Автор неизвестен - Древневосточная литература - Удивительные истории нашего времени и древности
И еще есть стихи, в которых говорится о том, что всегда люди стремились к богатству и бежали от бедности, так что не с одной женой Майчэня случалась такая история.
Напрасно говорить о том,
Кто подл, а кто достоинств полон.
Скажите, кто в сплошной грязи
*Дракона распознать сумеет?
Не странно, что его жена
Судьбы предвидеть не сумела,
Немало в Поднебесной жен,
Что узы брака порывали.
Рассказав историю о том, как жена покинула своего мужа, я предложу вашему вниманию еще одну историю, повествующую о муже, покинувшем свою жену. Человек, о котором пойдет речь, так же как жена Майчэня, хотел избежать бедности и в погоне за богатством пренебрег своим моральным долгом, забыл о милости, которую ему оказали и в конце концов дошел до того, что заслужил кличку «неверного мужа».
История эта переносит нас во времена династии *Сун в *годы правления *«Дальнейшее процветание» в округ *Линьань. Хотя Линьань в то время был многонаселенным столичным округом, но в нем все-таки было немало нищих. Их главари назывались *«туаньтоу». Все нищие подчинялись своему главарю и давали ему определенную часть ежедневного дохода. «Туаньтоу» был обязан кормить всю компанию в ненастные дни, когда нельзя было просить милостыню. Он же заботился и об одежде нищих. Поэтому нищие, как рабы, во всем безропотно подчинялись своему главарю и, боясь навлечь на себя беду, никогда не смели спорить с ним. «Туаньтоу», которые, ничего не делая, всегда имели определенный доход, раздавали свои деньги нищим в долг под проценты, извлекая из этого немалую выгоду. Обычно таким путем «туаньтоу» вскоре становились зажиточными людьми. Жили они в полном достатке и не собирались менять своей профессии. Единственно, что всегда смущало таких людей — это сама обидная кличка «туаньтоу». Даже если такой человек приобретал поля и земли и скапливал состояние, которого хватало на несколько поколений его потомков, все равно он оставался «туаньтоу» и не шел в сравнение даже с любым простолюдином. Кроме нищих, никто не уважал его, и ему оставалось лишь быть великим в своем доме при закрытых дверях.
В городе *Ханчжоу одним из таких «туаньтоу» был некто по фамилии Цзинь, по имени Лаода. Десять поколений предков этого человека были такими же «туаньтоу», как и он сам, и сумели составить на этом целое состояние: жили в хорошем доме, имели поля и сады, полный достаток в еде и одежде, полные амбары зерна, лишние деньги в кошельке. В доме было полно слуг и служанок, и хоть нельзя было назвать эту семью самой богатой, но, во всяком случае, она была одной из зажиточных семей в городе Ханчжоу.
Лаода, о котором пойдет речь, был человек умный и предприимчивый. Обязанности «туаньтоу» он целиком передал своему родственнику Лайцзы, а сам жил на скопленные средства, так что в общем уже никакого отношения к нищим не имел. И все-таки за ним попрежнему оставалась кличка «туаньтоу».
Цзинь Лаода было больше пятидесяти лет, сыновей у него не было, жена его умерла, и единственным утешением его была дочь Юйну. Девушка выросла красавицей и, чтобы вы могли иметь представление об ее красоте, опишу ее в стихах:
Пред красотой ее, подобной чистой яшме,
Цветы стыдятся за свою невзрачность;
Ей нехватает лишь дворцового наряда,
А так точь-в-точь, как *Чжан, она прекрасна.
Для Цзинь Лаода не было ничего дороже его дочери. Когда Юйну была еще ребенком, он стал обучать ее чтению и письму, так что лет в пятнадцать она умела уже слагать стихи: возьмется бывало за кисть, проведет рукой — и стихи готовы. Юйну, кроме того, была весьма искусна в рукоделии, умела играть на флейте и на гуслях; за что бы она ни взялась, все делала умело и хорошо.
Полагаясь на красоту и таланты своей дочери, Лаода лелеял в душе мечту о том, чтобы выдать ее замуж за человека с *чиновною степенью. Однако это было делом нелегким: несмотря на то, что таких женщин, как она, редко можно было найти даже в богатых и знатных семьях, никто не хотел брать Юйну в жены, памятуя, что она родилась в семье «туаньтоу». Разрешить же дочери выйти замуж за человека без всякого будущего старик не хотел. Поэтому со сватовством ничего не выходило, и Юйну в восемнадцать лет еще не была замужем.
Как-то раз к Лаода зашел сосед и рассказал, что у моста Тайпинцяо живет некий *сюцай Мо Цзи, двадцати двух лет от роду, по всему видно, человек ученый и весьма талантливый; оставшись круглым сиротой без всякого состояния, он в свое время не смог взять себе жену. Теперь молодой человек собирается держать экзамены на чиновную степень и хотел бы жениться и жить в семье жены.
