Эпосы, легенды и сказания - Жизнеописание Сайфа сына царя Зу Язана
Весь мир, как человеческий, так и сверхъестественный, делится на хороших людей – мусульман и плохих – язычников и огнепоклонников, а также на хороших и плохих джиннов и марид[20] ов – в соответствии с тем, признают они Аллаха или нет. Тот, кто в ходе повествования принимает ислам и начинает помогать герою в его делах, становится хорошим, какова бы ни была его «предыстория». Нежелание принять ислам – самое убедительное свидетельство «злокозненной» натуры. В «невежестве» упорствуют лишь самые отвратительные персонажи – Камария, Синяя Звезда и др. Правда, и сам Сайф первые годы жизни проводит в «неведении божественного закона» и лишь впоследствии, под влиянием мудрого шейха Джияда, принимает ислам, но зато потом становится ревностным защитником своей новой религии. Здесь мы опять сталкиваемся с одной из неувязок, столь характерных для романа. Ведь герой живет до возникновения и распространения ислама, основанного Мухаммедом лишь в VII в.! Но авторов романа проблема «воспоминаний о будущем», как видно, совсем не тяготит: они лишь слегка видоизменяют мусульманский «символ веры», подставив вместо имени еще не родившегося Мухаммеда имя Ибрахима[21] (библейский Авраам), которого в соответствии с Кораном величают «другом Аллаха». После «исторического» обращения Сайфа о мусульманстве говорится просто как об «истинной вере», знакомой и понятной как автору, так и читателю, с ее обычными намазами, омовением, предстоятелем на молитве и прочими атрибутами.
Единый и всемогущий Аллах заранее определил судьбы героев романа и постоянно вмешивается в земные дела на стороне «правоверных» персонажей, обеспечивая им избавление от опасностей и победу. Когда Камария заносит кинжал над головой новорожденного сына, которому предназначены великие свершения, рука ее по воле всевышнего немедленно отсыхает. Когда царь Заколдованного замка приказывает бросить Сайфа в море, палачу является ночью пророк Хидр[22] и немедленно обращает его в ислам, после чего палачу приходится спасать Сайфа. Пророк Хидр обращает в ислам и персидского царя Шах аз-Замана в городе Тебризе, чтобы он вместе с войском отправился на помощь Сайфу против грозных амазонок. Подобным эпизодам в романе нет числа. Попав в беду, достаточно попросить Аллаха о помощи или просто воскликнуть: «Аллах велик!» – и чудесное спасение тотчас совершится. При этом знаменательно, что ссылки на нравственные предписания ислама (например, «Аллах запретил убийства») встречаются в тексте чрезвычайно редко. Этический критерий прост и ясен: дозволено и хорошо все, что совершается во имя распространения истинной веры. Эта заповеданная Сайфу и его сподвижникам великая миссия оправдывает любую жестокость и коварство.
Язычество в романе не только декларативно отвергается, но и всячески дискредитируется. Поклонение «Книге Нила» или культ барана в Долине великанов изображены предельно нелепыми и неэстетичными: мочой барана царь умывает лицо, а бараний помет, по представлениям великанов, предназначен избавлять от дурного запаха изо рта. Шама бесстрашно бьет бога-барана и кормится приготовленной для него пищей, а позднее Сайф закалывает и съедает самого барана, наглядно демонстрируя бессилие «божества» и ложность языческих верований.
Однако вместе с тем языческая основа еще очень сильна в сознании и героев романа, и его создателей. Волю Аллаха вершат бесчисленные колдуны и ведуны, тайны судьбы открыты «только мудрой Акиле и Аллаху». Творец всего живого ставится, таким образом, в один ряд с волшебными силами, а его могущество трактуется в духе народных поверий, уходящих корнями в доисламское язычество.
В целом «Роман о Сайфе» – яркий памятник примитивно-мистического религиозного сознания, в котором само представление о едином, грозном и всеведущем божестве еще остается по сути своей языческим.
* * *В отличие от восходящих к древним преданиям народных романов-эпопей, в которых доминирует эпико-героическая основа (ср. «Роман об Антаре»), в более поздних произведениях этого жанра эпико-героический субстрат в значительной степени утрачивает свою первозданную поэтическую силу, а в большой части повествования и вовсе вытесняется сказочно-романтическими и любовно-авантюрными элементами. Так и в «Романе о Сайфе» общая эпическая канва мостами расшита «героическими» образами и мотивами (особенно в ранних, наиболее архаических частях), местами играет роль условного обрамления сказочно-авантюрной фабулы, а кое-где и вовсе вытесняется ею. Такие переходы от древней культуры к средневековой можно проследить на многих аспектах романа: от эпико-героического к сказочному и авантюрному, от бедуинской этики и эстетики к мусульманской морали, и к типичным для средневекового горожанина представлениям об идеале.
