Екатерина Рябова (сост.) - Аокумо - Голубой паук. 50 японских историй о чудесах и привидениях
— Призовем дочку хозяина рисовой лавки, — закричал красный черт.
— Этой ночью ей причитается сто ударов железной палкой, — закричал синий черт.
— Минсай! Минсай! — закричал черный черт.
— Я здесь, — послышался тонкий девичий голосок, и показалась худая фигурка молоденькой девушки. На ней было белое траурное платье и сандалии с белыми завязками.
— За то, что недовешивала на весах, получай! — воскликнул красный черт и ударил ее палкой. От первого же удара девушка упала на землю.
— За то, что недомеряла меркой, получай! — ударил ее синий черт.
— За то, что недочерпывала черпаком, получай! — нанес удар черный черт.
Черти кричали и били девушку. Вскоре ее стенания стали еле слышными, словно стрекотание сверчка. Наконец черти остановились.
— На сегодня хватит. Завтра тебе положено тяжкое наказание в кипящем котле. Так что приготовься, — с этими словами черти исчезли. Исчезла и девушка.
На следующее утро паломник спустился с горы в деревню и отправился к хозяину рисовой лавки. Лавка под названием «Минсай» была внушительных размеров. Кроме риса, там продавали мисо, соль, сушеную рыбу. Паломник рассказал хозяину лавки, что видел минувшей ночью.
— У меня была дочь по имени Минсай, но она давно умерла. Что это еще за басни про наказания чертей?! Ты, наверное, обманщик, и своими речами выманиваешь деньги у людей. Где это видано, чтобы паломник был вымогателем! Меня не интересует весь этот вздор, — с гневом сказал хозяин лавки.
— Если вы не верите мне, поднимитесь со мной на гору этой ночью, увидите своими глазами, — предложил паломник, и лавочник согласился.
С наступлением вечера они отправились в горы и, добравшись до места, спрятались неподалеку от храма. В тот же час, что и прошлой ночью, появились черти: красный черт нес большой котел, синий черт нес большой черпак, а черный черт нес огромную вязанку хвороста.
Черти разожгли костер и поставили на огонь большой котел с водой. Вслед за тем черный черт закричал:
— Минсай! Минсай!
И тут вновь появилась худенькая девушка. Отец умершей девушки хотел было окликнуть ее, но от ужаса не мог ни звука произнести, ни рукой пошевелить. Девушку бросили в большой котел. Раздался крик. Не обращая на это внимания, черти начали выкрикивать:
— За то, что недочерпывала черпаком, получай! Крики и плач девушки постепенно затихли, и, наконец, черти вытащили ее из котла и бросили на землю.
— На сегодня хватит. Завтра тебе положено тяжкое наказание огнем. Так что приготовься, — сказали черти. Некоторое время она лежала, не шелохнувшись, а когда пришла в себя, отжала рукава и подол, с трудом поднялась на ноги, а затем растворилась в воздухе, как привидение.
— Что же я наделал! Продавая рис, я мошенничал с весами, меркой и черпаком, и нет мне за это прощения. Моя бедная дочь умерла, узнав о злодеяниях собственного отца. А теперь ее дух истязают черти.
Вернувшись в город, лавочник открыл двери своего амбара и раздал рис бедным. А затем отслужил заупокойную службу по умершей дочери. Когда служба закончилась, он поднялся в горы к старому храму. Сев на камень у храма, он вознес молитву. Все вокруг заблагоухало ароматом цветов.
Ведьма с горы Якияма
В местности Синею, деревне Инадани жила семья. Как-то раз вечером, когда уже взошла ясная луна, все домочадцы отправились на горячие источники, и в доме осталась лишь одна молодая невестка, которая пряла пеньку, чтобы потом из нитей пеньки ткать полотно и шить кимоно.
В те времена почти все кимоно шили из пеньки. Жители деревень отправлялись в горы, рубили коноплю, стебли шпарили, очищали от коры, а затем, смешав с углями, закладывали в огромные котлы, где томили несколько часов. Протомленную коноплю промывали в речной воде, полоскали, прихватив палочками, высушивали под лучами яркого солнца и, промяв хорошенько, плели из нее нити. Готовую пеньку складывали в бочонки, дно которых устилали корой дзельквы, чтобы ни одна нить не пропала. Это считалось обязанностью женщин.
Прядение пеньки — занятие скучное и навевает сон. Устав от дневной работы на поле, так и хочется закрыть глаза и задремать. Когда работаешь за компанию с кем-нибудь из родственниц или соседок, сон можно побороть разговорами. А в одиночку сон так и одолевает.