— Это как раз такой человек, о котором вы думали, — заметил сосед, — почему бы не предложить ему стать вашим зятем?
— А если бы я попросил вас похлопотать об этом деле? — спросил Лаода.
Сосед взялся все устроить. Направился к мосту Тайпинцяо, разыскал молодого человека и объяснил ему причину своего прихода.
— Не буду скрывать от вас правды, — сказал он юноше, — предки этой семьи были «туаньтоу», но Цзинь Лаода сам уже давно этим делом не занимается. Вас должна интересовать лишь его красавица-дочь. Да и семья эта довольно богатая. Если мое предложение не покажется вам оскорбительным, я согласен взять на себя устройство вашей свадьбы.
«Что ж, — подумал про себя Мо Цзи, — теперь, когда я не могу сам себя обеспечить, взять к себе в дом жену я не в состоянии. Почему бы мне не переехать в дом тестя и не получить сразу и жену и деньги? А что надо мной будут смеяться, так это мне безразлично».
— То, что вы, почтенный, мне предложили, — ответил сюцай, — конечно, очень заманчиво. Но я бедный человек и не смогу приобрести свадебных подарков. Как же быть?
— От вас мне нужно получить только согласие, все остальное — это уж мое дело, вам ни о чем не придется заботиться.
Итак, обе стороны пришли к соглашению. Был выбран *благоприятный для свадьбы день; Цзинь Лаода послал своему зятю новое платье. Сюцай переехал в дом старика, и они породнились.
Когда студент Мо увидел, как красива и талантлива, была Юйну, радости его не было предела: не потратив ни гроша, совсем даром, он получил красавицу-жену, приобрел богатое платье и был всегда сыт, — словом, все вышло так, как он хотел. Друзья Мо Цзи, зная, как он беден, отнеслись к нему очень снисходительно, и никто над его женитьбой не смеялся.
*Прошел месяц со дня свадьбы. Цзинь Лаода решил устроить по этому поводу пирушку и предложил зятю попросить его друзей осчастливить их дом своим посещением.
Вся компания пировала дней шесть подряд, и у старика Лаода не было, конечно, времени подумать о своем родственнике Цзинь Лайцзы. А Цзинь Лайцзы тоже по-своему был прав, рассуждая так: «Ты „туаньтоу“ и я „туаньтоу“, и разница между нами лишь та, что семья твоя дольше занималась этим делом, поэтому в руках у тебя оказалось больше денег. Ну а что до нашей родословной, между нами никакой разницы нет. Когда твоя дочь выходила замуж, тебе следовало пригласить меня на свадьбу, но ты этого не сделал. Теперь у тебя на празднике полно людей, пир длится уже седьмой день, а мне ты и не подумал прислать приглашение. Твой зять — сюцай, это так, но не стал же он первым советником при государе! Даже если б я и не был твоим родственником, разве я не могу посидеть с тобой за одним столом? Как это можно человека ни во что не ставить? Ладно, сейчас я всем вам задам! Пожалеете, что так со мной обошлись!».
Рассудив так, Лайцзы созвал пятьдесят-шестьдесят нищих, и вскоре вся эта ватага во главе с ним самим подошла к дому Цзинь Лаода. Что это была за страшная картина!
Шляпы без дна — макушки наружу,
Узлами затянуто рваное платье;
Куски обветшалой цыновки, одеяла в лохмотьях и дырах;
Бамбуковые палки, разбитые миски;
«Подайте, отец!», «девушка, сжальтесь!», «господин, осчастливьте!» —
Кричат перед домом, горланят.
Играют со змеями, водят собак, с лисицами возятся шумно —
Каждый искусство свое выставляет, орет, как умеет;
Голосом страшным тянут развратные песни,
В такт ударяют в *пайбань, оглушая прохожих.
Кирпич истолкли в порошок и напудрились им:
Страшно смотреть на их рожи.
Орава разнузданных бесов,
*Чжун Куй бы не справился с ними!
Заслышав у дома шум, Цзинь Лаода пошел открывать ворота, и целая орава нищих во главе с Лайцзы с криком и шумом ворвалась в его дом. Лайцзы прямым путем устремился к столу и, не обращая на окружающих никакого внимания, принялся уплетать лучшие блюда и пить лучшие вина.
— Вели твоему зятю и твоей дочери приветствовать поклоном родственника! — крикнул он Лаода.
Напуганные гости, не желая дольше оставаться у своего приятеля, все как один, покинули дом Лаода. Вместе со своими друзьями убежал из дому и Мо Цзи.
