Идзуми Сикибу - Идзуми Сикибу. Собрание стихотворений. Дневник
Это стихотворение дополняет предыдущее. Несмотря на прозвучавший в предыдущем стихотворении отказ вернуться в столицу, Идзуми Сикибу считает своим долгом намекнуть принцу на то, что ее решимость может и поколебаться, если он сам приедет за ней в Исияма. Ведь таким образом он докажет, сколь сильно его чувство к ней. Стихотворение интересно по своему звучанию, в нем несколько раз повторяется слово «кокоро», как в своем непосредственном варианте (в данном контексте в значении «чувства», «решимость», «стойкость», «намерение»), так и в составе глагола «кокорому» («пытаться», «пробовать»). Откликаясь на прозвучавший в стихотворении принца (см. 56) глагол «тадзунэюку» («ехать»), Идзуми вводит в свое стихотворение антонимичный ему глагол «куру» («приехать»), желая этим сказать: «вот ты говоришь, что поедешь, так сделай это и приезжай ко мне».
60. Принц Ацумити
асамасия Удивительно! нори но ямадзи ни ты прекратила продвижение ирисаситэ по горным тропам закона, мияко но ката э но в сторону столицы тарэ сасоикэму кто же увлек тебя?
Сочетание «нори-но яма» (буквально гора Закона, гора Учения) употребляется для обозначения буддийского учения вообще и как вариант названия горы Исияма. Принц поддразнивает Идзуми Сикибу, используя слова из двух предыдущих ее стихотворений: «тарэ» («кто», стих. 54) и «сасоу» («увлекать за собой, приглашать», стих. 59). Последнее у Идзуми Сикибу дается в форме «сасоимиё» («попробуй-ка, увлеки»), а у принца в форме «сасоикэму» («кто, интересно, увлек»).
61. Идзуми Сикибу
яма о идэтэ Покинув горы, кураки мити ни дзо по темным тропинкам тадорикоси брожу ощупью снова, има хитотаби но только ради того, чтобы еще раз ау кото ни ёри встретиться с тобой.
Идзуми Сикибу развивает заданную принцем тему «нори но яма» («горы», «вершины закона» (стих. 60)). Горы символизируют чистоту буддийского учения; темные земные тропинки — наш бренный мир. В слове «идэтэ» («выйдя», «покинув») — отклик на письмо принца, в прозаической части которого есть такая фраза: «исогиидэтамаиникэрэбанан» («И вдруг покинули свое убежище…»).
62. Принц Ацумити
нагэкицуцу Печально вздыхая, аки но мисора о на осеннее небо нагамурэба взгляну — кумо утисаваги тучи в смятении, кадзэ дзо хагэсики ветер очень сильный.
«Глядя на небо, думаю о любимой» — одна из распространеннейших тем в японской любовной лирике. Одним из первых использовал этот образ (скорее всего заимствованный из китайской классической поэзии) Сакаи Хитодзанэ: «оодзора ва// коисики хито но// катами ка ва// моно омоу гото ни // нагамэрарураму» («Небеса надо мной — // Не прощальный ли дар любимой? // Вряд ли иначе// К ним устремлялся бы взор мой //В часы нестерпимой тоски»)(«Кокинвакасю», 743). Смятение туч символизирует смятение души принца.
63. Идзуми Сикибу
акикадзэ ва Когда осенний / пресыщения ветер кэсики фуку дани подует лишь слегка, канасики ни это печально, какикумору хи ва а в день, когда так пасмурно, иу ката дзо наки и вовсе невыразима (тоска).
Взяв из стихотворения принца слово «кадзэ»(«ветер»), Идзуми Сикибу добавляет к нему определение «аки» («осенний»). Как уже упоминалось выше, слово «аки» в японской поэзии всегда ассоциируется с любовным пресыщением, охлаждением («акиру» — «пресытиться, наскучить»), поэтому слова «осенний ветер» должны были быть восприняты принцем как упрек. Слово «кэсики» («кэсикифуку» — «дует лишь для вида, совсем немного») звучит как отзвук слова «хагэсики» («сильный», «неистовый») из стихотворения принца.
64. Принц Ацумити
аки но ё но До тех пор, пока осенней ночи ариакэ но цуки но предрассветная луна иру мадэ ни не скроется за горами, ясураиканэтэ не сумев дождаться, каэриниси кана я отправился домой.
Мужчина, соблюдающий правила приличия, должен был покидать дом своей тайной возлюбленной затемно, но осенью солнце, как правило, восходит до того, как заходит луна, поэтому принц вынужден был удалиться еще раньше обычного. В образе исчезающей за горой луны скрывается намек на то, что принцу так и не удалось войти в дом («иру» — «заходить» о луне и одновременно «входить», поэтому фразу «иру мадэ ни ясураиканэтэ» можно понять и как «не смог дожидаться, пока войду»). Возможно, слово «ясураиканэтэ» («не мог медлить», «не мог дожидаться») связано со стихотворением Акадзомэ Эмон: «ясуравадэ // нэнамаси моно о // саёфукэтэ // катамуку мадэ но// цуки о мисикана» («Не медля// Хотела я лечь и все же// Просидела всю ночь,// Пока не скрылась луна // За далекой горной вершиной». Если в стихотворении Эмон и звучит обида женщины, не дождавшейся мужчины, то в стихотворении принца слышится обида мужчины, которого не пустила в дом женщина. В ответном стихотворении женщине полагалось упрекнуть мужчину за то, что он слишком поспешно ушел, но принц нарочно построил свое стихотворение таким образом, чтобы лишить Идзуми Сикибу этой возможности.
65. Идзуми Сикибу
аки но ути ва За осень, кутихатэнубэси должно быть, истлеть успеют (рукава), котовари но и когда начнутся естественные зимние дожди, сигурэ ни тарэ га кто рукава содэ ва карамаси мне одолжит?
Это стихотворение было сочинено на исходе девятой луны, когда до конца осени оставалось всего несколько дней. Образ истлевающих от слез рукавов один из самых распространенных в поэзии Хэйан, возможно, Идзуми Сикибу вспомнилось стихотворение Неизвестного автора из антологии «Сюивакасю»: «От тайных слез// Давно рукава истлели,// Ничего не осталось,// Если ночью вдруг встречусь с милым, // Чем прикроюсь от взоров людских…» Кроме того, во второй части стихотворения ощущается связь со строкой из длинного стихотворения Мибу Тадаминэ из «Кокинвакасю», 1003 (Длинная песня, преподнесенная государю…): «Осенней порой отдаю рукава// холодным дождям…».
66. Идзуми Сикибу
мадоромадэ Увы, сколько уж ночей аварэ ику ё ни я и задремать наринуран не могу, тада кари га нэ о только и занимаюсь тем, что слушаю кику вадза ни ситэ крики диких гусей.
Далекие крики диких гусей — образ, связанный с осенью, с разлукой.
