Ланьлинский насмешник - Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй
– Наверняка они загодя договорились, – продолжала Юэнян. – Видала, как она бросилась, как только у него гости разъехались? – Хозяйка обернулась к Сяоюй: – Ступай посмотри, если на кухне никого нет, запри внутренние ворота и пригласи трех матушек наставниц. Будем слушать драгоценный свиток в их исполнении.
Позвали Ли Гуйцзе, Шэнь Вторую, Дуань Старшую и барышню Юй.
– Я наказывала прислать младших буддийских послушниц[1373] и принести «Драгоценный свиток о праведной Хуан», – объяснила Юэнян старшей невесте У. – Жаль, золовушка ушла.
Хозяйка велела Юйсяо заварить лучшего чаю.
– Давай с тобой по очереди за чаем следить, – обратилась Юйлоу к Ли Цзяоэр, – а сестрицу Старшую не будем отвлекать.
И они распорядились насчет чая.
Немного погодя на кане был поставлен стол. Появились три монахини, и, скрестив ноги, расположились на кане. Вокруг разместились все остальные. Юэнян обмыла руки и воскурила благовония.
Мать Сюэ раскрыла «Драгоценный свиток о праведной Хуан»[1374] и запричитала высоким голосом:
Ибо известно: Закон
Вовек не погаснет, ведь он
Есть ничто.
Также и корня Пути
Рождения нам не найти,
Ведь то, что в миру рождено,
Все миру не нужно давно.
Поэтому Тело Закона
Исконно
Посредством Восьми вечных образов
Явлено.
И восемь, поэтому образов
Являют нам Тело Закона
Во славе стозвонной.[1375]
Сколь ярок светильник Добрейшего!
Отверз он врата мироздания.
Сколь ясно и зеркало Буддово!
Пронзает оно тьму бездонную.
Сто лет – только миг остановленный.[1376]
Четыре великих субстанции
Всех тел,[1377] словно тень, иллюзорные,
Как отблеск барашка волны.
О, люди, вьются день-деньской
В мирской
Пыли.
Конца нет суете людской:
С утра до утра,
В сиюминутных
Делах беспутных
Бегут
Все дни.
И разве знают про покой
Про просветленье
Сердец они?!
Стремятся вечно ублажать
И чувства, и мышление
И тонут в пагубных страстях
И в искушениях.
Хотят добиться славы, чтоб
Затмить всех современников
Все это только бренный сон.
Сих мира пленников.
Чинов, богатства их, порой,
Гора – не ниже облаков!
Не избежать под той горой
«Нет постоянства» –
пары слов![1378]!!
Едва пронесутся и ветер, и пламя,
Как сгинет и стар, и млад.
Иссякнут потоки, обрушатся горы –
И где целый славный град?!
Псалом вознесу я на десять стран света
В восьми – возведу алтари.[1379]
Спаси от бессчетных страданий Обитель![1380]
Врата Пустоты отвори![1381]
Псалом гласит:
Кто счастлив и знатен, кто беден, убог –
Тому есть всегда основанье.
И ты не проси никогда, чтобы Бог
Дал лучшие предначертанья.
Весенние дни растранжирил ты зря –
Не вырастил тучных колосьев.
На ниве теперь не собрать урожай –
Надежд не питай ты на осень!
– Внемлите, милосердные бодхисаттвы, Слову Буддову, которое проповедует вам бедная инокиня! Сей псалом был завещан нам самим Патриархом. Какой смысл сокрыт в нем? «Кто счастлив и знатен, кто беден, убог – тому есть всегда основанье». Вот взять хотя бы вас, милосердные бодхисаттвы. Замужем вы за именитым лицом, у коего и высокие чины и широкий достаток. Живете вы во дворцах и палатах, на зов ваш бежит прислуга и челядь. Украшает вас золото, опоясывает серебро. Вы купаетесь в парче и тафте, окружены грудами атласов и шелков. Явится желание одеться – и тысячи сундуков с шелками вам откроются. Пожелаете полакомиться – и сотни редчайших ароматных яств перед вами расставят. Процветание и роскошь, богатство и знатность принадлежит вам за деяния в прошлой жизни. Вы не ропщете на судьбу. Вам и без мольбы все приходит само собою. И то, что я, бедная инокиня, здесь читаю вам канон, возношу хвалу Будде, вместе с вами вкушаю лакомства и пользуюсь дарами вашего добросердечия – это веление высшей судьбы. А судьба – вещь великая. Все мы – избранные с Праздника Драконьих цветов,[1382] пожинающие плоды заслуг своих, содеянных в прошлой жизни. А не будь содеянного, уподобишься тому, кто не сеял по весне ниву свою. Как ему ждать налитых колосьев, ежели осенью пред ним откроется заросшее бурьяном поле?
Истинно сказано:
Чище мети
Обитель души,[1383]
Меру блюди –
Зря не блуди.
Прочь от страстей[1384]
За тайную дверь,[1385]
Нравы людей
Знаешь теперь.
