Средневековая литература - Два ларца, бирюзовый и нефритовый
Ответ на вопрос, сформулированный в задаче, не представляет трудности: кто же в ясном уме возьмется оправдывать каллиграфа? Такое требование равносильно требованию вернуть в чашку выпитый чай. Интереснее, пожалуй, другое обстоятельство. Представим себе, что случившееся произошло не у нас, а у далеких северных варваров, имеющих все же некоторое представление о справедливости. Властитель одной из варварских территорий вполне мог ответить Му: «Позор, которым ты себя покрыл, смывается только кровью». Известно, что подобное практикуется и на островах Ямато [в Японии]. Но случившееся произошло в Китае, а не где-нибудь, и поэтому высочайший ответ, если допустить безусловно фантастическую возможность того, что он последовал, гласил бы: «Позор, которым ты себя покрыл, нельзя смыть даже кровью».
В этом-то и отличие закона Поднебесной от обычая варваров.
Решение Даоса, Не-оставляющего-имени
Беда несчастного Му состояла в том, что он упал недостаточно больно, для того чтобы подняться, родившись заново. Или, иными словами, потрясение не потрясло его до самых глубин, а озарение не озарило. Безусловно, надежных лекарств для утешения господина Му конечно же не существует, но полезный совет дать можно. Состоит он в следующем.
Надо вновь хорошенько напиться, пройтись по улицам города и высказать каждому встреченному благодарность за долгожданное озарение. А затем, проспавшись и уладив неотложные дела (если они все еще будут казаться неотложными), уйти из города, руководствуясь направлением ветра. Или течением реки. Путь будет легким, если не сгибаться в поисках оброненного достоинства – пусть эту ношу таскают другие. И тогда есть шанс, что где-нибудь на склоне горы или в излучине реки будет оглашено касающееся тебя высочайшее решение. Не от Сына Неба, а прямо с небес. Оно не будет окончательным, но будет справедливым.
31. С чего бы это?
ТРЕБУЕТСЯ ответить, почему люди предпочитают предаваться страсти под покровом ночи, а животные – при свете дня?
Решение Отвернувшегося от милости
Следуя своему естеству – «животному в себе самом», – и люди вряд ли стали бы дожидаться ночи. Но принцип жень , определяющий человеческое, заставляет их откладывать вожделение. Не всех, разумеется, и не всегда – так поступают по преимуществу люди . Можно сказать и проще: животные, способные откладывать наступающее вожделение, дожидаясь ночи, и именуются людьми.
Решение Ко Бао
В подобных вопросах многое определяется обычаями, а они в этом отношении разнятся даже внутри Поднебесной. Но есть, пожалуй, и естественная причина – это неуверенность и робость. Страсть, влекущая возлюбленных друг к другу, может быть очень сильной и в то же время хрупкой. Поэтому по молчаливому соглашению люди часто и выбирают покров ночи, когда легче скрыть смущение. В особенности юные и неопытные возлюбленные избегают дневного света и избыточного свидетельства собственных глаз.
32. Вижу и понимаю
По правилам одного из буддийских направлений, распространенного в школах и монастырях Юго-Востока, если диспут не приводит к согласию сторон, хотя все аргументы уже исчерпаны, любой из участников спора может сказать: я вижу, что все-таки я прав. В таких случаях его оппонент разводит руками и диспут считается законченным. Ибо представители учения полагают, что истина не нуждается в том, чтобы ее отстаивали, – в этом нуждается заблуждающийся.
Именно так и случилось после спора, длившегося более двух часов. Шень Хоа, один из участников диспута, заявил:
– Все равно я по-прежнему вижу, что прав.
Однако его оппонент монах И Ци, вместо того чтобы закончить спор и удалиться, неожиданно сказал:
– Твое утверждение ложно, и, следовательно, ты не прав.
– У тебя есть еще какие-то доводы? – спросил изрядно удивленный Шень Хоа.
– Опровергающие доводы вытекают из твоего последнего утверждения, – сказал И Ци. – Если ты действительно видишь истину или хотя бы свою правоту…
– Будь уверен, ясно вижу. Твои аргументы ничего не смогли изменить.
– Тогда, – возразил И Ци, – тебе нетрудно будет ответить, какого цвета твоя правота. Ведь все видимое имеет цвет, а также размер и форму. Скажи мне, какой величины твоя правота? Может ли она поместиться на ладони или слишком велика для этого? А по форме? Напоминает ли она сферу или, может быть, правильный многогранник? Раз уж ты ее видишь, и притом ясно, тебе не составит труда привести столь важные детали. Будь же снисходителен, опиши видимое тобой, и тогда, может быть, и я увижу твою правоту.
