Сюэцинь Цао - Сон в красном тереме. Т. 1. Гл. I – XL.
Далеко на юго-востоке, в тех краях, где в стародавние времена осела земля, стоял город Гусучэн. У западных его ворот находился квартал Чанмэнь, место увеселений городской знати и богачей. Рядом с кварталом проходила улица Шилицзе, заканчивавшаяся переулком Жэньцинсян, где стоял древний храм. Место узкое, тесное, недаром его прозвали Тыквой горлянкой.
Неподалеку от храма жил отставной чиновник по фамилии Чжэнь, по имени Фэй. Второе его имя было Шиинь. Жена его, урожденная Фэн, слыла женщиной умной и добродетельной, имела понятие о долге и этикете. Семья считалась знатной, хотя богатством не отличалась.
Чжэнь Шиинь был человеком тихим и смирным, ни к славе, ни к подвигам не стремился. Любовался цветами, сажал бамбук, пил вино и читал стихи, – словом, вел жизнь праведника. Одно было плохо: прожил полвека, а сыновей не имел – только дочь Инлянь, которой едва исполнилось три года.
Однажды в жаркий летний день Чжэнь Шиинь отдыхал у себя в кабинете и от нечего делать перелистывал книгу. Утомившись, он отложил ее, облокотился о столик и задремал. Приснилось ему какое-то незнакомое место и двое монахов – буддийский и даосский. Они приближались, беседуя между собой.
– Зачем ты носишь с собой этот камень? – спросил даос у своего спутника.
– Нынче должно решаться дело влюбленных безумцев – хотя они еще не появились на свет, и, пользуясь случаем, я хочу отправить этот камень в бренный мир, – отвечал буддийский монах.
– Вот оно что! Значит, и ему суждено стать влюбленным безумцем в мире людей?! Где же это произойдет? – снова спросил даос.
Буддийский монах пояснил:
– Дело это на первый взгляд может показаться забавным. Когда-то богиня Нюйва, заделывая трещину в небосводе, бросила этот камень на произвол судьбы, поскольку он ей не пригодился, и с тех пор он бродит по белу свету как неприкаянный. Так он попал во дворец Алой зари, где живет фея Цзинхуань. Знавшая о происхождении камня, фея оставила его у себя, пожаловав ему звание Хрустальноблещущий служитель дворца Алой зари. Прогуливаясь однажды по западному берегу реки Душ, служитель заметил возле камня Трех жизней умирающую, но еще прелестную травку – Пурпурную жемчужину, и каждый день стал окроплять ее сладкой росой. Так травка прожила еще долгие годы, затем превратилась в девушку и оказалась за пределами Неба скорбящих в разлуке. Там она вкусила от плода тайной страсти и утолила жажду орошающей печалью водой. Лишь одна мысль ей не давала покоя: «Он орошал меня сладкой росой, чем же я ему отплачу за добро? Только слезами, когда спущусь вслед за ним в бренный мир». В нынешнем деле замешано много прелюбодеев, которым суждено перевоплощение в мире людей, и среди них Пурпурная жемчужина. Нынче же должна также решиться судьба этого камня. Вот я и принес его на суд феи Цзинхуань – пусть вместе с остальными запишет его в свои списки и вынесет приговор.
– История и в самом деле забавная, – согласился даос. – Впервые слышу, чтобы за добро платили слезами! Не спуститься ли и нам в бренный мир, помочь этим грешникам освободиться от земного существования? Разве не будет это добрым делом?
– Именно так я и собираюсь поступить, – ответил буддийский монах. – А пока пойдем во дворец феи Цзинхуань, узнаем, что ждет нашего дурня, и последуем за ним, как только его отправят в мир людей.
– Я готов, – отвечал даос.
Чжэнь Шиинь подошел к монахам и почтительно их приветствовал:
– Позвольте побеспокоить вас, святые отцы.
– Сделайте одолжение! – отозвался буддийский монах, отвечая на приветствие.
– Я только что слышал ваш разговор, вы толковали о причинах и следствиях, – продолжал Чжэнь Шиинь. – В мире смертных такое редко услышишь. Я человек невежественный и не все понял. Не соблаговолите ли просветить меня, я готов промыть уши и внимательно выслушать вас. Может быть, в будущем это избавит меня от тяжких грехов.
Монахи улыбнулись.
– Мы не вправе до времени разглашать тайны Неба. Не забывай нас, и в положенный срок мы поможем тебе спастись от мук ада.
– Что и говорить, небесные тайны нельзя разглашать, – согласился Чжэнь Шиинь. – Но нельзя ли узнать, о каком дурне вы толковали? Кого или что имели в виду? Хотя бы взглянуть.
– Если ты подразумеваешь эту вещицу – гляди, – и буддийский монах протянул ему небольшой камень.
Это была чистая прекрасная яшма, а на ней надпись – «Одушевленная яшма». Была еще одна надпись, на обратной стороне, но едва Чжэнь Шиинь собрался ее прочесть, как буддийский монах отнял камень, сказав:
– Мы у границы мира грез!
