без автора - Тысяча И Одна Ночь. Книга 2
Спросили одного мудреца: "Кто из людей в наихудшем положении?" И он отвечал: "Тот, в ком страсть одолела мужество и чьи помыслы удалились в высоты, так что его знания расширились, а оправдания уменьшились".
Как хорошо то, что сказал Кайс:
"И меньше других людей мне нужен назойливый,
Что мнит всех заблудшими, не зная и сам пути.
И деньги и качества взаймы лишь даны тебе;
Ведь то, что сокрыто в нас, мы все на себе несём.
И если, берясь за дело, в дверь ты не в ту войдёшь,
Заблудишься, а войдя, где нужно, свой путь найдёшь".
Потом девушка сказала: "Что же до рассказов о подвижниках, то Хишам ибн Бишр говорил: "Я спросил Омара ибн Убейда: "В чем истинное подвижничество?" И он отвечал мне: "Это изъяснил посланник божий, - да благословит его Аллах и да приветствует! - в словах своих: "Подвижник тот, кто не забывает о могиле и испытании и предпочитает вечное преходящему; кто не считает "завтра" в числе своих дней и относит себя к числу умерших".
Известно, что Абу-Зарр говорил: "Бедность мне любезнее богатства, и болезнь мне любезнее, чем здоровье".
И сказал кто-то из слушавших: "Да помилует Аллах Абу-Зарра!" А я скажу: "Кто уповает на хороший выбор Аллаха великого, тот будет доволен положением, которое выбрал для него Аллах. Говорил кто-то из верных людей: "Ибн Абу-Ауфа совершал с нами утреннюю молитву и стал читать: "О, завернувший в плащ..." и, дойдя до слов его - велик он! - "и когда будет вострублено в трубу", он упал мёртвый".
Говорят, что Сабит аль-Бунани так плакал, что его глаза едва не пропали, и к нему привели человека, чтобы лечить его. "Я буду его лечить с условием, чтобы он меня слушался", - сказал этот человек. И Сабит спросил: "А в чем?" - "В том, чтобы не плакать", - отвечал лекарь. И Сабит сказал: "А какой прок от моих глаз, если они не будут плакать?"
Один человек сказал Мухаммеду ибн Абд-Аллаху: "Дай мне наставление..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Восемьдесят первая ночь
Когда же настала восемьдесят первая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что везирь Дандан рассказывал Дау-аль-Макану: "И вторая девушка говорила твоему покойному отцу, Омару ибн ан-Нуману: "Один человек сказал Мухаммеду ибн Абд-Аллаху: "Дай мне наставление". И тот ответил: "Моё наставление тебе: будь в этой жизни владыкой воздержанным, а до будущей жизни рабом жадным". - "Как так?" - спросил человек. И Мухаммед ответил: "Воздержный в этой жизни владеет и вольной жизнью в будущем".
Говорил Гаус ибн Абд-Аллах: "Было два брата среди сынов Израиля, и один спросил другого: "Какое самое страшное дело ты сделал?" - "Я проходил мимо гнёзда с птенцами, - отвечал тот, - и, взяв оттуда одного из птенцов, бросил его обратно в гнездо, но не к тем птенцам, от которых я взял его; это самое страшное дело, которое я сделал". - "А какое дело самое страшное из того, что сделал ты?" - "Что до меня, - отвечал ему брат, - то вот самое страшное дело, которое я совершаю: вставая на молитву, я боюсь, что делаю это только ради награды". А отец слышал их речи и воскликнул: "О боже, если они говорят правду, возьми их к себе!" И сказал кто-то из разумных: "Поистине, эти двое из числа достойнейших детей".
Говорил Сапд ибн Джубейр: "Я был вместе с Фудалой ибн Убейдом и сказал ему: "Дай мне наставление", а он отвечал: "Запомни из моих слов две черты: не придавай Аллаху никого в товарищи и не обижай ни одну из тварей Аллаха". И он произнёс такое двустишие:
"Таким, каким хочешь, будь -
Аллах многомилостив.
Заботы оставь свои - ведь в жизни дурными
Два дела лишь должно счесть, - не будь же ты
Близок к ним, -
Придача богов других и к людям жестокость".
А сколь прекрасны слова поэта:
"Когда ты не взял с собой запас благочестия
И встретишь по смерти тех, кто им запастись успел"
Ты каяться будешь в том, что с ними несходен ты,
И в том, что запаса ты не сделал, подобно им".
Затем выступила третья девушка, после того как отошла вторая, и сказала:
"Поистине, глава о подвижничестве очень обширна, но я расскажу из неё кое-что, что мне вспомнится со слов благочестивых предков.
Сказал кто-то из знающих: "Я радуюсь смерти и не уверен, что найду в ней отдых. Но я знаю, что смерть стоит между мужем и его делами, и я надеюсь, что добрые дела будут удвоены, а злые дела прекратятся".