Многостадийная история создания и множественное авторство сделали «Роман о Сайфе» своеобразным памятником изменяющихся форм жизни, религиозного сознания, народных представлений и психологии и образного мышления средневекового арабского общества.
С этой точки зрения весьма интересен образ главного героя. Сайф сын царя Зу Язана, занимающий «промежуточное» место между древним богатырем и феодальным князем, наделен почти всеми традиционными чертами эпического героя. Прежде всего, он личность исключительная и по происхождению: в романе говорится, что свою родословную – по рождению и по внешнему облику – он ведет непосредственно от Сима, сына библейского «царя Ноя». Его «избранность» обнаруживается сразу, как только он появляется на свет. Новорожденный Сайф отмечен особой приметой, свидетельствующей о его великом предназначении: «на щеке его имеется родинка, округлая, как полная луна». Брошенный жестокой матерью в пустыне, он был вскормлен сперва газелью, а потом царицей джиннов. Уже в семь лет юный герой обнаруживает богатырский характер: он не пожелал сесть на смирную кобылицу, но предпочел чистокровного «темного как ночь вороного жеребца, который рыл копытами землю», схватил копье и меч и, выехав на городскую площадь, стал состязаться с самыми опытными воинами и, разумеется, всех побеждать. В дальнейшем «красотой, добродетелью и воинским искусством» он превзошел «всех людей своего времени», так что о доблести его «слагали стихи».
Поведение юного Сайфа представляется небезупречным, если посмотреть на него с точки зрения средневековой мусульманской морали, но зато оно соответствовало представлениям древних аравитян о том, каким должен быть истинный бедуинский богатырь. В молодые годы, когда Сайф жил при дворе царя Афраха, он «обижал и старого и малого, и бедняка и богатого эмира». Любопытно, что в романе подобные действия Сайфа вовсе не осуждаются, рассказчик даже восхищается ими как проявлением богатырского молодечества. Такая же разбойничья этика была свойственна и отцу Сайфа – Зу Язану, который, желая овладеть землями царя Баальбека, сперва вызвал его на единоборство, а после победы «захватил его богатства и владения и перебил его воинов».
Однако по мере развития действия Сайф порой ведет себя наподобие европейских рыцарей. Он спасает женщин, находящихся в заточении у злого марида, освобождает пленников, захваченных Садуном, без устали повторяет разные «возвышенные» слова вроде: «благородный рыцарь, когда он на коне, не нападает на пешего» или: «мы, арабы, исполняем то, что обещаем, и милуем того, кого побеждаем» и т. д.
Как и полагается эпическому герою, Сайф на протяжении романа непрестанно сражается с полчищами врагов, уничтожая их тысячами, причем в описаниях его подвигов рассказчик не пренебрегает никакими гиперболами.
Подобно другим эпическим героям, Сайф, выезжая на поединок, всячески поносит врага и хвастается своей родословной и былыми подвигами. При этом в его речах переплетается «богатырская похвальба» древнеарабского традиционного жанра с выражением чувств средневекового воина-мусульманина. Так, вступая в бой с войском огнепоклонников, Сайф восклицает: «Аллах велик! По воле своей он посылает победу, а злокозненных ввергает в гибель. О собаки, радуйтесь тому, что следы ваши исчезнут с лица земли, ликуйте, ведь сейчас настал ваш последний час. Вам не спастись от меня, я царь земли Йемен из рода Тубба племени славных химьяритов Сайф сын царя Зу Язана, губитель неверных язычников».
В жизнеописании Сайфа наличествуют все основные эпические мотивы и ситуации. Он совершает подвиги, добывая выкуп за невесту, достает заколдованное в древние времена оружие, которое в соответствии с эпической традицией получает из рук почтенного старца – сына пророка Сима – и с помощью праведного мусульманского шейха. Присутствует в романе и мотив побратимства. Как и полагается, братанию предшествует поединок между будущими назваными братьями, причем главный герой Сайф лишь с трудом побеждает своего врага. Строго по эпической схеме строятся, например, взаимоотношения Сайфа с Садуном-чернокожим, владельцем Звездной крепости. Оказывается, прежде Садун был страшным разбойником, он «нападал на караваны, грабил их и убивал мужчин и женщин». Царь Афрах требует у Сайфа голову Садуна в качестве выкупа за невесту Шаму, Сайф отправляется в его крепость и вызывает Садуна на единоборство. Сайф трижды побеждает врага, после чего противники братаются, Садун принимает пелам и освобождает своих пленников. Таким образом, поединок с будущим названым братом носит затяжной характер, что должно подчеркнуть способность героя преодолевать в сражении большие трудности и вместе с тем доказать право поверженного противника как выдающегося воина на братание с героем. Сайф братается также с Абу Таджем, Маймуном, Дамапхуром, Сабиком и др. Важную роль в истории Сайфа играют эпические враги – его мать Камария, советники царя Сайфа Арада – Сакрадион и Сакрадис, сам царь Арад и др.
