Ло Гуань-чжун - Развеянные чары
– Господин сказал, что намерен оставить вас переночевать, – ответили слуги, сели в лодку и уплыли.
«Зачем ему вздумалось оставлять меня на ночь?» – недоумевал Яйцо.
С наступлением сумерек опять появились двое слуг: один принес постельные принадлежности, другой – чай и сладости.
«Что ж, кажется, я сегодня переночую неплохо, – подумал Яйцо. – Ну, а что делать дальше – решу завтра».
На следующее утро те же двое слуг привезли в павильон завтрак.
– Больше не могу задаром есть и пить, – поев, сказал им Яйцо. – Мне сегодня же надо уйти.
– Господин еще хочет встретиться с вами и кое о чем поговорить, – ответили слуги. – Но сейчас он очень занят и потому велел хорошенько о вас заботиться. Так что уж поживите у него немного, бояться вам нечего.
– Если ему так уж хочется со мной поговорить, так хоть скажите – о чем? Тогда я не буду беспокоиться.
– Откуда нам знать, что у господина на уме? – отвечали люди. – Может, вам ночью одному скучно? Так вы скажите, и вам пришлют женщину для развлечения. В прошлом году наш господин, тоже в этом павильоне, принимал одного праведного даоса и подолгу беседовал с ним о каком-то извлечении темных сил и пополнении светлых. А чтобы наставник не скучал, для него все это время держали несколько певичек.
– Одиночества я не страшусь и запрета на прелюбодеяние никогда не нарушу! – решительно заявил Яйцо. – Единственно, о чем я хотел бы попросить, – пусть господин ваш, раз уж он так добр, позволит мне хоть немного гулять по саду.
– Это не совсем удобно, – замялись слуги. – Видите домик – вон на той стороне? В нем живет молодая наложница господина, и ее служанки часто приходят в сад за цветами. Что, если они невзначай повстречаются с вами?
Яйцо не нашелся, что ответить, и замолчал.
А теперь вернемся к молодому Лэну. Хоть он и принадлежал к богатой семье, однако ни вином, ни женщинами, как это обычно бывает, не увлекался. А увлекался он магией и колдовством. Сначала он принимал у себя всяких гадателей и шарлатанов, но ничему от них так и не научился. И тогда кто-то порекомендовал ему знаменитого мага и чародея Фын Цзинъяня.
Фын Цзинъянь обладал удивительными способностями. Если ему необходимо было околдовать какого-либо человека, он сооружал в потайном месте жертвенный алтарь, чертил перед ним большой круг, внутри него ставил фарфоровый кувшин, писал на бумажке имя жертвы и ее гороскоп[93] и, опустив бумажку в кувшин, произносил заклинание. И вот на третий, пятый или седьмой день являлась душа жертвы в виде человечка крохотного росточка. Как только она переступала черту заколдованного круга, Фын Цзинъянь властной дщицей[94] повелевал ей войти в кувшин, наглухо запечатывал его, и околдованный в тот же момент умирал…
Однако не будем отвлекаться и продолжим наш рассказ о том, как молодой Лэн пригласил Фын Цзинъяня, дабы испытать его искусство. Чародей первым делом попросил гороскоп юноши. Гороскопа не оказалось.
– Ну, а одежда, волосы, ногти – это-то есть? – спросил маг.
– Разумеется! – обрадовался молодой Лэн.
Он приказал слугам сшить новую рубашку и отнести молодому монаху, старую же забрать под предлогом стирки. Другим слугам он поручил вымыть гостю голову и подстричь его, а остриженные волосы собрать и принести ему.
Заполучив необходимое, молодой Лэн вместе с Фын Цзинъянем отправились в амбар для риса на восточной окраине усадьбы, где уже был сооружен алтарь и приготовлены жертвенные бумажные фигурки лошадок[95] и курительные свечи. Войдя в амбар, они заперлись в нем, наказав слугам трижды в день приносить пищу и строго-настрого запретив подглядывать в него.
Надеясь на щедрость вознаграждения, Фын Цзинъянь изо всех сил старался угодить молодому Лэну и показать, как говорится, товар лицом. Первым делом он написал на листе желтой бумаги[96] имя того, у кого собирался отнять душу: хэшан Яйцо, уроженец Сычжоу, монах при храме Утренней зари, ныне странствующий. Затем взял его волосы, положил их в бумагу, завернул все это в рубаху хэшана, написал на ней заклинание, засунул в кувшин и, начертав мелом большой круг перед алтарем, поставил кувшин в его центр.
Три раза в день Фын Цзинъянь воскуривал благовония, а по ночам перед алтарем творил заклинания и молился Северному Ковшу.
