Ли Юй - Двенадцать башен
В комнату вошел слуга с красной гостевой карточкой в руках.
— Хозяин! — тихо сказал он. — У ворот стоит тот человек, который рассказывал про мышь. Говорит, приехал из далеких краев, за тысячи ли, хочет повидаться с вашей матушкой. Я вначале не осмелился мешать вашей беседе, а потом решил все же сказать, ведь уездный начальник все равно о нем знает. Может, пригласить его сюда?
Обрадованный Юй Сычэнь немедленно сообщил о новости чиновнику, от которой тот пришел в радостное возбуждение.
— Скорей, скорей просите его в дом!
Через некоторое время перед ними появился старец, с румянцем отрока и с волосами белее аиста, как говорится в подобных случаях: «Презирай богача, почитай мудреца».
— Я приехал сюда, дабы засвидетельствовать свое почтение супруге моего покойного друга. У меня нет дел к вершителям власти. Извините! — проговорил гость, отвесив церемонный поклон начальнику уезда, дав тем самым понять, что желает удалиться. — Я старец из провинции, явился неожиданно и не хочу мешать вам, господа. Не соблаговолите ли проводить меня к супруге моего друга!
— Ах, сударь! Весьма неудобно привлекать вас к нашей беседе, ведь вы приехали издалека! — воскликнул Юй. — Но смею заметить, что господин начальник пожаловал ко мне по одному очень запутанному делу. Поскольку вы уже осчастливили нас своим приходом, осмелюсь попросить вас уделить нам хоть немного времени.
Старец сел, почтительно сложив руки на груди. Начальник уезда подвинул ему чашечку с чаем.
— Уважаемый господин, — проговорил он с поклоном. — Лет двадцать назад вы совершили некий благородный поступок, о котором до сих пор никто не догадывался. Поскольку мы нынче собрались вместе, позвольте мне о нем напомнить... Вы спрятали деньги, чтобы помочь вашему другу, однако, желая сохранить сей поступок в тайне, придумали историю о белой мыши. Ведь это сделали вы, не правда ли?
На лице гостя отразилось замешательство. Он долго молчал, потом наконец промолвил:
— Вы задали мне очень странный вопрос. Я всего лишь простой мирянин и никаких благородных поступков не совершал!..
В разговор вмешался Юй Сычэнь.
— Мне известно, что историю о белой мыши рассказали именно вы. И вот сейчас обвиняют в краже ни в чем не повинного человека. Я попросил господина начальника пожалеть несчастного и отпустить с миром. Мы потолковали, и кое-что прояснилось. Непонятной осталась лишь история с мышью: где в ней правда, где вымысел. Прошу вас, сударь, объясните!
Старец стоял на своем, твердя, что ему ничего неизвестно. Но тут старая госпожа попросила его рассказать правду, дабы отпустили на волю невинного человека. Гость улыбнулся и поведал историю, которую хранил в тайне вот уже двадцать с лишним лет. Его рассказ во всех мелочах совпал с тем, о чем только что говорил начальник уезда. Он назвал даже номера, выбитые на серебряных слитках, и особые клейма. Послали проверить — и в самом деле все сошлось. Начальник уезда и хозяин отдали должное поступку гостя, а тот вместе с Юем по достоинству оценил прозорливость начальника. Потом начальник и гость принялись расхваливать хозяина, который, презрев былую вражду, преисполненный доброты к людям, совершил благородный поступок. В будущем его несомненно ожидает блестящая карьера, что можно сказать, даже не прибегая к волшбе. Они, не переставая, расхваливали друг друга, а в это время стоявшие поодаль два стражника, прикрыв рот рукавом, подсмеивались над своим начальником.
— Вот те на! Наш начальник издал приказ изловить подателя безымянного извета, а он тут как тут. Допросил его начальник без пыток и теперь сидит и мирно беседует с ним. Чудеса!
Возвратившись в ямынь, начальник приказал одному из служащих отнести деньги по назначению, но взять от хозяина расписку. Юй, однако, денег не принял. Он написал начальнику уезда письмо, в котором просил отдать их Танам как выкуп за старое поместье. Совершив поступок, достойный благородного удальца, он возжелал прежде всего выполнить волю своего родителя. К тому же он хотел, чтобы супруги Тан купили себе новый дом. Таким образом, Юй совершил деяние, как говорится, благое не только для дающего, но и для берущего, явив тем самым высокое благородство и гуманность.
Начальник уезда поступил в точности, как просил его Юй. Он отпустил Тана на свободу, отдал ему деньги, у него же забрал купчую на поместье и башню, которые возвращались прежнему владельцу. В тот же день в Башне Трех согласий Юй поднял чару во здравие Неба.
