустишием:
"Не думаем мы, когда мы душу спасли и жизнь,
О том, что утратили из благ и богатства мы.
Богатства нажить легко, и слава вернётся вновь,
Когда исцелится муж от хвори и гибели".
И она смеялась и играла, пока не приблизилась к городу халифа, а прибыв в этот город, она бросила на землю динар и сказала аль-Хаджжаджу: "О верблюжатник, у нас упал дирхем; посмотри, где он, и подай его нам". И альХаджжадж посмотрел на землю и увидел только динар и сказал женщине: "Это динар". - "Нет, это дирхем", - сказала Хинд. "Нет, динар", - сказал аль-Хаджжадж. И Хинд воскликнула: "Хвала Аллаху, который дал нам вместо павшего дирхема динар. Подай нам его!" И аль-Хаджжаджу стало стыдно. И потом он доставил Хинд во дворец повелителя правоверных Абд-аль-Мелика ибн Мервана, и она вошла к нему и была его любимицей..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Шестьсот восемьдесят третья ночь
Когда же настала шестьсот восемьдесят третья ночь, она сказала: "Дошло до меня, что Хинд, дочь ан-Нумана, стала любимицей повелителя правоверных, но это не удивительней" чем история об Икраме и Хуэейме.
Рассказ об Икриме и Хузейме (ночи 683-684)
Дошло до меня, о счастливый царь, что был в дни повелителя правоверных Сулеймана ибн Абд-аль-Мелика один человек по имени Хузейма ибн Бишр из племени Бену-Асад. Он отличался явным благородством и имел обильные блага и был милостив и благодетелен к друзьям, и он пребывал в таком положении, пока не обессилило его время и не стал он нуждаться в своих друзьях, которым он оказывал милости и помогал деньгами. И они помогали ему некоторое время, а потом это им наскучило. И когда Хузейме стала ясна их перемена к нему, он пошёл к своей жене (а она была дочерью его дяди) и сказал ей: "О дочь моего дяди, я вижу в моих братьях перемену, и я решил не покидать дома, пока не придёт ко мне смерть". И он заперся за дверями и питался тем, что у него было, пока запасы его не кончились, И тогда Хузейма впал в недоумение.
А его знал Икрима-аль-файяд ар-Риби, правитель альДжезиры. И когда он однажды сидел в своей приёмной зале, вдруг вспомнили Хузейму ибн Вишра, и Икрима-альфайяд спросил: "В каком он положении?" - "Од дошёл до положения неописуемого, - ответили ему, - запер ворота и не покидает дома". И сказал Икрима-аль-файяд: "Это случилось с ним только из-за его великой Щедрости! И как не находит Хузейма ибн Бишр помощника и приносящего поддержку!" - "Он не нашёл ничего такого", - сказали присутствующие. И когда наступила ночь, Икрима пошёл и взял четыре тысячи динаре" и положил их в один кошёлка потом он велел оседлать своего коня и вышел тайком от родных и доехал с одним из своих слуг, который вёз деньги. И он ехал, пока не остановился у ворот Хузеймы, а потом он взял у своего слуги мешок и, приказав ему удалиться, подошёл к воротам и сам толкнул их.
И Хузейма вышел, и Икрима подал ему мешок и сказал: "Исправь этим своё положение". И Хузейма взял мешок и увидал, что он тяжёлый, и, выпустив его из рук, схватился за узду коня и спросил Икриму: "Кто ты, да будет моя душа за тебя выкупом?" - "Эй, ты, - сказал Икрима, - я не потому приехал к тебе в подобное время, что хочу, чтобы ты узнал меня". - "Я не отпущу тебя, пока ты не дашь мне себя узнать", - сказал Хузейма. И Икрима сказал: "Я - Джабир-Асарат-аль-Кирам". - "Прибавь ещё!" - сказал Хузейма, и Икрима ответил: "Нет!" И уехал.
