Сунь-цзы - Искусство войны
Нетрудно заметить, что эти "расчеты", как он называет, охватывают прежние основные положения и добавляют четыре новых, имеющих уже более узкое значение: фактор дисциплины в армии, фактор силы и численности армии, фактор обученности армии, фактор поощрений и наказаний. О дисциплине армии Сунь-цзы говорит как о выполнении правил и приказов. О том, какое значение придавали в Китае поддержанию дисциплины, свидетельствуют все источники, все сочинения по военному искусству, а также история войн. В III в. очень кратко формулирует общее правило поддержания дисциплины древнейший (из известных нам) комментатор трактата Сунь-цзы, сам полководец и правитель государства - вэйский Цао-гун (Цао Цао, 155 - 220); он говорит: "Установи правила, и пусть не нарушают их; а если кто-либо нарушит, казни их". Эта формула в глазах господствующего класса была, очевидно, настолько исчерпывающей, что ее в буквальном виде повторяет в IX в. Ду Ю); в XVIII в. в Японии Сорай к этому еще добавляет: "это - поистине замечательные слова" (Сорай, цит. соч., стр. 17). Какими строжайшими мерами предлагали китайские стратеги поддерживать дисциплину, свидетельствует трактат Вэй Ляо-цзы. Из него мы узнаем, что для поддержания дисциплины в китайской армии тех времен существовала система круговой ответственности. Первоначальную ячейку формирования армии представляла "пятерка" - отделение из пяти солдат; затем шел десяток, полусотня, сотня. В каждом подразделении за проступок одного солдата отвечала вся часть.
"Когда в пятерке кто-либо нарушит приказ или преступит запрещение, то, если его выдадут, прочие освобождаются от наказания; если же знают и не выдают, вся пятерка подлежит смертной казни..." (XIV). Из этого же трактата мы узнаем также и о том, как беспощадно карались малейшие нарушения дисциплины. Например, если солдаты будут идти не в такт барабанной дроби, они подлежат наказанию; за шум в строю - казнь; за неповиновение команде - казнь и т.д. (XVIII). Вообще древние стратеги, особенно Вэй Ляо-цзы, придерживались той точки зрения, что если "внутри боятся, вовне крепко".
О таком же старании подавлять всякое нарушение дисциплины говорят и действия полководца. Когда У-цзы воевал с циньским царством, один из его воинов, увлекаемый желанием отличиться, самовольно покинул свое место в строю, ворвался в ряды противника и с торжеством вернулся, неся трофеи - головы двух убитых им вражеских воинов. Однако У-цзы увидел в этом не подвиг, а нарушение воинской дисциплины и казнил храбреца ("Вэй Ляо-цзы", гл. VIII). Подобные рассказы приводятся чуть ли не о всех знаменитых китайских полководцах.
Второй из вновь приведенных факторов войны - силу армии - комментатор Чжан Юй характеризует кратко, но выразительно: "Когда боевые колесницы крепкие, кони добрые, воины храбрые, оружие острое, когда воины слышат барабан (т. е. сигнал к наступлению. - Н.К.) и радуются, когда слышат гонг (т. е. сигнал к отступлению. - Н.К.) и гневаются..."
Третий новый фактор - обученность солдат - пользуется большим вниманием китайских военных теоретиков. Так, например, У-цзы говорит: "Люди обычно находят смерть в том, в чем они неискусны, терпят поражение в том, что они не умеют с пользой применять. Поэтому в ведении войны самое главное - обучение". Переходя дальше к содержанию обучения, У-цзы говорит: "Обучайте строиться в круг и квадрат, садиться и вставать, маршировать и стоять на месте, делать повороты налево и направо, идти вперед и назад, разделяться и соединяться, собираться и рассеиваться". Такова программа строевого учения в древней китайской армии ("У-цзы", III, 5).
Четвертый новый фактор - награды и наказания. О важности их в военном деле не спорит никто из китайских военных теоретиков. У-цзы, говоря о "самых первых вещах при ведении войны", указывает на награды и наказания (И, 1). Вэй Ляо-цзы говорит: "Благодаря этому, начиная какое-нибудь дело, приобретают выгоду, действуя, имеют успех" (III). Однако дело не в простом наличии наград и наказаний; Сунь-цзы требуег от наград и наказаний в первую очередь одного: ясности.
Ясность означает в этом случае бесспорность, очевидность для всех в каждом отдельном случае справедливости награды и наказания - и с точки зрения необходимости того или другого, и с точки зрения степени их. Нетрудно видеть, что этот характер наград и наказаний тесно связан с вышеуказанным качеством полководца - его беспристрастием. Именно так рассуждает У-цзы, говоря: "Осуществление того и другого должно быть основано на беспристрастности" (III, 1).
