У Чэнъэнь - Сунь Укун – царь обезьян
О том, что ожидало путников в дальнейшем, вы узнаете из следующих глав.
Глава девяносто шестая,
Бесформенно все,
что внешнюю форму имеет;
По виду пустое —
не пусто на самом деле.
Молчанье и слово
лишены глубоких различий;
Явь ото сна
никто отделить не сумеет.
Полезно с виду —
никому не приносит пользы,
Лишенный заслуг
наивысших достоин отличий.
Плод, сам собою
созревая, становится спелым,
И вовсе не важно,
кто выращивал древо.
Итак, паломники продолжали свой путь.
Весна была на исходе, и лето постепенно вступало в свои права. Полмесяца шли паломники по ровной и спокойной дороге, как вдруг снова увидели впереди городские стены.
Беседуя, они приблизились к городским воротам, вошли внутрь и на улице, возле одного из домов, увидели двух старцев. Танский наставник велел ученикам остановиться, а сам подошел к старцам и, приветствуя их, почтительно произнес:
– Я бедный монах из далеких стран. Иду в обитель Будды, чтобы поклониться ему. Не скажете ли, как называется ваш благодатный край и где найти доброго человека, который накормил бы меня и моих учеников?
– Наша область называется Медная Башня, – ответил один из старцев. – За областным городом есть округ под названием округ Земных духов. Если ты, уважаемый наставник, голоден, ступай дальше, пройдешь через расписные ворота и выйдешь на улицу, ведущую с юга на север. Увидишь ворота с башней, обращенные к востоку, с изваяниями сидящих тигров. Перед воротами табличка с надписью: «Вход для десяти тысяч монахов». Там живет некий юаньвай по имени Коу Хун. Тебя, пришедшего из дальних стран, в этом доме радушно примут. Ступай, ступай! Не мешай нам вести беседу!
Танский наставник поблагодарил, вернулся к ученикам и рассказал им о том, что услышал от старцев.
Паломники отправились дальше, завернули за угол и вышли на улицу, ведущую с юга на север.
Вскоре они и в самом деле увидели ворота с башней и изваяниями тигров, а над воротами табличку с надписью: «Вход для десяти тысяч монахов».
Путники остановились, расседлали коня, сняли поклажу, но войти не решались. Немного спустя из ворот вышел седовласый человек с безменом в одной руке и с корзинкой в другой. При виде монахов он так перепугался, что выронил все из рук и, пятясь назад, крикнул:
– Хозяин! У ворот стоят четверо монахов, весьма странных на вид.
Услышав это, хозяин, который в это время прогуливался по двору, поспешил к воротам. Его нимало не смутил безобразный вид учеников Сюаньцзана, и он радушно приветствовал гостей.
– Входите, милости просим! Входите! – любезно сказал он и повел путников за собой в помещение для самых почетных гостей, где были специальные залы для молений, для чтения священных книг и для вкушения трапезы.
Танский монах, очень довольный, облачился в свое монашеское одеяние, поклонился изваянию Будды и вошел в молельню.
Помолившись, он поклонился хозяину дома, и хозяин повел его в залу для чтения священных книг.
Это была поистине прекрасная зала – с великолепным убранством, множеством книг, картин, музыкальных инструментов.
Когда была закончена церемония приветствий, в залу позвали учеников Танского монаха. После этого хозяин велел накормить коня, сложить поклажу под навесом и лишь тогда завел беседу с гостями, поинтересовавшись, кто они такие и откуда идут.
Узнав, что монахи идут в обитель Будды за священными книгами, хозяин очень обрадовался и стал рассказывать о себе.
– Меня, недостойного, зовут Коу Хун, – промолвил хозяин, – а прозвище мое Великодушный. Мне шестьдесят четыре года, а сорока лет я дал зарок принять и накормить ровно десять тысяч монахов. Девять тысяч девятьсот девяносто шесть человек я уже облагодетельствовал. И вот сегодня Небо ниспослало мне вас, четверых. Заветное число десять тысяч, таким образом, завершается. Вы уж как хотите, но поживите у меня с месяц или подольше, а затем я велю подать паланкин и коней, чтобы проводить вас на Чудодейственную гору. Отсюда до этой горы всего восемьсот ли.
Танский наставник, услышав это, так обрадовался, что скрепя сердце согласился пожить здесь немного.
И вот все слуги от мала до велика стали носить дрова, таскать воду, брать крупу, муку и разные овощи, готовить трапезу.
– Что за монахи явились к нам в дом и почему из-за них поднялась такая суматоха? – спросила хозяйка.