Шень Хоа, однако, впал в замешательство и не смог сказать ничего вразумительного.
ТРЕБУЕТСЯ ответить, есть ли все же в этом диспуте победитель?
Решение Лесного Брата
Следует признать, что монах И Ци одержал победу в споре – в той мере, в какой вообще можно выиграть спор. И Ци не стал сдувать пылинки с уже отшлифованных аргументов, не стал нападать там, где ожидают нападения. Его ход, не слишком традиционный для южных направлений буддизма, у чаньских наставников называется чу ти бо [неожиданно выбить привычную опору]; благодаря такому приему многое раскрывается в новом свете, что и позволяет говорить о просветлении. Шень Хоа смутился, поскольку был выбит из привычной колеи. Может быть, поначалу Шень был раздосадован своим поражением, но это поражение дорогого стоит – оно стоит многих побед в схоластических распрях.
Хорошенько осмыслив случившееся, Шень Хоа мог бы ответить: «Теперь я понял, что я действительно вижу. Я вижу собственную неправоту и могу описать, как она выглядит. Она имеет вид моей самодовольной физиономии, выражающей пустую гордость искусного спорщика».
Классическое решение
Прием, примененный монахом И Ци, не относится к числу приемов, которые используют уважающие себя и друг друга собеседники. И Ци прибегнул к типичной демагогической уловке. Ведь для того, чтобы цепляться к словам, совсем не требуется ни большого ума, ни образованности – они могут даже помешать, если нужно произвести впечатление на простолюдина. У истинного сюцая подобные уловки вызывают лишь скептическую улыбку. Известно, что наставники чаньской школы активно практикуют то, что они называют выбиванием привычной опоры и что на деле зачастую сводится к раздаче оплеух. А вот в умении ясно выразить оттенки мысли представители этой школы не так искусны, вот почему к ним стекаются те, кто способен реагировать лишь на сильнодействующие средства. И наоборот, приверженцы неспешного, внимательного разума как лучшего средства от опрометчивости равнодушны к приемам И Ци. Они не без оснований считают, что никто еще не придумал лучшего способа разыскания истины, чем беседа знающих.
Между тем, вопрос, заданный монахом, сам по себе, безусловно, достоин исследования. Мы ведь используем как равноправные два выражения: «теперь я ясно вижу» и «теперь я, наконец, понимаю». Придраться к допускаемой равноправности достаточно легко, что и сделал И Ци. Однако его, в свою очередь, следовало бы спросить: «Действительно ли ты уверен, что все видимое и увиденное непременно обладают определенным цветом, размером и формой? Верно ли, что без этих определенностей вообще ничего нельзя увидеть?»
Когда, например, взволнованного человека, ставшего свидетелем городского пожара, просят описать, какого цвета была крыша горевшего дома, он отнюдь не всегда способен это сделать, хотя он ясно видел пожар, видел своими глазами.
А восприятие цвета во сне? Мы нередко утверждаем, что видели кого-либо во сне, хотя при этом не видели даже его облика; тем не менее мы уверены, что видели именно того, о ком говорим. И наоборот, во время гаданий по панцирю черепахи гадатель долго смотрит на панцирь, несомненно, различая все оттенки цвета, неровности рельефа и прочие подробности – при этом случается, что гадатель грустно вздыхает и говорит, разводя руками: ничего не вижу.
Свидетель пожара затрудняется в описании деталей постройки, потому что он видит пожар, а не дом. Цвет, размер, и даже форма, – не главное в видимом. Порой, чтобы заметить эти сопутствующие видимому обстоятельства, необходимо специально присматриваться. Главное же в разумном человеческом зрении именно единство смысла, усматриваемое сразу, – излишние загромождающие подробности тут могут попросту помешать. К вещам такого рода относится, разумеется, и правота .
Вот почему выражение «ясно вижу» иногда определяет более глубокую степень проникновения в суть дела, чем выражение «знаю». Ведь можно, скажем, знать последовательность действий, приводящих к нужному результату, но при этом так и не обрести усмотрения целого. А можно, не различая ни цвета, ни размеров, ни очертаний, видеть истину столь же ясно, как пожар.
33. Домашние заботы
Цзи Фэй и Ди Мяо имели, на первый взгляд, не много общего между собой. Цзи жил в Сиани, отлучаясь из дому крайне редко, только если того требовали неотложные обстоятельства. Ди Мяо, напротив, почти непрерывно странствовал. Но, по крайней мере, в двух отношениях эти люди были схожи: ни один из них не совершил бесчестных поступков, и равная любовь к знанию была свойственна каждому их них.