Он подхватил под руку своего спутника и увел под большую каменную арку с горизонтальной надписью наверху «Беспредельная страна грез» и вертикальными парными надписями[9] по обеим ее сторонам:
Когда за правду выдается ложь, —
тогда за ложь и правда выдается,
Когда ничто трактуется как нечто —
тогда и нечто – то же, что ничто!
Чжэнь Шиинь хотел последовать за монахами, но не успел сделать и шага, как грянул гром – будто рухнули горы и разверзлась земля.
Чжэнь Шиинь вскрикнул и открыл глаза. Солнце ярко пылало, легкий ветерок колыхал листья бананов. Сон Чжэнь Шиинь наполовину забыл.
Вошла нянька с Инлянь на руках. Только сейчас Чжэнь Шиинь заметил, что девочка растет и умнеет не по дням, а по часам, становясь прелестной, как яшма, которую без устали полируют. Он решил прогуляться с дочкой и взял ее на руки. Побродив по улицам и поглядев на уличную сутолоку, он уже возвращался домой, когда увидел шедших ему навстречу монахов – буддийского и даосского, которые вели между собой разговор. Буддийский – босой, голова покрыта коростой, даос – хромой, всклокоченные волосы торчат в разные стороны.
Буддийский монах поглядел на Чжэнь Шииня и запричитал:
– Благодетель, зачем ты носишь на руках это несчастное создание? Ведь оно навлечет беду на своих родителей!
Чжэнь Шиинь решил, что монах сумасшедший, и не обратил на него внимания. Но монах не унимался:
– Отдай ее мне! Отдай!
Чжэнь Шиинь покрепче прижал к себе дочь и хотел уйти. Тут вдруг монах расхохотался и, тыча в него пальцем, прочел стихи:
Любовью к девочке терзаться?
Такая глупость мне смешна.
Да может ли перечить снегу,
раскрывшись, лилии цветок?[10]
Знай: Праздник фонарей[11] пройдет,
и воцарится тишина,
И дым развеется в тот миг,
когда погаснет огонек.
Слова эти смутили душу Чжэнь Шииня, но не успел он порасспросить монаха, как в разговор вмешался даос.
– Давай пока расстанемся, – сказал он буддийскому монаху. – Пусть каждый сам себе добывает на пропитание. А через три калпы я буду ждать тебя в горах Бэйманшань. Оттуда отправимся в Беспредельную страну грез и вычеркнем запись из списков бессмертной феи Цзинхуань[12].
– Прекрасно! Прекрасно! – воскликнул буддийский монах, и они разошлись в разные стороны.
«Неспроста эти монахи явились, – подумал Чжэнь Шиинь. – Надо было их обо всем расспросить, но теперь уже поздно».
Так, размышляя, Чжэнь Шиинь пришел домой, когда увидел соседа – ученого-конфуцианца, жившего в храме Тыквы горлянки. Звали его Цзя Хуа, но известен он был под именем Цзя Юйцунь. Родился он в округе Хучжоу, в образованной чиновной семье, которая к этому времени разорилась, и от нажитого предками состояния почти ничего не осталось. Со временем родственники Цзя Юйцуня либо отправились в мир иной, либо разбрелись по свету, и он оказался совершенно один. Оставаться на родине не было никакого смысла, и Цзя Юйцунь отправился в столицу, надеясь выдержать экзамены и возродить славу семьи[13]. В эти места он попал два года назад и застрял здесь, найдя приют в храме. На жизнь он зарабатывал перепиской и составлением деловых бумаг, поэтому Чжэнь Шииню часто приходилось с ним сталкиваться.
Завидев Чжэнь Шииня, остановившегося у ворот, Цзя Юйцунь поздоровался с ним и спросил:
– Что это вы, почтенный, так внимательно смотрите на улицу? Что-нибудь интересное заметили?
– Нет, – с улыбкой отвечал Чжэнь Шиинь. – Дочка вот раскапризничалась, и я решил выйти ее поразвлечь. А вообще – скучно. Хорошо, что вы пришли, брат Цзя Юйцунь! Заходите, пожалуйста, вместе скоротаем этот бесконечный день!
Он отдал девочку няньке и под руку с Цзя Юйцунем направился в кабинет.
Мальчик-слуга подал чай. Но едва завязалась беседа, как кто-то из домочадцев прибежал к Чжэнь Шииню с вестью:
– Пожаловал господин Ян, желает справиться о вашем здоровье.
– Простите, – вскакивая с места, проговорил Чжэнь Шиинь, – я вас на время покину.
– Как вам будет угодно, почтенный друг, – ответил Цзя Юйцунь, тоже подымаясь. – Ведь я у вас частый гость – что за беда, если придется немного подождать?!
Чжэнь Шиинь покинул кабинет и направился в гостиную.
Оставшись в одиночестве, Цзя Юйцунь от нечего делать взял книгу стихов и стал ее перелистывать. Вдруг под окном кто-то кашлянул. Цзя Юйцунь выглянул наружу – это служанка рвала возле дома цветы. Не красавица, она обращала на себя внимание изящными манерами и благородными чертами лица, и Цзя Юйцунь невольно залюбовался девушкой.