И еще:
Жизнь лишь миг, а после тело разлетится в прах.
Нет в рождении прозренья – суета и страх,
А прозревший, не рождаясь, шествует в веках.
И еще:
Как переменчиво рока дыханье!
Солнце краснеет у Западных скал,[1386]
Счастье иссякло, приходит страданье –
Смертные муки на тысячи кальп.[1387]
Подумать только, богатство и знатность, процветание и роскошь тают, как снежный ком, брошенный в кипяток. А если вдуматься поглубже – химеры это, пустые грезы. Нынче я в телесном облике своем подвержена душевным мукам и волнениям, а после смерти четыре великих субстанции моего тела обратятся в прах. И кто знает, где будет маяться моя душа. Кто боится сансары,[1388] колеса жизни и смерти, пусть подойдет и послушает проповедь дальше.
Поет «Слово Указа»:[1389]
Рожденный – умерший с обеих сторон
Плывут по течению вместе, их стон
И вздохи слышны до скончания дней,
Мирской суеты непутевых детей.
И вестником смерти приходит болезнь.
Жизнь – сон на ветру иль весенняя песнь.
Огарок свечи догорел уже весь,
И сердце сожмется: неужели днесь?!
Вступление гласит:
Тело явленное Будды[1390]
От житейских горьких будней
Спасает.
Его корень без начала и конца –
Непреходящ –
Всем скорбящим
В помощь.
Велика святая клятва
Амитабхи, что Ученье
Основал –
Сорок восемь клятв глубоких[1391]
Отрешенья
От небес во имя многих,
Кто спасения в дороге
Алкал.
Он сподвигнет всех живущих
Враз прозреть свою природу,
Он – сквозь валы волн сансары –
Моря горького – несущий
Нас к исходу.
Амитабха – то владыка
Умиротворенья.
К бодхи
И к плодам его чудесным[1392]
Приведет на вечный отдых –
Исцеленье.
Помнящий про цели Будды –
Все грехи твои да сгинут,
Многочисленные, словно
В водах Ганга тьма песчинок!
А молящийся усердно –
Будешь счастлив ты безмерно!
Слова верный проповедник,
В переписке сутр сгорая,
Возродишься, словно феникс,
В небе Лотосова рая![1393]
Ну а сведущий глубоко –
В миг, Судьбой определенный
Вознесешься ты высоко –
В Земли Чистые Амиды![1394]
Если помнишь, то достигнешь!
Велики любовь и жалость,
Столь огромны, что Амида
Из любви и милосердья
Жизнь – служению Закону,
Жизнь – божественному трону,
Трем Сокровищам Ученья[1395]
Всю отдал.
Это он, приняв решенье,
Клятву дал об отрешеньи
От небес во имя многих,
Кто спасения в дороге
Алкал.
Псалом гласит:
Глубокая истина и сокровенная!
К тебе – в миллионы веков трудный путь!
Увидев, услышав, держусь неизменно я,
И жажду постичь твою высшую суть.[1396]
Все будды и все бодхисаттвы небесные
На землю сошли воскурить фимиам,
Ученью вознесть славословья чудесные!..
А я повествую о мудрой Хуан.
В старину это случилось, в правление Ханьского царя. Шли тогда благодатные дожди и дули мягкие ветры. Процветала страна и наслаждался покоем народ. И появилась тогда на свет некая женщина, милосердием своим растрогавшая небо. У богача Хуана, жившего в уездном городе Наньхуа, области Цаочжоу,[1397] родилась дочь – девочка серьезная, рассудительная и собою красавица. Ей было всего семь лет, а она уже носила грубую одежду, соблюдала посты и читала «Алмазную сутру», дабы отблагодарить за любовь родителей своих. И так изо дня в день. И явилась ей в небе растроганная бодхисаттва Гуаньинь. Родители, видя усердие, с каким дочь читает сутру, стали ее отговаривать, но она не последовала совету. Тогда разыскали они сваху, выбрали счастливый день и добрый час и выдали дочь замуж за мясника Чжао Линфана. Прожили супруги двенадцать лет и родились у них один сын и две дочери. Обратилась однажды к мужу своему Хуан и говорит:
– Мы прожили в супружестве двенадцать лет, родили достойного сына и прекрасных дочерей, но только любовь затягивает человека, как омут… Прислушайся, муж мой, к романсу, что я для тебя приготовила:
С женою связан муж судьбою.
Пусть дети бегают гурьбою,
Не задержать прихода смерти.
Супруг, хозяин мой, поверьте,
И вместе примем мы решенье –
В подвижничестве лишь спасенье.
Богатство, знатность – сорняки,
Соблазны жизни так мелки!
Однако не смог Линфан взять на себя такой обет и однажды, простившись с женою, уехал покупать свиней в Шаньдун. А Хуан после отъезда мужа убирала дом, совершала омовение и, с молитвой возжигая благовония, стала читать «Алмазную сутру».