Уже на третий день хэшан Яйцо почувствовал головную боль и жар в теле. На пятый день болезнь усилилась, и он уже лежал, не поднимаясь. Когда Фын Цзинъянь увидел с наружной стороны своего круга движущееся черное облачко, он понял, что это душа его жертвы, и попросил молодого Лэна справиться о состоянии хэшана Яйцо. Узнав, что тот лежит без памяти, маг усилил свои старания.
К наступлению сумерек облачко задвигалось быстрее и, наконец, превратилось в маленького человечка, в точности похожего на хэшана Яйцо. Человечек то приближался к кругу, то отступал назад, явно не желая переступать черту. Уставившись на него широко раскрытыми глазами, Фын Цзинъянь ударил по столику властной дщицей и воскликнул:
– О небесный покровитель! О владыка земли! Когда же вы приемлете мое повеление?! Сколько еще прикажете ждать?
Не успел он произнести эти слова, как маленький монашек вкатился в круг и прыгнул прямо в кувшин. Не прыгни он туда, все обошлось бы благополучно. Но он прыгнул, и тотчас же перед алтарем взметнулся свирепый вихрь, затем послышался треск, словно лопнула хлопушка, и кувшин разорвался на куски. Изо рта Фын Цзинъяня хлынула кровь, и он замертво рухнул перед алтарем.
Молодой Лэн тоже упал от испуга и долго не мог очнуться. Придя в себя, он отпер дверь амбара, позвал домашних и велел им убрать алтарь и унести труп. Он также приказал узнать, что с гостем. Оказалось, что хэшан с вечера пропотел, и болезнь его как рукой сняло.
Молодой Лэн почувствовал себя неловко и, не найдя смелости лично встретиться с хэшаном, велел слугам передать ему два ляна[97] серебра и сказать, что господин, мол, срочно уехал и не смог сам проститься…
Хэшан Яйцо, ничего не подозревавший о колдовстве, решил, что его просто не хотят держать в доме из-за болезни, с благодарностью принял подарок и, радостный, покинул Лэнцзячжуан, дабы продолжать свои странствия.
Между тем время не стояло на месте, и незаметно прошел почти год. Наступила весна, приближался праздник начала лета. За месяц до него хэшан Яйцо возвратился в свой шалаш у подножья гор Заоблачных снов. Заранее запасшись съестным, он в последние предпраздничные дни вовсе перестал выходить за подаянием и отдыхал в шалаше, набираясь сил.
И вот наступил долгожданный день праздника. В это утро Яйцо поднялся рано, надел веревочные сандалии, привязал к руке узел с вещами и, невзирая на туман, тронулся в путь. Ближе к пещере туман начал рассеиваться, и это обрадовало хэшана. Дорога была ему хорошо знакома, и на этот раз он шел смело и уверенно. Легко преодолев узкий каменный мостик, он вошел в пещеру и направился прямо к скале, под которой стояла белая яшмовая курильница. За скалой обнаружился проход, ведущий в следующую пещеру – высокую и просторную, но совершенно пустую. За ней следовала маленькая пещерка, напоминающая келью. Яйцо решил, что это и есть то место, где дух Белой обезьяны хранит Небесную книгу. Он наклонился и с трудом протиснулся внутрь.
Поистине:
Коль заране не продумал,
как минуешь все препоны,
Снять жемчужину не сможешь
с шеи черного дракона[98].
Если хотите знать, удалось ли хэшану Яйцо похитить небесную тайну, прочтите следующую главу.
Глава десятая.
Каменный бродяга совершает злодеяние в Лоцзятяне. Хэшан Яйцо в третий раз пытается похитить секрет Юань-гуна
Если не будешь лениться
и тратить время без толку,
Даже из палки железной
выточить сможешь иголку.
Трижды пытались похитить
письмена – и в том преуспели,
Значит, упорство и воля
приводят к желанной цели.
Итак, Яйцо решил, что маленькая пещерка и есть то место, где Юань-гун хранит Небесную книгу. Однако, протиснувшись внутрь, он обнаружил, что это вовсе не пещерка, а целый лабиринт широких и узких ходов, по разные стороны которых расположено несколько похожих на кельи ниш. В глубине одной из них виднелось каменное ложе, перед ним – каменный стол и каменный стул, на столе каменный кувшин, каменная тушечница и каменная кисть. И все это сотворено самой природой! Вот только книги нигде не было видно!
Вернувшись в большую пещеру, хэшан стал внимательно осматривать стены и, к своему великому удивлению, увидел, что они сплошь покрыты письменами. «Видно, это и есть Небесная книга, – решил Яйцо. – Но вот незадача: стену с собой не унесешь, а чтобы переписать – нужна бумага и тушь. Может, заучить несколько строк наизусть? Пожалуй, а то выйдет, что напрасно силы тратил на такую трудную вылазку».