– Это не простые монахи, – отвечали слуги. – Их послал сам владыка великого Танского государства на Чудодейственную гору поклониться Будде. Они прошли невесть какой дальний путь. Хозяин говорит, что это само Небо ниспослало их нам, и велел скорей приготовить для них еду.
Тут хозяйка позвала служанок и сказала:
– Принесите мне мое самое лучшее платье. Я выйду на них посмотреть.
– Госпожа, смотреть можно только на одного, – промолвили слуги, – остальные очень уж страшны ликом.
– Вы не знаете, – отвечала хозяйка, – что все безобразные люди, причудливые видом своим, являются небожителями, сошедшими на Землю. Поспешите доложить вашему господину, что я выйду.
Следом за женой хозяина в залу пришли и его сыновья, два молодых сюцая.
Они поклонились Танскому монаху и обратились к отцу с вопросом:
– Откуда прибыл почтенный наставник?
– Издалека, – ответил Коу Хун. – Он посланец самого владыки великого Танского государства, которое находится в восточных землях на Южном материке. А идет он на Чудодейственную гору поклониться Будде и испросить у него священные книги.
Один из сюцаев сказал:
– Я читал книгу «Пространные записки о тьме событий», в которой говорится, что в миру существует только четыре материка. Мы живем на Западном, который называется Синюхэчжоу. Еще существует Восточный материк – Дуншэншэньчжоу. Думается мне, что от Южного материка Наньшэньчжоу до нас пришлось идти бог весть сколько лет!
Танский наставник, смеясь, ответил:
– Мне, бедному монаху, в пути часто встречались злые духи и жестокие оборотни, от которых я испытывал множество страданий и терпел немало горя. Только благодаря моим ученикам, которые охраняли и защищали меня, я оказался здесь, в вашем благодатном краю. По моим подсчетам, за все это время уже четырнадцать раз сменялись зимняя стужа и летний зной.
Тут явился слуга и доложил:
– Кушать подано! Просим вас, уважаемые, пожаловать к столу.
Хозяин велел жене и сыновьям удалиться, а сам ввел монахов в трапезную. Там все уже было готово. Стояли позолоченный стол и кресла, покрытые черным лаком. Искусные стряпчие изготовили замечательные яства из различных плодов. Таких наши путники еще никогда не ели. Во втором ряду находилось пять ваз со свежими фруктами, а последний, четвертый ряд занимали пять больших подносов с самыми разнообразными яствами. Тут были постные супы, отварной рис, лепешки с начинкой, мучные пампушки.
Танский монах и его ученики поели на славу. После трапезы Сюаньцзан поблагодарил хозяина и стал собираться в дорогу, но Коу Хун сказал:
– Уважаемый наставник, поживи у меня несколько деньков, пока я не совершу молебен по случаю выполнения обета. Вот тогда я сам провожу тебя.
Хозяин так упрашивал Танского наставника, что тот не смог отказаться и остался. Три дня и три ночи служили двадцать четыре монаха, которых пригласил Коу Хун, молебен по случаю выполнения им данного обета. Но вот молебен закончился, и Танский монах засобирался в путь. Как ни уговаривали его хозяева остаться хоть ненадолго, все было напрасно, Танский монах твердо стоял на своем.
– По неразумию своему я обещал Танскому владыке вернуться через три года, а прошло уже четырнадцать лет. Поэтому любая задержка в пути равносильна преступлению, за которое я должен буду понести кару.
– Почтенный наставник! Обещаю тебе завтра же, с самого утра, проводить вас в путь.
С этими словами хозяин удалился и велел слугам готовиться к проводам дорогих гостей.
На следующий день монахи встали чуть свет. Но только было они собрались в путь, как хозяин и все домочадцы пришли звать их в большую залу на прощальное пиршество.
Когда пиршество кончилось, Танский монах поблагодарил хозяев за радушный прием и все двинулись к воротам. А за воротами развевались разноцветные стяги, роскошные балдахины, стояли, выстроившись в ряд, барабанщики и музыканты.
Музыка и бой барабанов потрясали небо, флаги и хоругви скрывали солнце, люди собирались толпами, кони и повозки запрудили всю улицу. Все жители города спешили посмотреть, как Коу Хун провожает Танского монаха. Но вот настало время прощаться, и Коу Хун, едва сдерживая слезы, промолвил:
– Почтенный наставник, когда будешь возвращаться со священными книгами, непременно поживи у меня хоть несколько дней, иначе сердце мое не успокоится.
