Автор неизвестен Древневосточная литература - Предания о дзэнском монахе Иккю по прозвищу «Безумное Облако»
«Клятвы в вечной любви»
Дали друг другу
Нерушимые клятвы
В вечной любви?
И тем отдали в залог
Доброе имя своё[358].
Тигири оку
Котобадзити о я
Торинуран
Томо ни футари га
На ва нагасу томо
«Расставание влюблённых»
Вот только что
Колокол пробил семь раз[359].
Разговор о любви
Ещё не закончен, и ты
Не торопи расставанье!
Има нару ва
Нанацу но канэ дзо
Муцугото мо
Мада цукисэну ни
Вакарэисогу на
«Утро после ночи любви»
Недавно расстались,
А мысли стремятся назад,
Возвращаются к ней,
И всё утро теснятся в душе
Смятенные чувства.
Вакарэкоси
Ато ни хикаруру
Усирогами
Кэса кусикуси то
Омоимидаруру
«Любовь под луной»
Таим мы любовь,
И в тот вечер, когда
Навестить тебя не могу, —
Тайком не встречаешься ли
С «лунным мужчиной»[360] ты?
Синобу тотэ
Товану ёсугара
Тэру цуки но
Кацура отоко ва
Кими га ёкомэ ка
«Любовь у колодца»
Как верёвкой ведро
Привязано к вороту,
Так и мысли мои
Стремятся только к тебе, —
Доведётся ли повидаться?
Курумаи но
Цурубэ но нава но
Хитосудзи ни
Какэтэ омоваба
Мегуриаванан
Так он сразу же сложил несколько стихотворений. Соки их все записал, перечитывал и восхищался.
— Я говорил, что вы не мирянин, а потому не можете понять чувства мирян, но вы сложили стихи о любви на каждую из предложенных тем, и с глубоким смыслом. Воистину, как говорил Киёсукэ[361], «даже человек, несведущий в поэзии, если пишет о чём-то важном для него, может сочинить выдающиеся строки». Стихи принца Мотоёси «Застава Аусака на восточной дороге»[362] или Сотан[363] с его «По стремнинам Юра» выглядят необычно и очень талантливы, пишут, что их повторяли в народе. Стихи преподобного не наполнены страстью, и в этом-то их суть, они выше страстей, и это их выделяет — можно называть их необычными, а можно назвать удивительными! — так восхищался он в написанном позднее сочинении, где всё подробно изложил.
6
О том, как Иккю примирил супругов «безумными стихами»
Неподалёку от кельи преподобного Иккю жил зажиточный крестьянин, которого звали Синнодзё. Он почитал Иккю, и он, и жена его всегда хорошо о нём отзывались, особенных пороков за ними не водилось, и они временами навещали Иккю в его келье. Бывало, целый день они внимали толкованию Закона, и преподобный тоже запросто навещал семью Синнодзё. Сам Синнодзё был от рождения человек неглупый, сыну его сравнялось семь лет, заливных и суходольных полей имел вдоволь, ни в чём не знал недостатка, жил вольготно, как хотелось бы каждому. Характер имел прямодушный, тайных страстей не имел, но вот почему-то случались у них иногда споры с женой, так что по полдня или по целому дню не разговаривали они и старались не встречаться, и так бывало один-два раза в месяц. Потом снова мирились, так что близкие к ним люди и даже родственники махнули рукой: «Опять они за своё!» — никто их не мирил, и так оно и шло.
Как-то раз, когда Иккю зашёл к Синнодзё, эти двое как-то странно себя вели, и понял преподобный, что они снова взялись за старое. Не подавая виду, он зашёл к ним и сказал:
— Сегодня у меня к вам обоим есть небольшая просьба. Подойдите-ка поближе.
Они подошли к преподобному, чтобы узнать, в чём дело, и он объяснил:
— То, о чём я хочу попросить, — дело совсем несложное. Один человек мне сказал: «Пускай мужчина и женщина напишут на одном листе по половине стихотворения», и я согласился выполнить его просьбу, подумав, что это легко устроить. Я хотел бы, чтобы вы вдвоём это написали. Первую часть пусть напишет Синнодзё, а вторую часть даю вам! — с такими словами он разделил стихотворение надвое, тщательно завернул в бумагу и передал супругам.
— Храните это в совершенной тайне завёрнутым до вечера, пока не стемнеет, а потом уже напишете в спальне, чтоб не проведал никто. Ни в коем случае никому не показывайте! — так он упрашивал их, и они легко согласились:
— Это нам будет сделать несложно! Что вы, вы всегда так о нас заботитесь!