Когда учёный Ата-ас-Сулами заканчивал наставление, он начинал трястись, дрожать и горько плакать. Его спросили: "Почему эго?" И он отвечал: "Я собираюсь приступить к великому делу, а именно - стать перед лицом великого Аллаха, чтобы поступать сообразно с моим наставлением. Поэтому-то Али Звина-аль-Абидин, сын аль-Хусейна, дрожал, вставая на молитву, и когда его спросили об этом, он сказал: "Разве знаете вы, перед кем я встаю и к кому обращаюсь?"
Говорят, что рядом с Суфьяном ас-Саури жил один слепой человек, и когда наступал месяц рамадан, он выходил с людьми молиться, но молчал и оставался дольше других. И говорил Суфьян: "Когда настанет день воскресения, приведёт людей Корана, и они будут выделены среди других тем признаком, что им оказано будет большое уважение".
Говорил Суфьян: "Если бы душа утвердилась в сердце как следует, оно бы наверно взлетело от радости, стремясь к раю, и от печали и страха перед огнём".
И говорят со слов Суфьяна, что он сказал: "Смотреть в лицо несправедливому - грех".
Затем третья девушка отошла и выступила четвёртая и сказала:
"А вот и я расскажу кое-что из того, что мне вспомнится из рассказов о праведниках.
Передают, что Бишр Босоногий говаривал: "Я слышал, как Халид говорил: "Берегись тайного многобожия!" - "А что такое тайное многобожие?" - спросили его. И он сказал: "Если кто-нибудь из вас молится и очень долго длит поясные и земные поклоны, то снова становится нечистым".
Говорил кто-то из знающих: "Добрые дела искупают злые", а Ибрахим говорил: "Я пробил Бишра Босоногого открыть мне кое-что из тайн истинной жизни, и он сказал мне: "О сынок, этой науке нам не следует учить всякого: из каждой сотни - пять, как подать с денег". И я нашёл его слова прекрасными и одобрил их, - говорил Ибрахим ибн Адхам, - и однажды я молюсь и вижу - Бишр тоже молится. И я встал сзади него, творя поклоны, пока не прокричал муздзин. И тут поднялся человек в обтрёпанной одежде и сказал: "О люди, берегитесь вредоносной правды, и нет зла в полезной лжи; в необходимости нет выбора, и не помогут слова при отсутствии блага, как не повредит молчание, когда оно есть". Однажды я увидел, - говорил Ибрахим, - как у Бишра упал даник, и я встал и подал ему вместо него дирхем, но он сказал: "Я не возьму его". - "Это вполне дозволено", - сказал я. И Бишр отвечал: "Я не променяю на блага здешней жизни блага жизни будущей. Рассказывают, что сестра Бишра Босоногого отправилась к Ахмеду ибн Ханбалю..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Восемьдесят вторая ночь
Когда же настала восемьдесят вторая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что везирь Дандан рассказывал Дау-аль-Макану: "И девушка говорила твоему отцу, что сестра Бишра Босоногого отправилась к Ахмеду ибн Ханбалю и сказала ему: "О Имам веры, мы прядём ночью и работаем для жизни днём. Мимо нас редко проходят стражники Багдада со светильниками, а мы сидим на крыше и прядём при свете их. Запретно ли это нам?" - "Кто ты?" - спросил её Ахмед ибн Ханбаль. "Сестра Бишра Босоногого", - отвечала она. И ибн Ханбаль воскликнул: "О семейство Бишра, я не перестаю усматривать благочестие в ваших сердцах".
Говорил кто-то из знающих: "Когда Аллах хочет своему рабу добра, он открывает ему врата дела".
Когда Малик ибн Динар проходил по рынку и видел что-нибудь, чего ему хотелось, он говорил: "О душа, черни, я не соглашусь на то, чего ты желаешь!" И говорил он: "Да будет доволен Аллах, спасение души в том, чтобы перечить ей, а беда для души в том, чтобы ей следовать".
Говорил Мансур ибн Аммар: "Однажды я совершил паломничество и направлялся в Мекку через Куфу, а ночь была тёмная. И вдруг я услышал, как кто-то кричит в глубине ночи: "О боже, клянусь твоей славой и величием, совершив грех, я не хотел тебя ослушаться, и я не отрицаю бытия твоего. Это прегрешение ты судил мне совершишь в твоей предвечной безначальности. Прости же мне то, в чем я преступил; я ослушался тебя по неведению!" И, окончив молиться, он произнёс такой стих из Корана: "О те, кто уверовал, охраняйте себя и ваших близких от огня, топливо которого - люди и камни...", и я услышал шум падения, причины которого я не знал, и уехал. А когда настал следующий день, мы шли по дороге и увидели похоронное шествие, и за ним шла старуха, силы которой ушли. Я спросил её об умершем, и она сказала: "Это похороны одного человека, который вчера проходил мимо нас, когда мой сын стоял и молился. И он прочёл стих из книги Аллаха великого, и у этого человека лопнул жёлчный пузырь, и он умер".