Эта ясность в награждении и наказании имеет очень существенное значение: она считается лучшим средством обеспечить полководцу доверие войска, высоко поднять его престиж. По крайней мере так говорит трактат "Сань люэ": "В армии награды составляют наружную сторону, наказания - внутреннюю", - цитирует он одно древнее сочинение и добавляет: "Когда награды и наказания ясны, власть полководца осуществляется" ("Сань люэ", 1, 10).
Однако, говоря очень много о наградах и наказаниях, китайские стратеги не переоценивают их значение. В трактате У-цзы есть такое место:
"У-хоу спросил: "Когда наказания строги, а награды справедливы, этого достаточно для победы?" У-цзы ответил: "Об этом - строгости и справедливости - я судить не могу. Но скажу только, что на это одно опираться нельзя. Вот когда отдают распоряжение, издают приказ и люди с радостью подчиняются, когда поднимают войско, приводят в движение массу и люди с радостью умирают... вот эти вещи являются опорой правителя"" ("У-цзы", VI, 1).
Таким образом, система "семи расчетов" охватывает всю совокупность элементов стратегии: элементы моральные, географические и организационные. Изучению подлежат: 1) дух народа и целом, 2) таланты полководца, 3) время, 4) пространство, 5) организация армии, 6) сила армии, 7) дисциплина, 8) обученность, 9) система наград и наказаний.
Эти элементы одновременно являются и конкретными требованиями, обращенными к полководцу. Для военной науки это пункты программы, для стратегии - элементы, для полководца - приемы.
Какое значение придает им Сунь-цзы, видно из его слов: "Если полководец станет применять мои расчеты, усвоив их, он непременно одержит победу; я остаюсь у него. Если полководец станет применять мои расчеты, не усвоив их, он непременно потерпит поражение; я ухожу от него". Сунь-цзы тут же касается одного очень важного элемента своей доктрины. Он впервые называет слово "выгода". Он говорит: "Если он усвоит их с учетом выгоды, они составят мощь, которая поможет и за пределами их".
Понятие "выгоды", по-видимому, занимало очень большое место в умах китайских деятелей времен войн VI - III вв. до н. э. "Выгода" была основной целью правителей того времени. В книге Мэн-цзы приводится такой характерный диалог:
"Мэн-цзы предстал перед лянским князем. Князь сказал ему: "Вы пришли издалека. Вероятно, вы имеете что-нибудь сказать мне такое, что послужит к выгоде для моего государства?" Мэн-цзы ответил: "Князь, зачем говорить о выгоде? Поговорим лучше о гуманности и справедливости"" ("Мэн-цзы", гл. I). В этом диалоге отразилось противоречие двух различных направлений общественной мысли того времени. Эти направления касались одного и того же вопроса: на какой основе строятся человеческое общество и государство? Не надо забывать, что эти вопросы имели тогда особое значение в связи с тем, что в эти века развернулся процесс распада мелких владений и образования за их счет крупных, процесс, приведший, в конечном счете, к возникновению империи дома Цинь, а затем - дома Хань. Одним из принципов, выдвинутых этим процессом, и был принцип "выгоды" как основного положения по управлению государством. Нечего и говорить, что в основе этого понятия лежало представление о материальной выгоде: имуществе - земле, рабах и т. п. Захват этого имущества непосредственно и составлял эту "выгоду". Однако это понятие очень быстро приобрело и широкий смысл - "выгоды" в самом различном значении. Это видно и из трактата Сунь-цзы.
Сунь-цзы - человек иного склада, чем Мэн-цзы. К тому же он военный специалист, стратег и поэтому говорит о выгоде - стратегической и тактической - как о необходимых предпосылках победоносной войны. В его трактате все указания на выбор той или иной стратегии или тактики подчинены только принципам выгодности их. Комментатор Ду My, безусловно, передает его мысль, когда говорит: "Учет выгоды или невыгоды есть первооснова всего военного дела". Поэтому вышеприведенной фразой Сунь-цзы хочет сказать, что его расчеты, усвоенные сообразно с выгодой, создадут такую мощь, которая будет далеко выходить за пределы общих положений; иначе говоря, эти расчеты дадут возможность находить нужные пути во всех бесконечных видах военной обстановки, во всех изменениях боевой ситуации.
Тут мы подходим к центральному положению этой главы, а пожалуй, и всего учения Сунь-цзы: к принципу тактического маневра.