Прядет пеньку молодая женщина, и только стала она клевать носом, как дверь в дом распахнулась и со словами:
— Тебе же нужно целый бочонок пеньки напрясть. Придет твоя свекровь, а у тебя работа еще недоделана. Достанется тебе на орехи, — на пороге показалась огромная горная ведьма, потрясая пепельными, спутанными волосами.
— Горная ведьма, — закричала женщина, тотчас стряхнув с себя сон.
Это была та самая ведьма, которая, как говорили, живет в глуши, на горе Якияма, и время от времени спускается вниз, в деревню.
— А, тетушка, присаживайтесь к огню, — забормотала молодая женщина.
Слышать-то ей приходилось, что ведьма эта безобидная, но от страха так просто не отделаешься. Стараясь не смотреть на ведьму, женщина стала быстро перебирать пальцами пеньку. Сидят они рядом, молодая женщина еле дыхание от страха переводит, а горная ведьма пристально-пристально смотрит на нее.
— А давай я помогу тебе, — неожиданно предложила ведьма и, не дожидаясь ответа, протянула свои длиннющие ручищи к готовой для прядения конопле и со всего размаху бросила всю вязанку прямо в огонь. Женщина побледнела от страха, глаза от огня оторвать не может. Вязанка всполохнула ярким пламенем, разгорелась и стала превращаться в пепел. А ведьма знай себе посмеивается.
— Ну, где у тебя тут бочонок для готовой пеньки? — спрашивает.
Женщина тут же принесла бочонок. Ведьма встала на колени возле очага, лизнула пепел и тут же изо рта вытащила готовую пеньковую нить, опять лизнула пепел и опять вытащила нить. Не успела женщина и глазом моргнуть, как бочонок заполнился до краев. Ведьма поставила его перед женщиной, выпрямилась и, прошмыгнув в дверь, была такова.
С этого дня ведьма стала частенько наведываться в деревню и помогать жителям. Раз, спускаясь с горы, помогла старику из деревни, дедушке Яхати, перетащить тяжелые мешки, другой раз, увидев, как несколько крестьян пытаются сдвинуть с дороги неподъемный камень, подняла его, как пушинку, и унесла прочь.
И теперь каждый раз, когда крестьянам была нужна помощь, они обращались к ведьме, называя ее «горная бабушка».
Но однажды весной случилось вот что. Ведьма спустилась с горы и с криком:
— Сил моих больше нет, помогите, голова чешется, нет мочи, — побежала к дому крестьянки, которой всегда помогала в поле. Побелевшие от дождя и ветра волосы ведьмы были спутаны, словно чертополох, до головы так просто и не достанешь. Но добрая крестьянка, даже не скривившись, принялась расчесывать колтун на голове ведьмы. «Ну, как, приятно?» — спрашивает она ведьму, а та разомлела от удовольствия, задремала и стала похрапывать. Крестьянка принялась распутывать очередной клок и вдруг вскрикнула от испуга. В волосах ведьмы оказалось гнездо с маленькими змейками, которые шустро ползали по голове.
— Ой-ой, не могу к ним притронуться, — взвизгнула женщина и, схватив горячие щипцы для углей, стала хватать ими змеек и выбрасывать прочь. Нечаянно она подпалила волосы. Ведьма тут же проснулась, вскочила на ноги и закричала:
— Зачем ты подпалила мои драгоценные волосы?
В страшном гневе она принялась рвать на себе подпаленные волосы. Волоски рассыпались в пепел, и ведьма затопала ногами.
— Вот уж я расквитаюсь со всеми вами! — прокричала она, с ненавистью посмотрела на женщину и умчалась в горы.
— Что за неблагодарность! Можно было бы и повежливее быть, рассердилась крестьянка.
Однако вечером того же дня случилось вот что. Двое деревенских детишек ушли в горы за хворостом да так и не вернулись. Жители деревни в тревоге не могли спать и отправились на поиски. Может, дети в расщелине между скал застряли или дорогу домой забыли, — искали их, искали, да все без толку. Пошел третий день, а затем и десятый, но дети так и не вернулись.
— Что же могло с ними приключиться? — думали крестьяне, собравшись все вместе.
— Что если их похитила горная ведьма. Ведь сказала же, что поквитается со всеми нами, да с тех пор ни разу здесь и не появлялась. Как-то странно все это, — пробормотала та самая крестьянка, которая причесывала ведьму, и побледнела от собственных слов. Все жители наперебой закричали:
— А ведь и вправду поговаривают, что горные ведьмы похищают людей, а потом их съедают.
— Но ведь наша ведьма не питается людьми.
— Ведьма есть ведьма, рано или поздно проявляет свой истинный нрав.
— Несомненно, эта чертова ведьма виновата, — закричали родители, потерявшие детей.