— Нынче пришло воздаяние за добрые дела, свершенные моим родителем, и за дурные поступки семьи Тан. Оно оказалось щедрым и суровым одновременно. Отсюда мораль: добро надобно делать от всего сердца, отринув сомнения.
Супруги Тан выполнили свое обещание: написали бумагу и заявили, что отдают себя в полное распоряжение Юя. Они даже принесли Юю деньги, которые получили в ямыне, однако Юй их не взял, объяснив свой поступок и тем успокоив супругов. Тогда они сказали, что в честь Юя закажут поминальную таблицу, а деньги используют на благие дела. Итак, Юй не взял супругов Тан в услужение, но опекал их как настоящий глава рода, являя всякий раз доброту. Он относился к ним, как к близким людям, и не давал в обиду.
Впоследствии появились стихи, в которых излагалась эта история. В них есть строки, предостерегающие алчных богачей от захвата чужих богатств. Вот эти стихи:
Самой лучшей земли отрезал
И чужим ее отдал людям,
Но к нему земля эта снова,
Да. еще с людьми, возвратилась.
Лишь явив доброту и щедрость,
В этой жизни счастливы будем,
А погонишься за наживой —
Попадешь к небесам в немилость.
БАШНЯ ЛЕТНЕЙ УСЛАДЫ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Прекрасные девы шутят у пруда, заросшего лотосом, юноша с ликом небожителя издали любуется цветами
В стихах говорится:
Две сестрицы в селеньях разных живут,
Часто ходят друг к другу в гости, —
Две красавицы юных на двух берегах,
А меж ними — узенький мостик.
Рано утром к реке сговорились прийти,
Чтобы лотосы рвать с рассвета,
А которая позже на берег придет,
Той грести в наказанье за это.
Вот пришли, чтобы лотосов свежих нарвать,
Задержались на влажном прибрежье
И, потупясь почтительно, к духам святым
Обратились в робкой надежде.
Поклонились смиренно, стали просить,
Чтобы замуж скорей их отдали.
Но появится ли благовещий знак?
И кого небеса им избрали?
Кто она, из какой достойной семьи,
Эта стройная дева младая,
Та, что первой явилась и села в ладью
И плывет, берега озирая?
Как легко управляться умеет с веслом,
Без усилья — как будто играет,
А сейчас, погляди, раньше милой сестры
Приоткрытый лотос срывает.
Свежий лотос сорвав, тихо петь начала
О чудесном цветке над водою
И не хочет делиться с подружкой-сестрой
Сокровенной своей мечтою.
А тем временем, встав на другом берегу,
Кто-то смотрит, юный, прекрасный,
С восхищеньем взирает на деву-цветок
И сорвать его хочет страстно.
Стройный юноша возле весенних вод
Средь цветов стоит одиноко, —
Аромат их, смешанный с ветерком,
Ощущаешь еще издалёка.
А меж тем на уловку пуститься хотят
Две чудесные девы-сестрицы,
Чтобы юношу на берегу удержать
Да тайком на него подивиться.
Вот опять за цветами девы спешат
Золотистой порой рассветной,
Платья новые наспех надели они,
И в движеньях волненье заметно.
Сбиты набок причесок их облака,
Будто волосы буря трепала.
Лучше б к няньке старой им поспешить,
Чтобы заново их причесала.
Эти шесть стихотворений называются «Песня о том, как рвали лотосы». Сочинил их я сам в ту пору, когда был еще молод и не очень серьезен. Вообще-то стихотворения эти гораздо длиннее, здесь приведена лишь их часть. Изображая цветы лотоса, поэт обычно воспевает чувства дев, живущих во внутренних покоях, но при этом о мужчинах не упоминает. Он воздает хвалу женской красоте, но ничего не напишет об уродстве. Лотосы в стихах всегда срывает женщина, а не мужчина, причем непременно красавица, а не дурнушка.
В мире есть несколько сотен прекрасных цветов, но ни один из них не похож на лотос ни разнообразием оттенков, ни тонким ароматом, ни изысканностью и нежностью. И не в том лишь достоинство лотоса, что он радует глаз. Его корень утоляет голод, а настой — жажду. В древности говорили, что лотос «среди цветов муж благородный». Я сказал бы иначе: лотос — «прелестная дева». К нему тянутся, когда хотят поиграть в тучку и дождик[114], когда склоняются к алому и припадают к изумрудному[115]. Прекрасным цветком может оказаться и обычная женщина в простой одежде, со шпилькой из терновника в волосах, и жена, орудующая совком и метлой[116].