Обменявшись любезностями, подали угощение, Иккю вежливо с ними поговорил, попрощался и ушёл. Супруги же были в ссоре и, когда преподобный ушёл, о том стихотворении не говорили, и вот смеркалось, наступил поздний вечер, и Синнодзё зашёл в спальню жены.
— Нужно бы написать стихотворение, которое сегодня оставил преподобный. Достань-ка бумагу и тушечницу.
Жена молча достала свою часть стихотворения, сунула супругу бумагу и тушечницу, тайком развернула свою часть и прочитала:
«Махать вовсю кулаками, когда уже кончилась драка».
Она подумала: «Странное окончание стихотворения! Надо бы узнать, что в первой части!» — а Синнодзё тем временем развернул свою часть и увидел:
«Нет никого, кто помог бы любви… Странное дело».
Он обмакнул кисточку в тушь, проглядел написанное и подумал: «Да уж, странное начало стихотворения. Что же там дальше? Поскорее бы увидеть!» — быстро переписал первую часть и молча передал жене. Она тоже быстро записала окончание стихотворения. Оба привстали и прочитали вслух:
Нет никого,
Кто помог бы любви…
Странное дело —
Махать вовсю кулаками,
Когда уже кончилась драка.
Та га наосу
Нака то ва наси ни
Мё: то суру
Исакаи сугитэ
Ёру но тигирики
Супруги, ни слова не говоря, ещё какое-то время смотрели на стихотворение, потом взглянули друг на друга и засмеялись. Отложив написанное в сторону, Синнодзё сказал жене:
— Он понял, что мы в ссоре, но ничего не сказал, а попросил нас написать эти стихи, чтобы усовестить нас, и такое за ним бывает, и всё равно удивительно.
Жена тоже это поняла:
— И правда, когда ничего не скажешь, не подумать плохо о людях и, ничего такого не говоря, наставить на путь истинный — удивительное дело. Даже стыдно как-то, что он так о нас заботится, а мы так себя ведём — надо бы исправиться!
С тех пор меж ними не было ссор, и зажили они мирно.
Вот уж вправду, необычный способ мирить людей, — жили они в старинные времена, и те супруги были людьми порядочными, так что не пренебрегли наставлениями преподобного, и стал тот случай примером, как люди исправились.
Жена достала свою часть стихотворения, сунула супругу бумагу и тушечницу, развернула свою часть и прочитала: «Махать вовсю кулаками, когда уже кончилась драка». Она подумала: «Странное окончание стихотворения! Надо бы узнать, что в первой части!» — а Синнодзё тем временем развернул свою часть.
7
О том, как Иккю разъяснил объявление театра Но
В келью Иккю пришло четверо или пятеро разгорячённых молодых людей. Преподобный пригласил их внутрь.
— Мы к вам пришли, чтобы кое о чём узнать! — загалдели они, а Иккю посмотрел на них и спросил:
— Что же у вас за дело? Подходите сюда! — Они зашли и притихли, а один из парней сказал:
— Со вчерашнего вечера на Первом проспекте, на воротах, где вешают объявления, что-то повесили странное. Мы все вместе читали, да так и не поняли. Переписали и принесли вам. Объясните нам, в чём здесь дело! — достал из-за пазухи написанное и положил перед преподобным. Там было написано:
Нос
Чашка для чёрта
Обучение стихосложению
В новом святилище
В том, что на ноги надевают,
Быстрая лодка
Покидает родные места.
Они но сакэирэ
Ута но ёминараи
Синъясиро
О-аси но фукуро
Хасирибунэ
Мото о хику
Сообщаем о проведении этого. Порядок такой:
Вверх поглядишь —
И возрадуешься
Весенним туманам.
Из котла тут же
Накладывают еду,
Старец почтенный
Дёснами сливу жуёт.
Птицы, цветы,
Ветер, луна —
Всё здесь есть без остатка.
Десять по десять
И десять по тысяче
Вместе сложив,
«Маа» — сказали
Наоборот.
Уэ мирэба
Сироу таносиму
Хару касуми
Иабэ кара сугу ни
Моно ёсоу нари
Тосиёри ва
Хагуки дэ умэ о
Курихикэри
Катё:фу:гэцу
Сидзю: мацумаси
Too дзуцу о
Too то сэн дзуцу
Too авасэ
Маа то юутэ ва
Каэсарэникэри
Иккю, даже не дочитав, зашёлся смехом:
